- Да-а, - протянул Зотов, покручивая ус. - Погодка, я вам скажу, не способствует нам... Как по такой грязюке потянешь артиллерию, обозы?..
- Не ныть, товарищ Зотов, - сказал Буденный. - Грязь - не помеха... Вылезем из нее... Вы понимаете положение под Воронежем...
Он не досказал своей мысли. На улице послышались крики.
- Что такое? - прильнул к окну Буденный.
Возбужденно крича, на улице толпились конники. Здрав головы, они указывали на что-то в небе.
- Вон он!.. Вон!..
- Белый! - гадал один.
- Красный! - предполагал второй.
"Наверно, аэроплан", - подумал Буденный и, заметив, что некоторые красноармейцы намереваются обстреливать его, распахнул окошко.
- Не стрелять! - крикнул он. - Может, это свои, - и сейчас же побежал на улицу. Зотов последовал за ним. Над селом, жужжа, как шмель, низко кружил аэроплан, но не приземлялся. Летчик, видимо, не был уверен, те ли войска здесь расположены, которые он искал.
- Машите ему, чтоб садился! - крикнул конникам Буденный и, сняв фуражку, стал размахивать ею, давая понять, чтоб летчик приземлялся.
- Белый!.. Красный!.. - гудели красноармейцы.
- Котов! - крикнул Буденный Фоме. - Давай быстро Казбека. Сейчас узнаем, что это за птица летит...
Фома проворно подвел коня. Буденный вскочил на Казбека и помчался за деревню, где, выискав ровную площадку, уже шел на посадку аэроплан. Все ниже и ниже спускаясь, он наконец коснулся колесами земли и, подпрыгивая, побежал по влажной траве. Сняв очки, авиатор огляделся. Увидев мчавшихся к нему всадников, он приветливо помахал им перчаткой. Буденный увидел на плечах погоны.
- Ого! - вскрикнул он обрадованно. - Вот это так гусь к нам попал!
Аэроплан, вздрогнув еще раз, остановился и замер. Авиатор оглядел окруживших его кавалеристов.
- Ви кто эст? - на ломаном русском языке спросил он строго у Буденного.
- Свои, - ответил весело Буденный. - Мамонтовцы.
- О! - удовлетворенно воскликнул летчик. - Это мне и надо. Слава богу! Я боялся болшевик сесть...
Авиатор соскочил с самолета и стал разминаться.
- Ух! Рук и ног устал.
Котов наставил в него наган.
- Руки вверх!
Лицо у летчика вытянулось. Бледнея, он поднял руки.
- Зачем так делаль?.. Зачем?.. Я - англичанин... Капитан Картер.
- Фома, - приказал Буденный своему ординарцу, - ну-ка обезоружь мистера Картера да пригласи его к нам в штаб.
Котов вынул из кобуры плененного летчика пистолет и сунул его себе в карман.
- Пошли! - выразительным жестом пригласил он его.
В штабе пленника допросили. Оказалось, что англичанин был послан командующим Донской белой армией генералом Сидориным в Воронеж к Шкуро с приказом об уничтожении VIII Красной Армии. Из Воронежа летчик вылетел с тем же приказом к Мамонтову. По сведениям, имевшимся у летчика, корпус Мамонтова должен был находиться между Калачом и станциями Таловая и Бутурлиновка. Сведения эти оказались ошибочными. Здесь находился корпус Буденного. Приняв буденновцев за мамонтовцев, летчик приземлился и попал в плен к Буденному.
Из дальнейшего допроса выяснилось, что командующий VIII Красной Армией, бывший царский генерал, имел тайные сношения с белым командованием и обещал содействовать белым в разгроме своей армии.
У англичанина, кроме того, были обнаружены оперативные и разведывательные сводки всего фронта белых, а также и письмо генерала Шкуро к Мамонтову. В нем было сказано:
"Я занял Воронеж, но у меня нет ни огнеприпасов, ни патронов, ни снарядов, и по обстановке для меня составляет угрозу возможное нападение красных со стороны Землянска. Разумеется, что без огнеприпасов я буду вынужден оставить Воронеж и отступить, а поэтому, если ты у красных добыл огнеприпасов, пришли хотя бы немного для меня".
В ночь того же дня Буденный выступил со своим корпусом на правый фланг VIII армии для совместных действий против полков Шкуро, занимавших Воронеж.
Двумя конными дивизиями, конной группой VIII армии и приданной 22-й железнодорожной стрелковой бригадой, в которую входили воронежские рабочие и коммунисты, корпус Буденного занял фронт протяжением в двадцать километров, северо-восточнее Воронежа, ожидая, что кавалерия Шкуро перейдет в наступление. Силы Буденного насчитывали до восьми тысяч пятисот сабель и восьмисот штыков. Этим силам противостояли два конных корпуса Шкуро и Мамонтова, объединившие до десяти тысяч кавалеристов и двух тысяч пехотинцев. Кроме этого, в распоряжении белых находилось семь бронепоездов.
В это время произошло интересное событие, над которым немало потешались буденновцы. Генерал Мамонтов, предполагая, что Воронеж занят красными, повел на штурм города полки. В свою очередь, и Шкуро, зная о движении корпуса Буденного к Воронежу, принял конницу генерала Мамонтова за красных и двинул против них свои части. Между белыми полками произошла битва, продолжавшаяся несколько часов. И лишь после того, как потери с обеих сторон достигли внушительных размеров, ошибка обнаружилась.
- Эх, жалко, что они скоро разобрались, - смеясь, сказал Буденный. Пока они дрались между собой, я намеревался было двинуть на них свой корпус и разбить их обоих наголову. Ну, ничего, мы свое еще возьмем... Степан Андреевич, - позвал он Зотова.
- Слушаю, товарищ комкор, - отозвался тот.
- У нас, кажется, есть пленные белые казаки?
- Есть!
- Садись писать письмо Шкуро.
- Какое письмо? - удивился Зотов.
- А вот увидишь. Садись, пиши.
Все еще недоумевая, Зотов присел за стол, разложил перед собой бумагу, обмакнул перо в чернильницу.
- Ну, пиши, - сказал Буденный, - "Белогвардейскому генералу Шкуро". Написал?.. "24 октября, - посмеиваясь, продолжал диктовать Буденный, - в 6 часов утра, я, Буденный, прибуду в Воронеж. Приказываю вам, генерал Шкуро, построить все контрреволюционные силы на площади у Круглых Рядов, где вы вешали рабочих. Командовать парадом приказываю вам лично!.." Написал?
- Написал, - захохотал Зотов.
- Ну, если написал, то давай подпишу.
Расписавшись, Буденный велел привести к нему пленных казаков. Когда привели двух молодых, побелевших от страха пленных белогвардейцев, Буденный добродушно сказал им:
- Вот что, ребята, если я вас отпущу на свободу, будете воевать снова против нас, а?..
- Да ни в жизнь, - просветлев, заговорили разом оба пленника. - Да нехай нас допрежде шомполами засекут, чтоб мы снова стали воевать супротив вас...
- Врете, - с сомнением посмотрел на них Буденный. - Ну глядите, если снова начнете воевать против нас да попадете опять в плен к нам, - не обижайтесь. Расстреляю!..
- Истинный господь, не будем воевать, - поклялись пленники.
- Ладно, посмотрим, - сказал Буденный. - Идите, вас пропустят. Только отпущу с одним условием, чтобы вы передали вот это письмо самому генералу Шкуро.
- Ладно, - согласились пленники. - Передадим.
Буденный вручил им письмо и велел проводить казаков за линию фронта.
V
О приключении Сазона Меркулова с генеральским гробом узнал весь корпус. Разговоров и смеху по этому поводу было немало. Рассказ об этом происшествии во всевозможных вариациях передавался из уст в уста. Конники проходу не давали бедному Сазону, все приставали к нему, чтоб рассказал, как он в генеральском гробу спал да казаков распугал.
Хоть и надоедали Сазону с такими расспросами конники, но он испытывал огромное удовольствие от того, что стал одним из популярнейших людей в корпусе.
Однажды даже сам комкор Буденный, наслышавшись о Сазоне, вызывал его в штаб и расспрашивал о приключении. И когда Сазон рассказывал, как было дело, штабные работники душились от смеха...
Сазон еще больше подружился с Кононом Незовибатько. Они были неразлучны, целыми днями ворчали друг на друга, незлобливо переругивались. Со стороны можно подумать, что это два лютых врага.
Как-то в дивизии произвели отбор конников в разведывательный эскадрон. Попал в него и Сазон Меркулов. Для Конона Незовибатько разлука с другом была мучительна. Стал просить он командира, чтобы и его откомандировали в разведывательный эскадрон. К своей радости, он этого добился.
