— Ну, поехали! — проговаривает Марио, вскакивая со скамейки, ступая на отведенную ему площадку.
Сердце всё еще отбивает странный ритм, сильно волнуясь. Он чувствует общую окрыленность, разбавленную напряженностью. Мяч переходит от одной команды к другой, скачет из стороны в сторону. Если бы Фернандес сам не играл, мог бы подумать, что тот живет своей собственной жизнью, перебегая от игрока к игроку. Стадион кричит, радуясь, и Марио радуется вместе с ним некоторое время, окунаясь в эту атмосферу счастья и свободы. Прекрасное ощущение единства с тысячами болельщиков. Осознание собственной значимости и влияния на историю, на жизнь миллионов людей по всему миру. Игра в первом тайме прекрасна, динамична, важна, но пока безрезультативна.
Заходя в их раздевалку, Марио чувствует усталость его игроков. Несмотря на нулевой счет на табло, он уже ими жутко гордиться. Пробегает взглядом по каждому из футболистов. Многие дышат загнанно, умаявшись. Фернандес ждет пару минут, думая о том, что стоит сказать парням. Его помощник рядом жадно глотает воду из бутылки. Тоже жутко переволновался. Гарсиа и Акинфеев на удивление молча сидят рядом, дышат часто, но не замечают друг друга, концентрируясь на анализе своей собственной игры. Игнашевич с Березуцким что-то обсуждают. Дзагоев пытается что-то донести Константину. Их вратарь, Кирилл, спокойно пьет воду, ожидая указаний ко второму тайму.
— Парни, — Марио привлекает внимание игроков. В раздевалке наступает оглушающая тишина. Все внимательно смотрят на тренера, внимая его словам, — Вы молодцы! Но этого недостаточно. Мы можем победить. Но недостаточно просто играть хорошо, разыгрывать все по схемам, как по учебнику. Нужно играть со всей страстью, со всей любовью. Это же футбол! Финал Чемпионата Мира! И неважно, какой результат будет. Мы уже в истории, мы уже чемпионы для своей страны, для ее истории. Удачи, парни! Вы всё сможете, у вас всё получится. Вперед! Вперед, вперед! — он хлопает в ладоши, подгоняя и заряжая ребят на хорошую игру во втором тайме. — Больше прессингуем, меньше ошибаемся! Не надо дергаться в штрафной. Спокойнее, просто спокойнее. Гарсиа и Акинфеев, внимательнее к тринадцатому номеру, он у вас в штрафной разгуливает, как у себя дома. Сережа, Ваня играйте впереди. Костя мяч получает, а навес не на кого делать. Мы время теряем на лишние финты в центре. Получили мяч, быстрый пас на Ваню или Серого. Вперед, парни! Я горжусь вами… А теперь покажите уругвайцем, из какого теста вы сделаны! Вперед!
Игра второго тайма координально отличается от игры, что была в первой половине матча. Уругвайцев словно натравили на них, как собак. Игра разрывалась на куски свистками арбитра, уже несколько раз требовалась помощь медиков игрокам на поле. К счастью, его парни не уступали, а ворота так и не были распечатаны. Характер игры становился с каждой минутой всё жёстче и жёстче. Стадион уже не дышал свободой и эйфорией праздника. Воздух накалялся, и дело было вовсе не в высокой температуре жаркой Севильи, хотя и это влияло на игру, но в гораздо меньшей степени. Выкрики с трибун уже не казались столь беззаботно-радостными, как это было в начале матча. Теперь они не просто гнали команды вперед, но и требовали открытия счета.
К середине тайма Марио заметил, что некоторые футболисты стали уставать, выбиваться из сил. Пошли первые замены. Уругвайский тренер тоже не отставал, произведя одну замену. Игра не расслаблялась, лишь становилась все более жестокой. Игроков ломали, по ним проезжались шипами, с ними сталкивались. К счастью для всех, травм пока не случалось. Каждый надеялся, что и не случится. Желтые карточки сыпались с каждым вторым нарушением, зафиксированным арбитром.
На семьдесят пятой минуте — Фернандес только посмотрел на таймер — назначают угловой в их ворота. Даниил подпрыгивает, выбивая мяч из штрафной, и сталкивается головой с футболистом из Сборной Уругвая. Приземлившись, он аккуратно опускается на колени, а после, подняв руку, прося о помощи, ложится на спину. Судья, находящийся поблизости, тут же жестом подзывает врачей. Возле их скамейки наступает напряженная тишина, как и на скамейке уругвайцев. Рядом с их воротами оказывают помощь Акинфееву и уругвайскому нападающему. Марио замирает, ожидая хоть какого-нибудь сигнала от арбитра. Жестом подзывает помощника, тот понимает все с полувзгляда, отправляя разминаться Березуцкого Фернандес смотрит, не отрывая глаз, на то, как врачи колдуют над Акинфеевым. Его сердце упало куда-то в пятки, после пускаясь в бешеный пляс от волнения. Они всё еще ждут сигнала от арбитра или врачей. Вскоре они его получают. К счастью, замена не требуется.
Боль. Всё что он чувствует — боль. Голова трещит так, что кажется, будто его шандарахнули чем-то железно-чугунным прямо по макушке. В ушах несколько мгновений звенит. Перед глазами всплывает пятно, в котором он узнает их врача, пару раз моргнув. Голова всё ещё трещит, побаливая, но уже не так нестерпимо, как до этого. Он находит в себе силы подняться, слегка пошатываясь. Ему задают какие-то вопросы, на первые из них Даниил отвечает на автомате, лишь после понимая смысл. Неподалеку от него стоит Грасиа, который обеспокоенно поглядывает на него. Сашка подходит ближе на пару шагов, интересуется, как он. Акинфеев неопределенно кивает головой.
Игра продолжается. Счет всё ещё не открыт, а некоторые из них уже вымотались из сил. Многие продолжают играть на драйве, на эмоциях, получаемых от трибун, на чувстве долга перед страной. Они стараются не замечать усталость, пытаются не уступать мяч, выигрывать каждую борьбу за него. К счастью, это имеет свой результат, и один из навесов на Ваню от Кости приводит к возникновению опасности возле ворот уругвайцев. Итогом этой, появившийся из ниоткуда, опасности является гол их команды. Стадион неистовствует, Марио возле скамейки запасных радостно подпрыгивает. Они на радостях сами друг на друга напрыгивают, но долго радоваться им не дают. Мячу предстоит быть разыгранным с центра поля.
Окрыленные победой они расслабляются, уступая борьбу в центре. Это им, разумеется, аукается. Они пропускают. Всё приходится начинать заново. В воздухе ощущается опустошающая напряженность. Даниил несколько мгновений смотрит пустым взглядом в газон, пока кто-то не хлопает с силой ему по спине. Вздрогнув, Акинфеев поворачивает голову в сторону, с удивлением глядя на Гарсию.
— Еще успеем отыграться! — кричит он, пытаясь переорать беснующийся стадион, хлопает в ладоши, подбадривая, — У нас еще почти десять минут! Мы можем отыграться! — он продолжает рвать глотку, поднимая дух ближайших к нему футболистов.
Акинфеев растягивает губы в гримасе, что должна была стать похожей на улыбку, но вскоре сам попадает под влияние Сашки, заражаясь верой в их победу. Они боряться за мяч, как за последний в мире кусок мяса. Они бегут с такой скоростью, словно это их последний забег в жизни. Киря, их вратарь, совершает волшебные, невозможные сейвы, вновь и вновь спасая команду. Сил практически не осталось, но они продолжают выдавливать из себя их остатки. Марио совершает две оставшиеся замены. Это немного облегчает задачу.
Основное время матча подходит к концу, арбитр добавляет пять минут. Их сердца быстрее отбивают удары, и это не только от усталости, но и от ощущения приближающегося конца. Будет это хеппи-энд или их ждет трагическая концовка, зависит от них самих. У них появляется шанс, когда судья назначает угловой в ворота уругвайцев. Он и Гарсиа, спеша, направляются в штрафную. Хестаг Дзагоев, сменивший Константина, стоит возле углового флажка, тяжело дышит, поднимает правую руку, подавая им знак, делает еще несколько тяжелых, глубоких вдохов-выдохов, разбегается и бьет по мячу, делая навес.
— Защитник должен уметь прыгать! — говорит ему сеньор Бустаманте, его тренер в Испании.
Он слушает, кивает. Исцарапанные коленки немного щиплет, но он послушно пытается прыгнуть выше, нередко приземляясь не очень удачно. Но сеньор Бустаманте заставляет его подниматься, прыгать еще выше. Данька уже не может, у него болят ноги, саднят коленки, дыхание давно сбилось, а сеньор продолжает его пытку, мотает головой на его попытки, закрывая глаза.
