– Проверим, – почти требовательно сказал Мэт и даже остановился посреди коридора, по которому они шли к непосредственному рабочему месту.

– Ладно, ладно, не горячись, – весело улыбнулся Эрнст, – я же шучу. Знаю обо всем. Мне ведь эту штуку показывали в работе. Хотя, если честно, то все же сомневаюсь.

– Ты что, серьезно?– забеспокоился Гейбл.

– Знаешь, – остановился теперь сам профи, – мне кажется, что нововыведенная  ткань будет сильно устойчива. Надо бы подумать, как в таком случае останавливать.

– А откуда такие выводы? Ты ведь еще не пробовал в работе?

– Да, но я ведь могу  предположить.

– Ну, предположение –  еще  не практика, – облегченно вздохнул Гейбл, и они  вместе двинулись дальше.

Через несколько минут люди достигли еще одной двери и в очередной раз подверглись обработке.

Правда, сейчас она была менее противной и даже немного приятной.

– Как смена полюсов, – всегда говорил Бейкер, нажимая на клавишу обработки.

Это было сильное электромагнитное облучение, устанавливающее у всех  единообразный заряд и делающее из них каких-то мягкотелых юнцов.

Мышцы как-то расслаблялись, мысли немного успокаивались, эмоции вовсе исчезали, и во всем как бы снималась напряженность.

После тридцатисекундного воздействия такого поля люди просто становились умственного рода   существами вне всяких чисто жизненных сложностей.

Далее, уже самостоятельно включалась система фотопотока, которая как бы довершала предыдущую работу, и уже затем вводилось в действие  инфрацифровое оборудование, способное совершать чудеса   переворота человеческой души.

Мозг освежался и становился единым целым в системе всестороннего отслеживания  мыслепотоков.

В общем, через две с небольшим минуты, это уже были совершенно другие люди.

Далее существовала переходная герметическая зона с вытеснением всех сигналов, а еще дальше дверь вводила в комнату исследований.

И хотя времени на все уходило мало, людям казалось, что это им мешает, а  порой и вовсе раздражает.

Но такое случалось только вне пределов самих исследований.

В этой обширной и довольно длинной комнате трудились разные специалисты, и каждому отводилось свое рабочее место.

Охрана занимала свои места, а ученые-доктора свои.

В общем, обязанности строго распределялись.

Бейкер наспех поздоровался с ближайшим сотрудником и прошел к своему рабочему месту, которое вполне можно было обозначить как целый кабинет.

– Наконец-то, получилось, – проговорил он, быстро просматривая движущуюся ленту сведений на экране.

– Ну, как, удовлетворен? – зазвучал голос у него в ушах.

Бейкер повернулся.

То был его друг и соратник по общему делу Генрих Плит.

Он с радостью пожал ему руку и сказал:

– Да, наконец-то мы достигли нужного. Как думаешь, каково время займет сложение этого гиганта?

– Думаю, часов пять-шесть, не менее, – ответил Генрих и присел возле стула Бейкера рядом, – я вот, что еще думаю. Может, не стоит еще торопиться с молекулярным  ростом?   Можно уложиться в   прежние границы. Как считаешь?

– Это вопрос, – задумчиво ответил Эрнст, – а каковы сроки ввода?

– Я уж не помню, но кажется, где-то к концу лета.

– Да, время идет, – ответил Бейкер, – значит, будем вводить.

– Когда? Прямо сейчас?

– Да, нет. Подождем до завтра. Сегодня все-таки выходной. Думал искупаться. Так вот, не успел.

– Тебе что, этого душа не хватает? – улыбнулся Генрих.

– Вполне, – улыбнулся и Эрнст, – но тот лучше.

– Ладно, я пойду. Свою работу закончил.

– Как ребята?

– Да, они тоже подходят к завершению.

– Хорошо, я побуду здесь немного и потом  уйду. Иди, отдыхай.

Они попрощались, и друг ушел.

– Так, так, – склонился над своим экраном Бейкер, – значит, сроки. Что ж, будем испытывать.

Эрнст принялся за свою работу и занимался где-то около часа.

Тем временем, другие завершали свою часть и по одному уходили из лаборатории, подходя к Бейкеру и прощаясь.

Тот всем молча кивал, пожимал руку и снова возвращался к своему. Так было у них давно.

Еще с тех пор, как произошла революция. Каждый занимался своим, и труд был своеобразно не ограничен во времени.

Главное, чтобы работы не стояли на месте. Во всем, конечно же,  определялись сроки.

Но так можно было определить что-то конкретно производящееся. В науке же, это было сложнее.

И все же они существовали, хотя бы условно. И, конечно же, человек устроен именно так, чтобы по сути дела своего как раз вложиться в эти сроки.

Это сознание. Оно постоянно ведет к какой-то цели и делает работу  просто вполне определенным смыслом жизнесуществования.

После той самой революции на планете не стало существовать государств или чего-то подобного. Было, конечно, правительство, но его деятельность заключалась не в самом прямом руководстве, а в определении сроков развития общей массы цивилизации.

По сути, оно готовило планы на будущее, вело спецификацию кадров по специальностям и отраслям, занималось проблемами ресурсов и вело даже переговоры с другими схожими цивилизациями.

Правда, особых успехов в том деле достигнуто не было, но виной всему некоторая  поотсталость других и какое-то недопонимание сути деятельности самих себя.

К тому же, большую роль играли и расстояния. Не могло же правительство  все  время находиться в космосе. Хотя, кто знает, может его место действительно там.

По этому поводу пока шли дискуссии, хотя именно так это вряд ли можно назвать.

Скорее всего, нужно отнести к разряду мнений. В общем, пока велись обсуждения, и люди подавали в общую компьютерную базу свои голоса.

Время пока ограничено не было, а потому просто собирались сведения или решения самих людей.

Экономика в целом на планете осуществлялась в самом простом. То, что было необходимо, то и производили.

Благодаря  той же системе общей сети компьютеров составлялись базы данных, и каждый житель определял сам себе свои  запросы.

Согласно этому  все и воспроизводилось. Как таковых, денег давно не существовало. Но существовала система такого же компьютерного счета накоплений.

Просто это была та единственная мера предосторожности, которая давала возможность всякому не сходить с ума от безделия, а заниматься полезным и, конечно же, соответственно накоплять свой счет.

Как таковая, купля-продажа отсутствовала. Просто термин остался со старых времен.

Необходимое просто доставлялось по месту нужными структурами, отделами и просто людьми.

В общем, все было распределено и составлено, как единая система существования всей цивилизации.

Жили все семьями, но можно было,  конечно,  и по одному. Это кому, как  захочется.

С достижением успехов в области генетических   молекулярных основ решено было перейти на широкое воспроизведение уже готовых, пропорционально сложенных тел.

To eсть, вопрос рождения сам по себе отпадал.

Но все же, не все так было гладко, как хотелось. И потому, разрабатывались все новые и новые модификации.

Тело существовало в пределах   десяти – двадцати   лет. To eсть, практически эксплуатировалось мало. Затем, его меняли на новое, сохраняя ум того, кто в нем же и состоял.

Это воспроизводилось в специальном центре по пересадке энергетических основ.

Он так и назывался.

Процедура занимала всего несколько часов. Сами по себе тела практически не старились.

To eсть, были все время как бы в одном возрасте, но со временем в зависимости от условий работы того или иного человека просто приходили в негодность.

Генетическая масса начинала резко снижать свою упругостойкость и могла вполне просто напросто саморазложиться.

Конечно, не за одну минуту или час, а где-то дней за тридцать-сорок в зависимости  от светофокусирования среды.

В связи с этим неудобств не существовало. Люди, зная сроки и симптомы светоскопического заражения, своевременно обращались в центр и подменяли тела.