Сидни была слишком занята, чтобы беспокоиться о виконте, но она знала то, что знала, и мысленно улыбалась. Она была слишком занята и для утренних визитов и тому подобного, но она нашла время для Беллы, не желая показаться небрежной старым друзьям, даже когда герцогиня сказала, что миссис Отт напомнила ей экономку на какой-то ирландской охоте.

Белла сочла благотворительный бал отличной идеей, особенно когда услышала название благотворительной организации. «Да, конечно, это гениально, дорогуша, учитывая, что вы сирота, а я вдова. Ха-ха».

«Я знаю, что вы только дразните, миссис Отт. Вы же не думаете, что кто-то подумает, что я заберу себе деньги?»

«Кража у нуждающихся? Неужто, дорогуша, кто бы мог подумать что-то подобное?»

* * * *

Никогда не будет другого бала, как y Сидни. Оформление было радостным, с гирляндами остролиста и белыми атласными бантами, обвивающими череду комнат. Еда была щедрой, не ограничивалась одним буфетом для закусок, столы были накрыты  в каждой комнате, слуги постоянно циркулировали с вином, лимонадом и шампанским, подносами с фаршированными устрицами, пирожками с омарами и сладостями. Музыка была повсюду: оркестр в большом бальном зале, струнный квартет в маленькой приемной, где были расставлены диваны и удобные кресла, талантливый молодой человек, играющий на фортепьяно в углу другого зала. Был карточный салон без музыки вообще. Там были свечи и зеркала, балкон с фонарями, лакеи, чтобы принять свертки, служанки, чтобы подколоть подолы и поправить прически, мажордом, чтобы объявлять имена уважаемых гостей.

Все тщательное планирование Сидни дошло до славного исполнения, и не только детали бала. Уинифред выглядела ангелом, сияя от счастья. Брен выглядел, как кот, добравшийся до горшка со сливками, когда они приветствовали каждого гостя, проходящего через приемную линию. Генерал был великолепен в своей парадной форме, мече, медалях и поясе, когда он гордо сиял из своей инвалидной коляски между Уинифред и Сидни. Тетя Харриет стояла рядом на линии, грозная в пурпурной тафте и страусиных перьях, ее нос лишь слегка вывихнулся из сустава от необходимости платить за вход. Даже семья не была исключена. Герцогиня  стояла рядом со своим герцогом, торжествуя. И виконт послал Сидни золотой веер филигранной работы.

Самое хорошее, огромная чаша oт пуншa на входе наполнялась. Вилли и Уолли встали по бокам, как красивые форзацы, в новой красно-белой ливрее, обменивая сувениры для гостей на входную плату - бутоньерки с остролистом и белыми гвоздиками для джентльменов, танцевальныe карточки на белых атласных лентах для дам. Пока восторженные гости бродили по комнатам, некоторые из них вернулись, чтобы поздравить Латтиморов снова. Они бросали в чашу булавки, серьги или табакерку на такое благородное дело.

И принц действительно пришел на короткий, запоминающийся момент. Его адъютант вручил Вилли чек, который был щедрым, но, как все знали,  не стоил и бумаги, на которой он был написан. Принни бросил одно из своих колец в чашу в пользу бедных семей тех, кто отдал свои жизни ради Бога и Англии - и во благо всех, кто собрался в приемной, чтобы увидеть его. Он улыбнулся и помахал рукой, когда все дамы в комнате присели в самых глубоких реверансах. Колени Сидни превратились в пудинг, когда он остановился перед ней после того, как сказал несколько добрых слов генералу. Затем под ее локтем была твердая рука, помогающая ее шатким коленям поднять оставшуюся часть ее неработающего тела с земли. Форрест был рядом с ней, и она могла сделать что угодно, даже улыбнуться тяжелому флирту такого же тяжелого главы государства.

Затем пришло время танцев. Генерал так наслаждался, улыбаясь старым друзьям и принимая пожелания старых противников, и Сидни спросила, хочет ли он остаться, чтобы поприветствовать опоздавших.

«Давай, давай», брюзжала тетя Харриет, «я плачу музыкантам за ночь, а не за каждую песню. Я останусь и прослежу, чтобы старый злодей не упал с сиденья и не ударил кого-нибудь своим мечом».

Оставив Гриффита за креслом генерала, готового отвезти его, если он устанет, Сидни и Уинифред вошли в бальный зал. Обрученная пара возглавила вводный котильон, а герцог и герцогиня последовали за ними, выглядя более благосклонные друг к другу, чем кто-либо мог вспомнить.

«Должно быть настало время любви»,  прокомментировала одна старая вдова.

«Чушь», ответила другая, «у них просто не осталось причин для борьбы».

Затем Форрест протянул руку, чтобы вести Сидни в танце. Было мало шансов для разговора, надо было следить за движениями танца, но прикосновение его руки вызвало у нее покалывание в пальцах ног, и его улыбка едва не наполнила ее сердце. Бал, мир - были на всю жизнь. «Скоро», обещали его глаза.

Но слишком скоро пришло время обменяться партнерами и снова стать хозяйкой бала. Сидни танцевала с герцогом, Бреннаном, ее собственными поклонниками и некоторыми разочарованными поклонниками Уинифред, даже с бароном Сковиллом. Между танцами она проверила закуски, карточную комнату и генерала в прихожей.

* * * *

  Белла и ее сопровождение прибыли поздно. Она держала свою накидку при себе, говоря, что уходит рано. Она не удивилась, увидев, что Вилли и Уолли все еще стоят у двери, потому что они должны были стоять там всю ночь, с благодарностью охраняя чашу для пунша, теперь наполненную пожертвованиями. Белла передала цену за два билета.

«Это моя новая индийская горничная», сказала она Вилли, кивая на маленькую женщину в драпировке, которая шла за ней. «Она не входит, поэтому мне не нужно за нее платить. Это за меня и за капитана». Эскорт Беллы также попытался пройти позади нее. Она потащила его на свою сторону, когда увидела генерала и леди Уиндхэм, которых она не ожидала увидеть там, где они были, совсем нет. Пока она думала, она сняла одно из колец и бросила его в миску. «Для голодающих детей. Пусть едят пасту».

Затем она дернула индийскую девушку вперед и сказала генералу: «Это Ранши. Она будет стоять здесь и декоративно выглядеть  для развлечения гостей. Вы можете попросить ее помочь; она прекрасно понимает английский, не так ли, Ранши?» Девушка низко поклонилась генералу, прикрывая лицо вуалью. Ее глаза были  насурьмленны, а кожа затемнена чаем. Ее сари было ярдами шелка; два гроба опустились в землю голыми.

Генерал видел много индийских горничных в свое время. У некоторых даже были волосатые руки. Ни у кого, однако, не было зеленых глаз и пучков рыжих волос под их головными уборами. Немногие также могли заправлять ножи в свои сандалии. Генерал издал свой рычащий шум.

«Успокойся, старый прыщ», прошипела леди Уиндхэм  ему на ухо. Гриффит отвернул кресло генерала на случай, если вид индусской девушки вернет плохие воспоминания.

Генерал Латтимор теперь находился прямо перед лицом сопровождения Беллы, которого она представила как капитана Отиса Винчестера. Один из ободранных гробов принадлежал сотруднику Национальной гвардии, который отправился за пистолетами на двоих, завтраком на одного. Он не стал тем одним. Белла пришила старую пряжку для обуви поверх дыры на уровне сердця, как еще одну медаль. Капитан шел, хромая, он опирался на трость, и на одном глазу у него была повязка. У него также были пышные борода, усы и бараньи бакенбарды, которые были не совсем одинакового, но достаточно близкого оттенка. Как и генерал, он носил декоративный меч и пистолет на боку.

«Один из наших храбрых мальчиков, ранен в бою», сказала Белла генералу, который сразу же его приветствовал, хотя он не cмог разобрать звание и медали парня.

Белле пришлось пнуть капитана и прошептать: «Приветствуй, придурок».

Итак, Честер отдал честь. Ах, дурное наследство Честера от его истинного отца должно было проявиться. Честер салютовал левой рукой.

Лицо генерала покраснело. Он булькнул горлом и начал стучать по креслу. Гриффит подкатил его ближе к двери, подышать свежим воздухом.

Тем временем индийская горничная Ранши, взяв поднос у одного из официантов, пошла предложить закуску леди Уиндхэм. К сожалению, бедная девушка споткнулась о свое сари и опрокинулa поднос с горячими пирожками с лобстерами прямо в пурпурное декольте леди Уиндхэм. Один из близнецов Минч прибежал, когда графиня завизжала.