No "Московский комсомолец", 01.11.2002

  Cлоеный пирог с тротиловой начинкой

  Почему чеченские бандиты так вольготно чувствуют себя в столице

  Олег Фочкин, Юлия Азман, Рита Мохель

  Это неправда, что в Москве не бывает мирных чеченцев. Их очень много. Просто с течением времени от вольного московского воздуха с частью из них происходят странные превращения.

  Не выдержавших ритма большого города студентов отчисляют. Коммерсантов ставит на место сама жизнь: они быстро понимают, что обманывать легче и, если честно, привычнее.

  Вот эти две категории граждан и становятся платформой чеченской преступности. Пополняют же эту общность соплеменники-беспредельщики, прибывшие покорять Белокаменную на гоп-стоп.

  Разросшейся банде нужны, конечно, хорошие связи — и в нее постепенно вливаются представители общественных движений и партий, а также работники органов власти и управления. С началом войны в этот многослойный пирог добавились еще “розочки” из боевиков-террористов. И получилось блюдо под условным названием “чеченская мафия в Москве”.

  Студенческая община

  В начале 80-х Грозному разрешили засылать в столицу “десант” — абитуриентов. (Трех грозненских вузов — нефтяного, педагогического институтов и университета тамошней молодежи, видимо, не хватало). И потек в Москву постоянный людской ручеек, причем ехали только юноши, чеченки к наукам почему-то не тянулись. Эта абитура не потела на экзаменах — национальным кадрам были обеспечены вне конкурса, по разнарядке, места в лучших вузах — МГУ, МИИТе, Институте стали и сплавов, “плешке”, “керосинке” и др.

  Надо сказать, что самый знаменитый чеченский студент Шамиль Басаев, который в 1987 г. поступил в Московский институт инженеров землеустройства, а через год был отчислен за неуспеваемость, по всему, не был льготником. До этого он трижды самостоятельно пытался поступить в МГУ на юридический, но заваливал экзамены.

  Льготники селились в вузовских общежитиях. Но стоило чеченскому мальчику очутиться в общаге, он, как кукушонок, выживал соседей. В его комнате обязательно поселялись неизвестно откуда взявшиеся земляки, потом они перебирались в соседние комнаты, занимали целые этажи.

  Вскоре в МВД, КГБ и даже в ЦК КПСС посыпались родительские жалобы. Их блатные детки обучались в престижных вузах вместе с чеченцами, и родители взвыли: “чехи” обкладывают богатеньких студентов данью, не дают прохода, бьют.

  Заниматься буйными студентами поручили МУРу. Работать приходилось по-тихому. Проводили в общагах рейды, сотрудников на них бросали со всех отделений. Учитывая “горячий” темперамент “клиентов”, привлекали и подразделение быстрого реагирования (такое подразделение из 24 человек еще в те годы было в МУРе — нечто вроде последующего СОБРа).

  А заявлений от самих потерпевших почему-то не поступало. А раз не было заявлений, не было и уголовных дел. Но, как уверяют бывалые опера, именно из тех студентов вышли многие лидеры чеченских группировок.

  На излете советских времен, в конце 80-х, набившие руку на мелком общажном рэкете чеченские студиозы подсуетились, первыми положили глаз на московские “толчки”.

  Собирать дань чеченцы брали русских. Сами только “наказывали” тех, кто неаккуратно платил.

  Такая система рэкета гордо звалась “чеченским порядком”. Бывший студент Института им. Плеханова Атлангериев (по кличке Руслан) командовал группировкой, окопавшейся на Пятницкой улице в кафе “Лазанья”.

  Другим куском хлеба для подрастающих бандитов оказались гостиницы.

  “Белград”, “Байкал”, “Заря”, “Алтай”, “Восток”, “Молодежная” оказались под чеченским контролем. “Чехи” их буквально оккупировали. Причем за житье не платили. Однажды для острастки у одной гостиницы устроили показательный расстрел.

  Группировки даже назывались по названиям гостиниц: белградская, салютинская, украинская.

  Кормилась потихоньку чеченская молодежь, человек по 30 в каждой группе. Разве сравнишь это с теми силами, которые орудовали в самой Чечне, и с бюджетными деньгами, которые перекачивались туда, в их кланы! Настоящая чеченская организованная преступность началась позже — с “авизовок”.

  В конце 80-х чеченцев поручили “опекать” 6-му управлению МВД — тому, которое некоторое время возглавлял Александр Гуров. Подразумевалось, что управление будет заниматься оргпреступностью, хотя в те годы такого понятия как бы не существовало. Вместо этого писали невразумительное: “опасные проявления рецидивной преступности...”.

  В МУРе в 1990—1991 гг. тоже начали формировать собственное “этническое” подразделение, впоследствии выросшее в “этнический” отдел — в составе отдела по борьбе с организованной и групповой преступностью. Разумеется, занимался этнической преступностью и КГБ.

  Первый по-настоящему серьезный раздел рынка в Москве начался в 90-х гг. Только-только народились кооперативы, собственность из рук государства переходила в руки коммерсантов. Конечно, завидущие бандитские глаза не могли упустить такой возможности. Все группировки, в том числе и чеченские, вышли на тропу войны: делить место под солнцем. На отвоеванных предприятиях чеченцы занимались вымогательством, “крышеванием”, а в особо удачных случаях ставили под свой контроль всю опекаемую ими организацию, метастазами прорастая от охраны до высшего руководства.