– Сдохните, твари!!!

   Несколько рошанов падают, как подкошенные, среди людей в передних рядах происходит замешательство, но остальные прут как ни в чем ни бывало, словно масса насекомых, спасающихся от потопа. Стараясь казаться спокойной и даже невозмутимой, Ксения буднично – только излишне громко! – произносит:

  – Леша, помоги слабой женщине!

  – А я что делаю? – сквозь зубы отвечает Алексей.

  Его лицо похоже на застывшую маску, пот струится по каменным скулам, собирается на небритом подбородке и падает крупными каплями на железную грудь. Белый шелк комбинезона потемнел и прилип к телу. Сквозь ставшую прозрачной ткань видны вздувшиеся мышцы, просвечивают сухожилия, выступают переполненные кровью вены. Волна наступающих замедляется. Люди падают на колени, словно от потери сил, злобные рошаны работают хлыстами, как заведенные, но все чаще промахиваются и удары достаются другим рошанам. Те отвечают ударом на удар, вспыхивают драки между надсмотрщиками. Оставленные без внимания люди медленно приходят в себя. Тупые лица оживают, глаза загораются свирепым огнем и страшные каменные топоры обрушиваются на рошанов, разбивая вдребезги шлемы из черепов рогатых лягушек. Грубо обтесанные булыжники буквально сплющивают головы, содержимое брызжет во все стороны, заливая людей кровью и жидкими, как понос, мозгами. Мужчины и женщины набрасываются на тех, кто совсем недавно распоряжался их жизнями и буквально рвут на куски своих мучителей. Каменные топоры и дубины работают, словно механические молоты. Некоторые рошаны пытаются оказать сопротивление, но куда там хлысту супротив гранитного топора!

  Кристаллы сияют, словно прожектора на съемочной площадке очередного блокбастера, заливая пещеру светом солнечного дня, отчего все происходящее кажется нереальным, как в кино, где льется искусственная кровь, взрываются фейерверки вместо тротила и актеры красиво изображают умирание, аккуратно подсвеченные со всех сторон. Режиссер благодушно улыбается, снисходительно похлопывает белыми ладошками и кивает, отчего упитанные щечки трясутся, будто магазинная сметана под целлофаном.

  Алексей стоит, широко расставив ноги, вскинутые руки неподвижны, злобный оскал словно прилип к лицу, взгляд жесток и бесчеловечен. От земли поднимается теплый воздух, насыщенный запахами крови, внутренностей и ужаса. А еще примешивается здоровый запах пота людей, занятых полезным и очень нужным трудом.

  Борис наблюдал за происходящим широко раскрытыми глазами. Выражение лица менялось от простого страха до изумления, смешанного с почти суеверным ужасом. Диссидент с многолетним стажем, псих по документам и защитник природы по убеждениям, Борис Захаров глядел затаив дыхание, как простой майор обрел силу – ну, по меркам этого мира, - бога! Он, еще недавно обыкновенный человек, ломал устои мироздания. Играючи уничтожал тех, кто властвовал бесконечно долго, не опасаясь ни мести, ни наказания от кого бы то ни было. Ладно, не совсем играючи, если уж честно, ему нелегко, но ведь получается! Один человек оказывается сильнее целой своры безжалостных, аморальных и безнравственных тварей, которые вселялись в тела людей и становились похожими на нас. Они узнавали наши привычки, образ жизни, они узнавали все о нас, потому что прилежно изучали и наблюдали за нами, уделяя особое внимание нашим ошибкам, слабостями и незначительным проступкам. Чтобы использовать против нас.

  Проходит время, нелюди обретают уверенность, что им все можно. Они победили! Человечество превращено в толпу рабов. Верных, преданных и счастливых тем, что служат высшим существам, богоподобным и богоизбранным. Но вдруг появляется человек, который считает “богоизбранных” чем-то вроде плесени. Или грязи, в которой копошатся черви. И начинает уничтожать эту грязь, ничего не боясь, не считаясь ни с чьим мнением, не оглядываясь по сторонам, плюя на осуждение, презирая мнение потомков.

  “Камень, отринутый строителями, оказался краеугольным! – думал Борис, глядя на Алексея. – Кто бы мог подумать, что самый обыкновенный солдафон – раз-два, горе не беда! – станет тем великаном, который будет давить поработителей, как обыкновенных клопов” .

  – Финальная битва добра со злом подходит к концу. На Земле бы так! – прошептал он, печально качая головой.

  От “битвы” остались ошметки. Рошаны перебиты в буквальном смысле – ни одного целого тела, все разрублены на куски, оторванные руки и ноги валяются повсюду, как сломанные сучья в лесу после урагана. Под ногами у людей чавкает жирная грязь – кровь смешалась с землей. Мужчины и женщины устало бредут к выходу, не глядя друг на друга, каменные топоры брошены. Но только женщинами, мужчины оружие из рук не выпустили. Алексей устало опускается на камень, пальцы касаются застежек брони, стальные пластины со звоном падают на камни. Майор расправляет сведенные железной тяжестью плечи, трясет головой, словно конь после купания, веер соленых брызг разлетается во все стороны. Комбинезон из белоснежного шелка побурел, пятна грязи покрыли рукава, штанины порваны.

  – Как танкист из погорелого танка! – с улыбкой произносит Алексей, оглядев себя.

  Ксения смотрит на него так, словно зрит явление.

  – Лешка, да ты великий колдун и волшебник!

  – Таких волшебников… – криво улыбнулся Алексей. – Просто очень хотел размазать эту дрянь по стенке.

  – У тебя получилось. Радоваться должен!

  – Я рад. Только вот что это изменит в нашем мире?

  – Все. Все изменит, Алексей! – вмешался в разговор Борис. – Эти люди, – кивнул он на устало бредущих мужчин и женщин, – вернутся на Землю и начнут строить новый мир на развалинах старого. Согласитесь, все-таки технологии завели нас в тупик, крах цивилизации был лишь вопросом времени.

  – Мы бы успели все исправить, – покачал головой Алексей. – Все испортили эти дряни, что вообразили себя богоизбранными. Не зря все-таки их так ненавидели во все времена.

  – Но проблема решена? – спросила Ксения.

  – Боюсь, что нет. Эта тварь, что сидела на постаменте, дала потомство, – ответил Борис.

  – Кстати, где она?

  Алексей рывком поднимается, усталость исчезает, взгляд тяжелеет. Существо, называемое мангиг или фюрер, лежит у подножия сталагмита, напоминая ворох тряпья, политого отработанным машинным маслом. Дряблая кожа блестит от слизи, выступающей из отверстий по всему телу. Многочисленные отростки трубочки конвульсивно содрогаются, мутная жижа цвета рисовой каши медленно вытекает, издавая мерзкий запах тухлого мяса. Руки и ноги переломаны в нескольких местах, голова рассечена, один глаз висит на жилке. Но тварь еще жива, клюв раскрыт, слышно прерывистое дыхание. Алексей подходит ближе. В гигантской пещере воздух движется, сквозняк гладит влажные волосы на голове и сушит одежду. Майор садится на камень с подветренной стороны, тяжелый взгляд несколько мгновений не отрывается от издыхающей твари. Единственный глаз Ротшиля оживает, мутный зрачок расширяется.