Так что же получается? Тетушка знала, где именно меня искать? И как она так быстро спелась с магстражей? Неужели решила с моей помощью отомстить Каллеману?

Я поежилась. А наместник? У него могла быть своя выгода в этом деле? Что, если ему нужен предлог, чтобы избавиться от мага? Да, они оба прибыли из Бреголя, но это ничего не значит. Вполне возможно, что лорду Дантеру вовсе не по душе присутствие Каллемана в Кроненгауде, и он желал бы убрать его отсюда любым возможным способом.

Я не раз слышала, как леди Кроу рассказывала леди Вонк о своей жизни в Бреголе и о придворных интригах. Если верить подруге моей благодетельницы, двор – то еще змеиное гнездо, где каждый готов подставить и утопить другого, лишь бы добиться тепленького местечка.

Огонек тихо зашипел и погас, а я села на пол и вытянула уставшие ноги. Да, сейчас я с удовольствием поменяла бы красивые, но ужасно неудобные бальные туфельки на старые ботинки леди Селии. И от грубого шерстяного платья не отказалась бы. И от теплой клетчатой шали.

Не успела подумать об этом, как воздух странно задрожал и словно бы расслоился, и у стены появился тонкий лучик света. Он был робким, едва заметным и напоминал белого мотылька, бьющегося в темноте в поисках выхода.

Я настороженно наблюдала, как луч становится шире, распадается на длинные нити, расслаивается… Единый! Мне кажется, или я вижу за ним расплывчатый мужской силуэт? Что за ресовы шутки?

На лбу выступила холодная испарина. Что делать? Какие еще неприятности готовит мне странный вечер? Правда, не успела я толком испугаться, как на лестнице раздались шаги, и загадочное видение мгновенно пропало. Нежели неизвестный тоже услышал, что кто-то идет?

Я вздохнула и машинально нащупала за подкладкой корсажа монетку, которую всюду носила с собой. Теплый металл рассеял страх и придал уверенности. Все будет хорошо. Я со всем справлюсь. Обязательно.

Шаги были все ближе, мне даже показалось, что я расслышала стук каблуков. Неужели тетушка решила отменить наказание? Или это не тетушка? Впрочем, кто бы это ни был, он появился очень вовремя. Или, наоборот?

Подумать об этом я не успела. Дверь со скрипом отворилась, и в подвал, в сопровождении несущего свечу Гроу, вошла герцогиня.

– Эви?

Тетушка посмотрела на меня и нахмурилась.

– Немедленно поднимись! – велела она.

Я встала и постаралась не дрожать, но леди Шарлотта все равно заметила, как трясутся мои руки.

– Мне невыносимо видеть тебя в этих сырых стенах, дорогая, – тихо сказала она. Набалдашник трости ярко сверкнул в свете свечи. – Надеюсь, ты осознала свою неправоту?

– Да, тетя, – покорно кивнула в ответ.

– И ты скажешь правду?

На секунду мелькнула предательская мыслишка. А может, выложить все, как было? Какое мне дело до имперца? Почему я должна страдать из-за человека, едва не отправившего меня в тюрьму? Правда, я тут же представила, что своими словами могу подвести невиновного под арест и вздохнула. Тетушка не остановится. Она, видимо, решила отомстить Каллеману за недавнее унижение, и хотела отплатить ему тем же, заставить оправдываться и унижаться. Нет, не спать мне сегодня в теплой постели.

– Я все расскажу, тетя.

– Что ж, я слушаю, Эви.

– Я вышла подышать свежим воздухом и заблудилась, – начала я и полностью повторила прежнюю версию событий.

– Вижу, ты упорствуешь в своей лжи, – процедила герцогиня.

Ее лицо потемнело, в глазах загорелся недобрый огонь.

Мне даже не по себе стало, но сдаваться я не собиралась. Герцогиня ведь не знает наверняка, лгу я или нет, вот и не стоит давать ей на будущее повод для сомнений. Как говорил Келд Пятак, негласный предводитель уличных мальчишек Аухвайне, если уж врешь, то нужно стоять на своем до конца. И верить в то, что говоришь правду, тогда и остальные рано или поздно поверят. А уж он знал, о чем говорил. Даже когда леди Вонк велела всыпать парнишке двадцать плетей за кражу булки, он продолжал уверять, что и ноги его в нашем доме не было.

– Простите, тетушка, но я не лгала. Я действительно заблудилась. Дворец наместника такой большой.

– Эви!

Взгляд герцогини стал невыносимо холодным, гораздо холоднее, чем воздух подвала.

– Что ж, видит Единый, я хотела избавить тебя от этого, но раз ты упрямишься, будешь сидеть здесь до утра. Гроу, – она кивнула дворецкому и вышла, а тот бросил на меня возмущенный взгляд и с грохотом закрыл железную дверь.

Все-таки ужасно неприятный человек! Вот недаром я его с первого дня невзлюбила.

Гроу докладывал хозяйке обо всем, что происходит в доме. Порой мне даже казалось, что дворецкий еще и от себя кое-что добавляет, для пущего эффекта, ведь после его докладов многие слуги получали взыскания и штрафы. Правда, со мной он старался быть вежливым и предупредительным, но следил не меньше, чем за всеми остальными. Если даже не больше.

Я снова опустилась на пол, обхватила плечи руками и устало вздохнула. На душу навалилась апатия, и даже недавнее странное видение больше не пугало. Подумаешь, луч света. Может, мне все просто померещилось? А что? В этой проклятой темноте чего только не увидишь.

Мысли снова вернулись к минувшему вечеру. Танец с наместником, танец с Каллеманом, – или это был допрос? – танец с Овенбау, похищение, разговор с имперцем, узкий карниз под ногами… Вот уж не думала, что мой первый бал закончится именно так. Хотя, с другой стороны, все закономерно. Слишком уж я размечталась. А судьба, как всегда, обрубила глупые мечты на корню.

Я плотнее обняла себя руками и прикрыла глаза. Тишина давила на уши. Холод проникал под кожу. Время тянулось медленно, как незастывшая пастила, и мне неожиданно вспомнилась темная кухня, большие медные тазы, доверху наполненные яблочным сиропом, бесконечные противни с темно-золотыми слоями подсыхающей пастилы, полные руки Милли, ловко снимающей готовые листы и сворачивающей их в аккуратные рулеты.

Мне так явственно представились длинные коричневатые трубочки, что рот наполнился голодной слюной. Эх, сейчас бы отломить кусочек кисло-сладкого лакомства! А если еще стакан молока выпить и ломоть хлеба съесть…

Не знаю, сколько я просидела на ледяном полу. Может, час, а может, и всю ночь. Изредка я дремала, но громкий писк мышей тут же будил, не позволяя надолго забыться сном. Периодически я вставала и подолгу ходила из угла в угол, меряя шагами свою темницу и недобрым словом поминая тетушку. А потом снова принималась размышлять о том, для чего она вытащила меня из Аухвайне. Какие только мысли не приходили мне в голову! И большинство из них были не слишком оптимистичными. Что, если леди Шарлотта собирается использовать меня в каком-нибудь ритуале? А может, ей нужна моя жизнь? Милли рассказывала, что Поглотители способны с легкостью забрать чужую жизненную силу. Правда, леди Вонк, когда услышала это, назвала кухарку глупой гусыней, и велела не повторять народные суеверия. Но, кто знает, может, Милли была права?

И тут же мысли вернулись к тому странному лучику, что появился в моей «темнице» перед приходом тетушки. Откуда он тут взялся? Может, за мной кто-то следит? Но кому это нужно? Неужели Каллеману? Я снова вспомнила мрачную черноту его взгляда и вздохнула. Наверное, если бы это был имперец, я бы даже обрадовалась. Знакомое зло как-то понятнее, чем неизвестное.

Звук открываемой двери заставил отвлечься от тревожных размышлений.

На порог упал отблеск света, потом он стал шире и ярче, и я увидела руку в форменном сюртуке, держащую свечу. Следом взгляд выхватил из темноты начищенные ботинки на толстой подошве, черные брюки и серый пикейный жилет. Гроу. Интересно, что он забыл в подвале?

– Леди Эвелин, ступайте за мной, – спустившись в мое «узилище», заявил дворецкий. Его гладко выбритая физиономия выглядела до нелепого напыщенной.

Я настороженно посмотрела на него и переспросила:

– Мое заключение окончено?

– Ее светлость желает вас видеть, – важно пояснил дворецкий. Золотые пуговицы тускло блеснули. – Миледи велела вам переодеться и прийти в гостиную.