Но полгода спустя она такие основания получила, едва не застав, не застукав грубо влюбленную парочку. Зачем этот сердцеед продолжал с ней встречаться? Взрослых женщин хватало ему всегда, он даже страдал от их избытка. Жалел ли он Ольгу, по крайней мере? Ибо очевидно, что он её не любил и тяготился её страстью, в которой скрывалось что-то животное, пугающее, страшное. И чем красивее становилась Ольга, а это происходило день ото дня, тем более он опасался расплаты, словно ждал несчастья, и оно не замедлило произойти.
Однажды вечером Ольга, что-то соврав дома, опять пришла к нему. Она пересекла лестничную клетку, как Рубикон, с зубной щеткой в руках, рассчитывая остаться на ночь. Он принял её, встретил в дверях церемонно-обречённо, с грустным видом. А ночью в разгар событий их застала Марго, которой кое на что глаза открыла учительница её дочери, видевшая Ольгу, обнимающуюся со взрослым мужчиной. Да, он допустил промах, целуясь возле школы, и разумеется, их увидели, слухом земля полнится.
Не прошло и трёх часов после поцелуя, как мать, держась за сердце, тоже пересекла лестничную клетку и устроила трезвон в его дверь. Они едва успели одеться, любовнички, и даже не стали ничего врать. Ольга улыбалась как гетера со своей распущенной косой, мерзкое тонконогое создание. Мать тихо спросила, хотя её била сильная дрожь, чем вызвана столь долгая пауза перед открытием двери, на что дочь ответила, что они решали, кому прятаться в шкаф. Марго надавала ей по щекам и силой выволокла за дверь, и освобождённый герой-любовник наивно предположил, что на этом всё закончится. Но он ошибся.
Ольга звонила ему, плачущим голосом требовала свидания, и это мучило, как зубная боль. Состоялась и встреча с её матерью. Как выяснилось, Марго побывала у адвоката и та (очень милая женщина) совершенно её успокоила, заверив, что поскольку ребёнку тринадцать лет, не будет никаких проблем с привлечением насильника к ответственности. Марго пригрозила ему тюрьмой, а ему было всё равно, он и так был заперт в границах своей лестничной клетки как в тюрьме и чувствовал себя заключённым, к которому является палач в домашних тапочках. Марго потребовала с него расписку в том, что он обязуется оставить её дочь в покое, в противном случае она даст ход делу. А на что там соглашалась её дочь после коньяка, ещё предстоит выяснить. Когда Марго рассказала, сколько лет его юной любовнице, он искренне ужаснулся. Став растлителем поневоле, он охотно дал такую расписку и пообещал уехать, сгинуть навсегда.
Марго даже пожалела его, видя такое сотрудничество и раскаяние, и они образовали нечто вроде тайного союза. В заговор вовлекалось всё больше людей, вплоть до упомянутой глазастой учительницы, которая, по их общей просьбе, задержала Ольгу после уроков, а в это время он быстренько упаковал чемодан и съехал. Он переселился в другую квартиру и даже ощутимо потерял в метрах, потому что менялся срочно и откликнулся на первый же вариант, в глухие дали без ремонта.
Ольга, вернувшись из школы, нашла заветную дверь распахнутой настежь второй раз в жизни, но на пороге стоял неряшливый старик, который сказал, что все уехали.
Ольга после его отъезда перестала разговаривать, словно взяла обет молчания. Она вдруг стала падать в обморок ни с того ни с сего, дома и в школе. Однажды утром она просто не смогла встать с постели. Мать, которая полагала, что дочь придуривается, поднимала её как мешок и встряхивая, пыталась утвердить на полу, но ноги Ольги подкашивались и она падала беззвучно, а от того особенно жутко.
Всё противоестественное рано сделалось её амплуа, её страстью. Марго стоически не предавала этому значения, пока не пришлось везти Ольгу на неотложке в больницу и класть в реанимацию. Ей кололи лекарства, которые не помогали, и зарегистрировали клиническую смерть на пять минут, в течение которых рыдающая в приёмном покое мать дозванивалась ему и молила, чтобы он приехал и спас её дочь.
К его чести надо сказать, что он приехал, хотя была глубокая ночь, и ему пришлось ловить такси втридорога. Марго, кстати говоря, застала его не в самый лучший период жизни, когда он сидел на кухне с другой дамой сердца на шестом месяце беременности. Пара занималась тем, что на обороте календаря производила расчёты на предмет того, от него или не от него должен родиться ребёнок. И в этот момент раздаётся звонок, и обезумевшая женщина кричит, чтобы он ехал спасать брошенную им несовершеннолетнюю любовницу, которая умирает в больнице. Он, однако, поехал, и это делает ему честь. Приходится признать: это был человек чести прежде всего, который всё бросил и помчался спасать жизнь девчонке, едва не устроившей ему срок в тюрьме.
Ольга помнит до сих пор, как он вошел в палату и присел на краешек койки. Он заученно шептал: "Мы поженимся, мы обязательно поженимся". Ольга слушала и молча улыбалась, ей было безразлично, поженятся они или нет, лишь бы видеть его, спать с ним - и больше ничего. Никто не предполагал, как ничтожны были её требования, и сколь малой ценой можно было спасти её. Заговорщики, мать и он сам, сдуру заломили несусветную цену, покупали и продавали её любовь ценой свободы, будь то тюрьма или официальный брак, а ей было всё равно, лишь бы спать с ним, и она не понимала, почему это ей запрещено.
