Он смотрел на Энрики, смотрел ему в лицо спокойно и уверенно.

Энрики опустил взгляд, склонив голову:

– Спасибо за честность, Арел, я не первый день тебя знаю и я не удивлён. Я понимаю, что твои мысли реальны и правильны. И мы не дети, чтобы размазывать слёзы по щекам, когда нас не взяли в игру. Это не игрушки, ставки слишком высоки, это жизнь – где каждый сам за себя. Но я заставлю тебя переменить своё мнение обо мне после боя, – он поднял голову. – Рано записываете меня в покойники! Ничего больше говорить не стану, словами этого не докажешь, сами увидите! – и, видя жалость на их лицах, он почти закричал. – Не дождётесь моей смерти! Не верите мне? Ну и пусть! Мне плевать на вас и на ваши расклады, я просто хочу жить! Я хочу остаться в живых! И я останусь, хоть вы вообще меня бросите одного. Не думайте, что я в пустую говорю, мне страшно, очень страшно идти вот с этим, – он приподнял свою искалеченную руку, – но я должен, иначе я сам себя уважать перестану! И то, что вы меня бросаете, я бы и сам так поступил, случись это с кем-нибудь другим. Если тебе не повезло, это твои проблемы, не впутывай в них других, не тащи за собой, – он замолчал.

И никто из сидящих за столом не проронил ни слова. Вил хотел вроде что-то сказать, но потом передумал и тоже сидел молча. Он уже начал привыкать к ним, и подстраивать своё поведение под основных – Лиса и Орла. Он стал более молчаливым и задумчивым, и он становился другим.

– А может и правда? – сказал, наконец, Тол. – Чего заранее-то Энрики хоронить, я вот думаю, только лучше к нему поставить меня.

– Заткнись, – бросил Орёл.

– Да пойми ты! Не хочу я быть с Эсой в паре! Она слишком слабая для меня!

– Она восстановилась, и она нормальная для тебя!

Эса что-то спросила на «нечистом». Лис ответил ей на её языке, назвав их имена по парам, так, как по новому их распределил Орёл.

Эса засмеялась радостно.

– Никто продвигает тебя так, как тебе бы хотелось, – сказал ей Лис, – чем ты заслужила такую милость? Может своей «нечистой» дыркой?!

Эса побелела от ярости:

– Не ты ли сам готов был лизать мою дырку совсем недавно?!

– Скоро все мы будем лизать одну «нечистую» дырку, – прошипел Лис.

– Хочешь начать прямо сейчас?! – не выдержал Никто.

– Эй! – закричал Орёл. – Говорите на «чёрном»! С каких это пор за этим столом звучит «нечистая» речь?!

– Привыкай, – сказал Лис, обращаясь к Орлу, – скоро мы все будем петь на «нечистом», как миленькие!

– Ну уж нет! – возмутился Тол. – Не бывать этому!

– А ты запоёшь самый первый! – огрызнулся Лис.

– Всем молчать! – Орёл был разозлён. – Заткнитесь все! Иначе это никогда не кончится, вы не дети! Вы опытные воины, и вас, как ни поставь, всё равно будет хорошо!

Они засмеялись.

Орёл удивлённо замолк, потом улыбнулся:

– И не цепляйтесь к словам! Всё! Закончили обсуждать, будете драться так, как я вам говорю! Всё, Лис, ты заткнулся?

– А у меня есть выбор?

– Нет!

– Я молчу.

– Всё, на этом и решили.

– Я не хочу быть с Эсой! Не хочу!

– Послушай, Тол, – сказал Орёл, едва сдерживая себя, – это твоя баба или моя?

– Ну, – буркнул Тол.

– Ты её притащил ко мне в замок, ты умолял меня взять её?!

– Да, но одно дело ебать её, а другое – драться с ней в паре!

– Ах, так! – Орёл встал. – Ну тогда я её сейчас прирежу, и вопрос будет закрыт!

Он быстро обогнул стол, приближаясь к Эсе. Она вскочила, тоже очень быстро, оттолкнув Вила, встала за него, вытащила меч. Вил поднялся, лицо его перекосилось, но, однако, он не сделал попытки уйти в сторону и заслонял её.

– Арел, не надо! – крикнул Тол.

Но было уже поздно, Орёл его не слышал. Использовав Вила как щит, он толкнул его на Эсу, на её меч, и ей пришлось отдёрнуть лезвие назад. Желая прикрыться Вилом, она сделала только хуже для себя: секундного замешательства хватило Орлу для того, чтобы перехватить её руку, резко выкрутить запястье. Он был сильным и опытным, и действовал очень быстро и безжалостно. Она закричала от боли, пальцы больше не могли удерживать меч, со звоном он упал на пол и покатился по ступеням помоста вниз. Свободной рукой Орёл ударил её, не выпуская запястья, дёрнул на себя, валя на пол. Он не дал ей ни единого шанса собраться и хоть что-то предпринять. В следующее мгновение он уже выхватил из-за спины блестящее лезвие, готовясь нанести смертельный удар – его коронный удар, которым он с одного взмаха снимал головы своим поверженным врагам. Ударом, сшибая Эсу на пол, он предусмотрительно развернул её головой к краю помоста, так, чтобы его замаху не могли помешать ни сжавшийся Вил, ни массивные стулья и стол. Оглушённая, она взглянула на него и поняла, что сейчас умрёт, не выдержала, закричала очень громко на «нечистом»:

– Никто! Помоги мне!

Это был крик отчаяния. Орёл замер, отшатнулся от неё. Никто, сидевший за столом, зажмурился, сжал виски руками. Лис не сводил с него своих жёлтых проницательных глаз. Орёл медленно опустил меч. Он не знал «нечистого», но как звучит на нём фраза «помоги мне», в этом городе знали все. Имя же, имя которое выкрикнула она с последней надеждой, имя его самого дорогого и любимого человека, имя, которое он сотни раз шептал на разные лады, наслаждаясь его звучанием и по наивности полагая, что это право дано только ему… И которое вдруг так неожиданно, но абсолютно естественно и легко сорвалось с её губ, словно принадлежало и ей тоже, ошеломило его. Он внезапно со всей отчётливостью осознал, что он отнюдь не единственный, что существуют и другие, которые тоже считают себя вправе произносить его заветные пять букв. Она словно обокрала его. Нет, она не могла ничего украсть, потому что у него ничего и не было – ему только казалось, что он владелец, это была иллюзия, заблуждение, в которое ввёл его Никто. Никто! Орёл резко обернулся, глядя мимо бледного как полотно Тола, он посмотрел на того, кто сидел рядом с ним.

– Что между вами? – голос Орла был хриплым.

– Между нами нет ничего, чтобы могло разозлить или обидеть тебя, – ответил Никто, даже не взглянув на Орла.

– Я не верю! – Орёл подошёл к Никто вплотную.

– Остынь.

Орёл издал какой-то хрипящий звук, резко схватив Никто за волосы, он запрокинул его голову, прижав к горлу чуть повыше ошейника лезвие меча.

– Предлагаешь мне остыть! Сесть на место и заткнуться!

Никто не пошевелился:

– Да, – сказал он, и его голос звучал совершенно спокойно, словно Орёл не держал меч у его горла, а мило болтал с ним за бокалом вина.

– Не шути со мной!

Никто смотрел на Орла снизу вверх – просто смотрел. Тонкая струйка крови вытекла из-под ошейника, затекая под тщательно зашнурованную жилетку. Орёл положил левую руку ему на лицо, заслоняя этот невыносимый взгляд серых глаз. Он почувствовал, как под его ладонью Никто, дрогнув ресницами, закрыл глаза.

– Не надо, – сказал Орёл глухо, – не надо так со мной, Ник.

Лезвие медленно опустилось:

– Не надо так со мной! – Орёл закричал и в бессильном отчаянном бешенстве рубанул по одной из кос Никто, которая торчала из-под копны растрёпанных волос, и до этого лежала на подлокотнике стула. Тяжёлая тугая коса упала на пол, только серебряные заколки жалобно звякнули.

Ни на кого не глядя, Орел быстро отошёл от стола, почти взбежав по лестнице, он поднялся наверх. Громко хлопнувшая дверь заставила их вздрогнуть. Орёл заперся в своей комнате.

Какое-то время они сидели не шевелясь. Потом Косой встал со своего места, подошёл к сидевшему, словно в каком-то оцепенении Никто, и, нагнувшись, поднял с пола его косу, он направился к Эсе.

– На, держи, – сказал он на «нечистом» и бросил косу сидевшей на полу Эсе, прямо в лицо. Эса инстинктивно отпрянула, исподлобья глянув на Косого, глазами полными ненависти.

– Ты её заслужила!

Эса отвернулась.

–Это я во всём виноват, – сказал Тол угрюмо, – не надо было мне…

– Эса и Никто действуют заодно, – сказал Лис, – а ты дурак, Тол.