– Именно могущество моего лорда послужило причиной свержения короля, – возразил гоблин. На этот раз я узнала голос. Франц. Один из тех, кто вытащил гвоздь из плеча моего противника. Скорее всего, это не прошло бесследно, я чувствовала это по запаху.

– Причиной послужил вызов, а не способности Лидиана. Вполне возможно, что именно Сорен мог оказаться самым сильным из присутствовавших, если бы не позволил вмешаться своей питомице. – Третьего гоблина я раньше никогда не слышала.

– Она будет обузой, даже если никто из вас так не считает. Когда Сорен присоединится к Охоте, он возьмет девчонку с собой. Я вижу это по его глазам. Он ее хочет. Это ослабит его, и отобрать силы будет легче легкого. Простая логика, Хелка, – заявил Франц.

Его собеседница хмыкнула, явно не слишком убежденная.

– Я поступлю в лучших интересах моей повелительницы, а она хочет в соратники того, кто пригодится в случае ее проигрыша и послужит источником силы, если она победит. Если Лидиан одержит верх, он может обещать, что наша мощь останется при нас?

– Не целиком, – сказал Франц. – Однако он заберет меньше, чем у остальных. Так будет честно. И это касается всех союзников.

Началось. Со смерти короля прошло не более тридцати шести часов, а они уже делают ставки на победителей и проигравших, а также на тех, кто останется в живых и сохранит свои силы.

– Сорен еще не собрал свою команду. Даже я не знаю его планов, а ведь горжусь нашими близкими отношениями, – вступил в беседу незнакомый мне гоблин.

– Он любит свою подстилку сильнее, чем половину приближенных. Не то чтобы у него их было много, – прошипела Хелка. – У некоторых мужчин такой странный вкус.

В горле запершило от подобных намеков. Разумеется, все считают, что он взял меня в свое ложе. Пожалуй, больший переполох вызвала бы новость, что Сорен ни разу не прикоснулся ко мне и пальцем в этом смысле. Он видел меня обнаженной. После повреждений, которые оставил на моем теле Лидиан, требовалось немедленное исцеление, иначе бы я умерла. А хозяин участвовал в лечении. Я же провела достаточно времени, тренируясь с ним, чтобы подробно изучить строение тела партнера, тем более Сорена нельзя было упрекнуть в излишней скромности. Однако он никогда меня не трогал. Не так.

– Может, кому-то следует с ней разобраться – и с ним самим, раз уж на то пошло. Я помню, как Сорен одолел Сайруса и захватил власть. Это было неестественно. И девчонка тоже необычная.

Я отчаянно пыталась вспомнить незнакомого гоблина, но не могла. Несмотря на статус одного из самых могущественных лордов, у Сорена было не слишком много приближенных, да он и не считал необходимым держать большое количество придворных. Достаточно маленький круг вассальных ему гоблинов были рассеяны по всему Пермафросту и служили хозяину ушами и глазами. Я не могла вспомнить, кому принадлежал голос, но было ясно, что я не слишком-то нравлюсь его владельцу. Впрочем, от Сорена он тоже был не в восторге. Он собирается убить Сорена. Эта мысль заставила меня застыть на месте. Он собирается его убить.

Я должна была этому помешать. Если умрет мой нынешний хозяин, как бы я ни была против его желаний, то связующие чары вернут меня предыдущему. Я снова стану принадлежать Лидиану. Он лично позаботился об этом, когда много лет назад швырнул под ноги племяннику. В этом случае я, может, и не превращусь в монстра, зато буду снова проходить через мучения, которые до сих пор являются мне в кошмарах. Лидиан вытянет наружу худшие мои страхи и подвергнет меня пыткам, удерживая меня на волосок от смерти, чтобы я изо всех сил цеплялась за нее. Но он бы меня не убил: был слишком высокомерным для такого, да и терять игрушку не захотел бы. Однако заставил бы бесконечно страдать.

Может, я и ненавидела запланированную для меня Сореном судьбу, но уж лучше я присоединюсь к нему на Охоте, где смогу попробовать сбежать, чем попытаю счастья с Лидианом.

Шаги начали удаляться, и я осмелилась напрячь свои чувства способом, не свойственным людям. Все живое обладает энергией, жизненной силой, однако гоблины и другие сверхъестественные существа могли распоряжаться ею как оружием. Для людей подобное было невозможно, их способности дремали до самой смерти. Мощь гоблина решала все: кто правил, а кто кланялся, кто жил, а кто умирал. Она сопровождала их повсюду как аура. Я была простым человеком, который не обладал собственными силами, однако спустя сотню лет начал улавливать силы других.

Еще одно качество, которое говорит о трансформации моего тела. Я отбросила эту мысль.

Аура Хелки была достаточно яркой, чтобы счесть ее серьезной угрозой, мощь Франца же была едва заметной и трепетала. Незнакомый гоблин, собиравшийся убить Сорена, обладал достаточными способностями, но я справлялась и не с такими.

Я дождалась момента, когда наши чувства соприкоснулись, и он понял, что жертва сама идет к нему в руки. Его голод, стремление убивать, жажда причинить как можно больше страданий стремительно росли, практически заставляя пускать слюни, словно собаку, почуявшую мясо. Гоблин постепенно замедлил шаг, отставая от собеседников, а затем прокрался обратно, всматриваясь в темноту и выжидая момент, когда можно будет броситься на меня.

Я выпрыгнула из щели в стене с грацией дикой кошки и приземлилась прямо на спину противника, застав его врасплох.

Какая небрежность! Даже я, человек, была способна зайти со спины. Что и продемонстрировала.

Эта мысль пронзила меня, будто ледяное копье, давая гоблину время прийти в себя.

– Так и подумал, что учуял твой запах. – Он рассмеялся. – Сейчас повеселюсь.

Я по-прежнему восседала у противника на загривке и ответила ему резким ударом камня по голове. Гоблин сплюнул, схватил меня, и мы оба свалились на пол. Монстр весил примерно на семьдесят фунтов больше меня, а еще обладал нечеловеческой скоростью и силой. Я не могла одолеть его. Им двигала лишь одна мысль: сражайся, убей, победи.

Сражение с противником вдвое больше себя всегда ставило меня в неравное положение, но еще много лет назад я усвоила, каким образом повернуть расклад себе на пользу. Я позволила гоблину взгромоздиться на меня, стараясь не обращать внимания на страх. Я не волк. Я не животное. Ему не удастся одолеть меня. Никто не может одолеть меня. Эти мысли придали мне сил, пока я выжидала, притворяясь мертвой.

Монстр же был слишком занят, пытаясь стянуть новую охотничью одежду, подаренную Сореном, и истекая слюной в предвкушении следующего гнусного действия, чтобы обращать внимание на меня.

Я напрягла бедра и ногами схватила изо всех сил гоблина за локти. Затем свела колени и поудобнее завела их под него. Мы впервые встретились взглядами: сумасшедшие синие глаза встретилась с моими зелеными. Затем я перекинула его через себя – в провал позади.

Я тяжело дышала, ярость постепенно выдыхалась. Ничего не болело, хотя ворот новой туники наверняка разорван.

Я села, стараясь успокоиться, и следила, как солнечные лучи меняют оттенок с оранжевого на красный, затем становятся фиолетовыми и, наконец, выцветают до серого. Я должна была ощущать усталость, но бегущий по венам адреналин придавал мне сил. Я не представляла, что сейчас делать: идти в свои покои было нельзя, так как спутники гоблина могли быть неподалеку. Кстати, я до сих пор не знала его имени.

Когда я выпрыгнула из укрытия в стене, гвоздь выпал и закатился в трещину. Я подняла его и повертела в пальцах. Я только что убила кого-то, чье имя даже не знала.

Я постаралась ощутить хоть что-то помимо нарастающей усталости и безразличия, но не смогла. Я не в первый раз убивала, чтобы выжить. Закрыв глаза, я потерла виски и попыталась отогнать стоявший перед глазами образ убитого гоблина, однако он стал только ярче.

На Охоте тоже предстояло убивать. Если я хотела сбежать, то должна была принять идею, что придется отнять чью-то жизнь, чтобы спасти собственную. По существу, Охота уже началась и шла даже здесь, в королевском дворце. Чувство вины не должно меня останавливать, но и наслаждения от убийства я не могу получать. Во всяком случае, пока. Пока я не пересекла эту тонкую грань. Железный гвоздь, без усилий вращавшийся в моих пальцах, говорил о том же. «Помни, кто ты такая, Яннеке», – раздался в моей голове голос отца.