На первый взгляд, это оказался высокий стол с мягкой столешницей. Высотой чуть ниже паха Брефта. Длиной около трех футов, на одном конце с отверстием для головы, словно у массажного стола, на котором Амелия проходила курс лечения после травмы. Однако, для массажного стола он был слишком коротким. Так что её ноги и попка повисли бы в воздухе.
Амелия скользнула взглядом по металлическим ножкам стола. Увидев прикрепленные к ним мягкие ремни, она наконец поняла, на что смотрит.
И отвернулась к стене, опасаясь, что выражение лица её выдаст.
Её дыхание участилось, лоно сжалось, а по бедрам потекла влага.
Думая, что она отвернулась от испуга, Раджир напомнил:
— Нет нужды делать это. Поешь.
Амелия облизнулась, но ничего не ответила. Она понимала, что голосом выдаст себя, что они сразу поймут, насколько сильно она хочет, чтобы они привязали её к столу и сделали с ней всё, что доставит им удовольствие. Она нетерпеливо задрожала всем телом, предвкушая наказание.
— Очень хорошо, — сказал Раджир.
Она распознала радостное предвкушение, возбуждение в его голосе от того, что он сможет уложить её на стол, привязать и наслаждаться её телом для их взаимного удовольствия.
Она сопротивлялась им лишь из-за собственной гордости. Если калкорианцы и заметили, сколь нерешительно её сопротивление, Амелия надеялась, что они спишут это на слабость от голода.
Они легко привязали её к столу.
Лежать на столе оказалось намного удобнее, чем быть прикованной к стене. Лицо Амелии покоилось в мягком отверстии. Манжеты из мягкой ткани фиксировали её запястья и лодыжки к холодным металлическим ножкам. Мягкая столешница заканчивалась прямо под её пахом, оставляя лоно открытым и легко доступным для любовников.
Не теряя времени, они воспользовались её уязвимостью. Атаковали ртами, языками и клыками её ягодицы и бедра. Она дернулась, реагируя на невероятно эротические ощущения от поцелуев, облизываний и покусываний её интимной плоти. Когда кто-то из клана достаточно ощутимо впился клыками в ягодицы, оставляя следы, она застонала от желания. Связывание и капелька боли подействовали на нее как всегда — ей захотелось большего.
Ещё один укус в другую ягодицы вызвал у Амелии второй тихий стон. Привлекая к себе внимание, она приподняла бедра, насколько позволяли фиксирующие ремешки.
— Ты слишком наслаждаешься, малышка, — усмехнулся Брефт. — А что скажет твое земное правительство?
— Развратная Амелия любит грешные наслаждения, — пробормотал Фленчик, проводя языком по её анусу.
Щеки Амелии вспыхнули от румянца. Слезы из глаз закапали на пол. Почему её тело так реагирует на их грязные действия? Даже сгорая от стыда, она напряглась, пытаясь ещё шире раскрыться для похотливого дразнящего языка Фленчика.
От укусов Фленчика смесь боли и наслаждения лишь усилилась. Он скользнул языком по внутренней части её бедра, остановившись прямо перед истекающим влагой лоном. Затем отстранился и проделал тот же путь по другому бедру. Она извивалась, желая, чтобы они прикоснулись к её потайной плоти.
Вместо этого они безжалостно дразнили её, казалось, целую вечность.
Кто-то пальцами нежно потянул её за волоски на холмике, доставляя ощущения почти близкие к тем, что она жаждала. Кто-то скользнул языком по паховой складке. Кто-то массировал грубоватыми руками её ягодицы, время от времени останавливаясь, чтобы ущипнуть нежную плоть. Кто-то проник толстым пальцем в её анус, двигая им внутрь и наружу, словно маленьким членом.
Извиваясь, насколько позволяли путы, она терпела эти восхитительные пытки со стонами и всхлипываниями. Наконец, кто-то коснулся языком влагалища, нежно обводя дрожащую сердцевину. Наслаждение от столь незначительного давления хлынуло в низ живота. Она застонала и приподняла бедра.
Мужчина, ласкавший её языком, принял её приглашение, но вместо того чтобы облегчить её страдания, лишь усилил боль. Кончиком языка он слегка касался её нежных складочек, лишь разжигая желание.
Тем временем покусывания сместились к внутренней стороне бедра, а тот, кто вторгся в её нижнее отверстие пальцем, ускорил темп. Амелия всхлипнула, она больше не рыдала от стыда. Она плакала, потому что они доставляли ей невероятное наслаждение, ощущала благодарность за то, что они обратили на нее внимание.
«Признайся, ты рада, что они удерживают тебя в плену. Это повод и дальше заниматься с ними сексом. Во многих отношениях здесь, в этой тюрьме, ты наконец стала свободной».
Но не только невероятный и развратный секс не вызывал в ней больше стыда.
Любовь в голосе Раджира, тепло в его глазах, когда он разговаривал с ней. Нежная улыбка Фленчика и его забота о её благополучии. Признание Брефта, что он отдал бы за нее жизнь. Было так много признаков, больших и малых. Они сливались в единое целое, и Амелии хотелось уступить их требованиям.
Тот, кто поддразнивал её языком, внезапно проник внутрь лона, застав её врасплох.
Она закричала от столь чудесного вторжения, дернулась, вжимаясь в лицо ласкавшего её сзади мужчины.
Он захихикал в её сверхчувствительную плоть, посылая сладкие вибрации, от которых всё её тело плавилось. Входил языком внутрь и наружу, на мгновение останавливаясь, чтобы щелкнуть им по напряженному бутончику клитора, прежде чем снова погрузиться во влажное тепло лона.
Чей-то второй палец скользнул в расщелину между ягодиц, расширяя её самое тугое отверстие двумя толстыми пальцами, оказывая восхитительное давление.
Их пальцы, языки и клыки обжигали Амелию. Она уже стонала, не переставая. Вцепилась руками в ножки стола, пока мужчины трудились над её жаждущей плотью.
И она задыхаясь, взмолилась:
— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…
— Хочешь, чтобы мы тебя трахнули? — прошептал Брефт, обжигая дыханием её ухо.
— Да. — Она зашла слишком далеко, чтобы обращать внимание на непристойность предложения.
— Скажи это.
— Трахните меня.
— Заставь меня поверить в это.
— Трахните меня! — закричала она.
Языки и пальцы исчезли. Их тут же сменили возбужденные калкорианские члены. Сейчас Амелия узнавала членов клана по их прикосновениям. И застонала, когда Раджир медленно и легко скользнул в нее. Двойное проникновение идеально её наполнило.
Покачивая бедрами, он не торопясь занимался с ней любовью. Двигаясь, нашел внутри нее сладкое местечко, заставляя рыдать от восторга. Он двигался в её гостеприимном тепле, скользил пальцами по лопаткам, ребрам, позвоночнику, округлостям ягодиц. От его нежных ласк к её горлу подкатил комок. В этой простой ласке она в полной мере ощутила его искреннюю привязанность.
Словно прочитав ее мысли, Раджир прошептал:
— Я люблю тебя, Амелия.
— Как и все мы, — добавил Фленчик.
Это её добило. Она всхлипнула от их неожиданного признания. Почувствовала, что это вот простое признание — правда, и внутри нее что-то сломалось. Вся боль от осуждения матерью и неодобрения общества навалилась на нее своей тяжестью.
Её собственный народ, даже её мать, будут оскорблять её за её же желания. За подобные грехи они все осудят её, как в этой жизни, так и в следующей. Инопланетяне не только приняли её, они полюбили её такой, какая она есть. Это мечта, вдруг ставшая явью. Но её мечта обернулась кошмаром для других земных женщин.
«Я должна это помнить. Независимо от моих чувств к этому клану, я должна отказаться».
От этой мысли она заплакала ещё сильнее. То, что ей приходилось отказаться от желаний своего сердца, оказалось самым жестоким ударом, что она могла себе представить. Смерть и то была бы благом.
Клан молча позволил ей выплакаться. Раджир продолжал нежно её любить. Его словно обернутая жидким шелком, стальная плоть скользила в ней с невероятной легкостью. Как их соединение может быть неправильным, если они настолько идеально подходят друг другу?
