И в этот самый момент за спиной раздался строгий и до боли родной голос:

– Что тут происходит?

Молодой тренер растерянно застыл, лихорадочно пытаясь стянуть с рук перчатки. Юра не торопился оборачиваться. Он освободил руки, начал разматывать бинты и только тогда повернулся к Иванычу лицом.

– По-онятно, – протянул пожилой тренер и, улыбаясь, направился к канатам. Выпрыгнув из ринга, Юрка сразу попал в его объятия. Иваныч растроганно похлопывал своего воспитанника по спине, потом отстранился и с нежностью ткнул кулаком Юрке в челюсть.

– Засранец, за два года два письма! А мне гадать, где ты и что… Только у матери твоей и узнавал новости.

Юрка виновато развел руками.

– Не обижайтесь, Виктор Иваныч. Просто служба – какие там новости? А за то, что маме помогали, огромное спасибо!

– Когда приехал? – легонько двинув его по шее, спросил Терехов.

– Вчера вечером. Даже на учет не встал – сразу к вам.

Тренер довольно хмыкнул.

– А матери почему только через месяц позвонил, что ранен?

– Виктор Иваныч, – Юрка нахмурился, – ну хоть вы не воспитывайте! Заживать стало, тогда сообщил. В общем, все нормально. Здоров полностью. Как у вас дела?

Старик неопределенно взмахнул рукой.

– С Генкой, я вижу, уже познакомился? Он у меня молодых тренирует.

Гена открыл рот, собираясь вклиниться в разговор, но Иваныч осадил:

– Помолчи уже. С тобой я еще поговорю. Ты хоть понимаешь, с кем спарринг устроил? Да он тебя в первом раунде положит, даже с поломанной рукой!

Увлекая Самохина к окну, он проворчал:

– Его дело парней натаскивать, а не спарринги устраивать! Помощничек… Но без него никак, у меня ж теперь два зала, Юрок. Вначале прямо на складе отгородили небольшое помещение, сделали душевую, раздевалку и небольшой зальчик. А год назад я убедил директора обогатительного комбината открыть при предприятии секцию бокса для детей. Он распорядился для занятий целый этаж административного здания выделить, ремонт сделали – получился отличный спортзал с рингом на помосте. Интересно стало работать. Есть пацаны перспективные, но, если честно, таких, как ты, нет. Ты у меня один такой… КМС в семнадцать лет!

– Так это и ваша заслуга! – отозвался Самохин с искренней благодарностью.

Терехов довольно улыбнулся и спросил:

– Ну а ты как? Уже решил, чем будешь заниматься?

Юрка потянулся и резко ударил по ближайшей боксерской груше.

– Через год в институт попробую, а сейчас найду работу. Ну и бокс, само собой. Очень соскучился я по всему этому.

Виктор Иванович подхватил его под руку и потащил к выходу.

– Пойдем, новый зал покажу, здесь недалеко.

Он привел Юру в просторный светлый зал с рингом на помосте. Канаты, маты, груши – все было добротное, новое, и вообще зал блистал чистотой и порядком. Несмотря на то, что сейчас здесь тренировалось около двадцати человек, воздух был довольно свеж и прохладен.

– Неужели и кондиционеры поставили? – удивился Юра.

Терехов рассмеялся.

– Ну, ты уж совсем замахнулся! Просто промышленные вентиляторы с шахты. Тянут так, что к решетке присасывает.

Юра уважительно покачал головой.

– Честно говоря, не ожидал. Это кто же так раскошелился?

– Я же говорю, директор, Малахов Ваня. Помнишь его? Он иногда тренироваться приходил. Любит бокс.

Юра вспомнил, что примерно раз в неделю у них в зале появлялся человек в строгом костюме. Он приходил довольно поздно, когда тренировка уже заканчивалась, переодевался в спортивную форму и начинал колотить грушу. С пацанами он никогда не общался.

– Кстати, это он тогда не дал тебя посадить, – неожиданно выдал Терехов.

– Честно говоря, я думал, это вы меня отмазали, – удивленно распахнул глаза Юра.

Тренер скривился:

– Что за жаргон, сынок?! Отмазали… Восстановили справедливость! Ну, я, можно сказать, тоже поучаствовал. Когда Косматенко позвонил, я сразу к Малахову – так тот даже утра дожидаться не стал, прямо ночью к начальнику милиции домой, он ему кум. Ну а утром они уже всех собрали и придумали, как тебя… как справедливость восстановить. Вот так все было.

Юра молчал. Он мысленно вернулся в прошлое. За время службы он проделывал это неоднократно, вновь оценивая случившееся, и каждый раз в нем всё больше и больше крепла уверенность в том, что поступил правильно. Да, жизнь могла сложиться по-другому – проще, легче, – но тогда сегодня он бы не чувствовал себя настолько уверенно, до сих пор оставался бы напыщенным, восторженным юнцом. Служба и война практически полностью изменили его взгляды на жизнь. В каком-то смысле он стал циничнее, многие прошлые проблемы и мечты теперь казались мелкими и никчемными. В принципе, не всё ли равно, кто сыграл главную роль в его судьбе? Ясно одно: есть близкие люди, которым он дорог и которые дороги ему, а остальные просто должны не мешать им жить. Всё просто и понятно, как армейский устав.

После минутной паузы Юра пожал плечами и подвел итог разговору:

– Всё! Отболело. Теперь другая жизнь, будем смотреть вперед.

Терехов согласно кивнул. Хлопнула входная дверь. Юрка не успел обернуться, как кто-то запрыгнул ему на спину. От неожиданности он на секунду застыл, потом захватил руку нападавшего, рванул ее вниз и резко упал на колено. Через мгновение он уже всем телом прижимал к полу широкоплечего, модно одетого парня, налегая предплечьем ему на кадык. Тот хрипел, судорожно перебирал ногами, тщетно пытаясь сбросить с себя тяжелое тело. Только через пару секунд Юрка смог рассмотреть нападавшего в лицо и разом отстранился.

– Витал, ты?!

Он вскочил на ноги и помог Виталику подняться. Парень явно пребывал в шоке, потирал горло, громко откашливался и отплевывался. Виктор Иванович гневно прикрикнул:

– Нашел где плеваться! А ну-ка прекрати!

Юрка укоризненно взглянул на тренера, покачал головой. Он хотел обнять друга детства, но тот уперся ему рукой в грудь. Виталик всё еще не мог прийти в себя, делал глубокие вдохи, жмурил глаза. Наконец хрипло проговорил:

– Юрок, ты чё, рехнулся? Так и придушить мог!

Самохин схватил его за плечи, на секунду прижал к себе.

– Прости, братуха, инстинкт сработал. Не отошел я еще.

Виктор Иванович, скрестив руки на груди, наблюдал за друзьями. Он понял, что его воспитанник очень изменился, только не мог решить, хорошо ли это.

– Ну что, Виктор Иваныч, мы пойдем? – обернулся Юрка к тренеру. – Завтра мне во сколько можно прийти?

Терехов неопределенно мотнул головой.

– Зал открыт с девяти. Так что прямо с утра можешь подтягиваться. Посмотрим, что с твоей «физикой», а там видно будет…

На прощание Самохин крепко пожал руку тренеру.

– Куда пойдем? – спросил Виталик, когда друзья покинули спортзал.

– В военкомат. Надо на учет встать.

– Я с тобой. Долго там?

– Минут пятнадцать, полчаса, – пожал плечами Юра.

– Тогда я сгоняю кое-куда. Только ты без меня не уходи!

Когда Юра вышел из дверей военкомата, его друг сидел на лавочке с большим газетным свертком в руках.

– Давай к реке, отметим твое возвращение, – сказал он, поднимаясь и слегка тряхнув пакетом.

Когда Юрка оказался на безлюдном сентябрьском пляже, ему сразу вспомнился день, с которого все началось. Короткая драка, Рита, плачущая у Ромки на плече…

Девушка друга, в которую он был влюблен. В учебке он еще вспоминал Риту, а потом… Потом все это отошло на второй план.

Несмотря на жару под тридцать градусов, вода была довольно холодной. Юру всегда удивляло, что ровно первого августа река остывала. «Илья-пророк в воду камень холодный бросил», – говорила ему когда-то бабушка. «Для чего?» – спрашивал маленький Юрка. «А чтоб люди помнили: скоро лету конец».

Постояв немного у кромки воды, он все-таки решил окунуться. На призыв рвануть вплавь наперегонки Виталик только лениво отмахнулся.

Сбросив парадный мундир десантника, в который облачился по случаю посещения военкомата, Юрка сделал несколько упражнений, разминая мышцы перед заплывом.