Уже успевшие обжиться тут танкисты с ворчанием принялись разбирать своё хозяйство. На планету ещё не успели перебросить в достаточном количестве тяжёлые вертолёты, и нашему взводу предстояло совершить двухсоткилометровый марш к небольшому городку Ингельсберг, по какой-то странной случайности не задетый первым лемурьим ударом. Судя по всему, наш противник действовал вообще стихийно, не озабочиваясь никаким планированием, ни тактическим, ни тем более стратегическим. Командование пыталось растянуть тощие шеренги «Танненберга» на всю планету, точнее – стараясь прикрыть населённые области, откуда первыми поступили сообщения о восстании и жертвах. В Ингельсберге насчитывалось почти пять тысяч жителей, там работали небольшие перерабатывающие заводики, принимавшие продукцию окрестных ферм. Насколько я знал, тамошнюю милицию немедленно возглавил бравый отставной Hauptmann, и лемуры так и не приблизились на расстояние выстрела. Тем не менее, несмотря на кажущееся спокойствие, приказ наш был чёток и ясен – эвакуировать всех гражданских. И только после этого приступить к «выкорчёвыванию сорняков».

Граница леса быстро приближалась. Это был самый обычный земной лес – как уже упоминалось, наши дубы, вязы, липы и грабы вполне уверенно теснили «эндемичную растительность». Хотел бы я знать, что по этому поводу думали наши мохнатые противники, равно как и их хозяева, буде таковые на самом деле имелись.

Разумеется, пока «наши» леса – всё равно что песчинка рядом с арбузом, и хоть сколько-нибудь значимую площадь они займут ещё через много человеческих жизней, но что, если для лемуров этого достаточно, чтобы восстать и пролить кровь «угнетателей»?..

– Ефрейтор, неужто нас через эти леса погонят? – тоскливо осведомился у меня Мумба, сидя на тряской броне нашей «бээмдэшки», что с уверенным рёвом направлялась по дороге к зарослям.

– Другой дороги нет, Мумба.

– Перебьют нас тут…

– Не ной! Стреле броню не пробить.

– Яму ловчую выроют…

– Вы в своих джунглях тоже так делали, когда только с деревьев слезли и ещё хвосты себе не купировали? – зло бросил Назариан.

В десантном отделении хоть и трясло, но дышалось легко, конструкторы не поскупились на фильтровентиляционную установку с кондиционером. Впереди нас пылили две БМД, длинные жёлтые шлейфы подхватывал ветер, относя в сторону от старого грейдера. Даже дороги здесь строили по старинке. Кто-то из наших невесть зачем включил обдув на внутреннюю циркуляцию. Снаружи мы воздух не подсасывали.

– Мумба! Тихо! Назар, два наряда, как на место придём, – гаркнул я, предотвращая готовую вот-вот вспыхнуть драку. – А ну, прекратить! Совсем с ума спятили?..

Ну в самом деле, что за идиоты?.. Прекрасно ведь знают, что будет за драку. Я это им ещё на «Мероне» пытался втолковать. Верно, не слишком убедительно. Придётся повторить.

Спорщики оказались слишком близко ко мне, и всё, что я должен был сделать, – это протянуть обе руки и как следует стукнуть и Назариана, и Мумбу друг о друга шлемами. Эффект получился впечатляющий. Оба враз прикусили языки.

– Вот и хорошо, – внушительно произнёс я. – И не станем ссориться, ладно? У нас у всех сегодня…

Что у нас будет сегодня, я придумать просто не успел. Где-то рядом что-то затрещало, загрохотало, двигатель «бээмдэшки» надрывно взвыл, словно в смертельном ужасе, в переговорнике водитель разразился проклятиями, резко сворачивая в сторону и перемалывая гусеницами молодой подлесок.

– Амбразуры открыть, собаки свинские! – завопил я, неосознанно переходя на жаргон господина старшего вахмистра.

Разумеется, ничего особенно мы вокруг не увидели. Оно и понятно – заросли. Неугомонный Мумба тем не менее дал очередь – как говорится, в белый свет как в копеечку.

– Взвод! – загремел у меня в наушниках лейтенант. – Лемуры! Лему…

И в тот же миг наступило гробовое молчание. В коммуникаторе не слышно стало даже обычной статики. Словно кто-то заткнул мне уши ватой, да так тщательно, что, пожалуй, пропустишь даже трубы Страшного суда.

Наша БМД с глухим скрежетом и лязгом остановилась. Такое впечатление, что мы со всего размаху сели брюхом на железные зубья бороны. Я такие видел в музеях – разумеется, сетевых.

– Командир? – Хань искательно заглянул мне под козырёк шлема. – Господин ефрейтор?..

– Никому не двигаться, – страшным голосом бросил я. – По местам осмотреться!

Отделение браво доложило, что всё в порядке, убитые и раненые отсутствуют, видимых повреждений не имеется. Сейчас неважно было, какие приказания я стану отдавать, – главное, чтобы никто не почувствовал моей растерянности. Связи нет, где противник – непонятно, и стоит нам только высунуться из-под защиты брони…

Я переключил коммуникатор.

– Эй, водитель кобылы! Долго мы тут ещё сидеть будем? И чего ты в кусты-то улепетнул?..

Молчание. Нас от кабины водителя отделяет перегородка с люком, сейчас наглухо задраенным.

– Экипаж?

Тишина. Двигатель работает, но на малых оборотах. Я попытался выглянуть в амбразуру, в очередной раз ничего там не увидел и успокоился.

– Джонамани, Хань! Нижний люк!

Парни послушались беспрекословно. В таких ситуациях великое благо – верить, что отдающий приказы знает, что к чему.

Нижний люк откинулся легко. По счастью, никакой особо страшной «бороны» под днищем не обнаружилось.

– Назар! Пулемёт!

Верный «MG-242». Назариан первым скользнул в люк, следом тотчас последовал его пулемёт и добровольный второй номер расчёта Джонамани.

– Прикроете нас, – приказал я и сам полез наружу. Ещё одна попытка связаться с лейтенантом или другими отделениями ни к чему не привела. Умерли они там все, что ли? Поражены внезапной смертью?

Трава под железным брюхом БМД была нашей, человеческой травой, самой обыкновенной. То есть мы пока ещё в пределах «своей» зоны. Её лемуры вроде бы должны избегать, но… мы уже видели, как они это избегают.

Я увидел остальные машины, с виду совершенно целые. Правда, двигатель работал только на нашей. Остальные успели заглохнуть.

– Хань! За мной! Остальные – держите заросли и особенно ветки! Что пошевелится – снимать немедленно!

Сегодня мне не до нанесённого природе Зеты-пять ущерба.

Я сдвинул в боевое положение нашлемный прицел. В принципе, очень хорошая штука. Видит разом и в инфракрасном, и в видимом диапазонах, чип реагирует на движение, умеет захватывать цель и выдавать целеуказание, если в твоём боекомплекте есть что-то самонаводящееся. Показывает также, куда попадёт твоя пуля, если ты вот прямо сейчас нажмёшь на спуск, куда полетит граната, рассчитывает упреждение и вообще делает массу полезных дел. Сейчас меня интересовал именно тепловой режим. Если вокруг нас есть эти создания…

Впрочем, я не слишком удивился, когда прицел не нашёл вокруг нас вообще ничего. Кроме, разумеется, ещё не остывших двигателей БМД.

И по-прежнему молчал переговорник.

Я пополз к машине лейтенанта. Рядом сопел Хань. Он, пожалуй, сейчас лучший солдат в моём отделении, но и от него шуму… Если бы лемуры хотели, то с их-то слухом уже давно угостили бы нас и в хвост и в гриву.

Ничего вокруг. Вообще ничего. Ни движения, ни звука. Словно весь мир на самом деле погрузился в спячку.

Не придумав ничего лучше, я скользнул под лейтенантскую машину. Люки, конечно, наглухо задраены изнутри. Никто не предполагал, что возникнет необходимость открывать их снаружи.

– Лейтенант? – Я не сразу сообразил, что пропустил «господина». Я постучал в днище рукоятью ножа. Потом ещё раз, громче. Ничего. Как и следовало ожидать.

У меня за спиной вполголоса выругался Хань. Выругался по-китайски.

– Ничего не поделаешь, это надо резаком вскрывать, – повернулся я к нему. – Возвращаемся, попробуем наш люк к водителю открыть.

Тоже задачка та ещё…

– Может, другие попробуем, господин ефрейтор?

– Нет смысла. Чем-то их накрыли… словно две газовые бомбы взорвали. Хвост и голову зацепили, а у нас пронесло…