© Оуэн Риддл Баркер, 2018

ISBN 978-5-4493-1176-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Венец стариков – сыновья сыновей, и слава детей – родители их».

Притч.17:6.

Ещё несколько минут назад я чувствовал спокойствие и умиротворение и не ведал, что может быть иначе. Теперь же, доныне незнакомое и неприятное ощущение медленно нарастало, что вызывало некий дискомфорт внутри меня; и хотелось только одного – плакать. Плакать, чтобы затмить таким способом наполняющую меня горечь и тревогу; тревогу Чего-то, что с особой осторожностью хищника приближалось извне, чтобы овладеть то ли мной, то ли моим разумом. И что Это такое – мне было непонятно и неведомо, отчего и страшно. Сопротивляться Ему у меня ни то что бы не было сил или смелости, я просто не знал – как; и не умел противостоять Ему, а, тем более, с Ним бороться. В этом незнакомом мире, в этой беззвёздной вселенной я впервые сталкивался с этим чувством, УЖЕ понимая, как я слаб перед Ним, как беспомощен. Я предчувствовал, что стабильность и безопасность, в которой я пребывал до сих пор, вот-вот покинут меня, уступив место Ему. Интуитивно понимая безысходность происходящего, я от беспомощности начал плакать навзрыд, дёргая всеми конечностями и захлёбываясь в собственных слезах и слюне. Никогда я не был таким беспомощным! Плач нередко выручал меня в этом мире, успокаивал, а порой даже отпугивал опасность, если таковая пыталась нарушить мой покой. Я это «лекарство» знаю и обороняюсь с его помощью в экстренных ситуациях постоянно, не имея иного оружия борьбы за своё существование, кроме эмоций. Видимо, такова здесь жизнь, таковы методы и средства борьбы за неё… Вот и сейчас я применил истерику, сопротивляясь Ему. Но на этот раз моё оружие никак не помогало избавиться от этого неприятного чувства надвигающейся беды. А когда Оно приблизилось и овладело мной, став как бы частью меня, я различил очертания символов (букв) внутри своих глаз (в сознании), которые означали имя этого чудовища, приносящего моему состоянию такую боль и отнимающего мою Безопасность, мой покой; и имя ему – Страх! И Он завладел мной. Завладел всё равно, даже несмотря на то, что я находился в окружении Защиты, оберегающей меня все эти дни и заботливо наполняющей меня тем самым спокойствием и умиротворением. Теперь же, как бы я надрывно ни плакал, как ни кричал, я терял своих Защитников, которые медленно, без каких-либо попыток сопротивления, покидали меня, покорно уступая место Страху. Они оставляли меня одного, медленно растворяясь в бесконечном пространстве тёмной пустоты, и последовать за ними я, почему-то, не мог, будто невидимые цепи удерживали меня на месте, не давая возможности двигаться. Понимая, что теряю Их навсегда, что не быть отныне в доброте и покое, меня обуял неописуемый ужас: за что?! почему?! зачем?! – до хрипоты орал я. Но меня никто не слышал, хотя кричал и плакал я настолько громко и усердно, что кровеносные сосуды моего горла разрывались от напряжения (так мне казалось); и горе моё, эхом разносившееся по всей вселенной, невозможно было не заметить. Но и не видел меня никто. И некому объяснить: что же происходит вокруг? А главное, что будет дальше? Я предчувствовал беду, заключающуюся в том, что я скоро останусь один на один с незнакомой мне реальностью; что лишусь привычной Защиты, сопровождающей меня всегда: и днём и ночью; что потеряю тепло, доброту и любовь, которую ощущал и осязал, вдыхал и впитывал, исходящую от Тех, кто окружал меня своей заботой. Хотя имён Их, к сожалению, я не знаю, но доверяю Им полностью, будто Они – это я; и мы вместе – одно целое, один живой организм. И вот этот самый Страх – страх безвозвратной утраты счастья и благоденствия – поработил меня, погрузив в страдание, печаль и пустошь. И в этом новом, в изменённом мире уже не было, а точнее, не существовало света: ни солнечного, ни звёздного, ни душевного. Всё померкло. Всё опустело вокруг. Я потерял всех! А значит – Всё! Всё, что у меня было… Или меня потеряли? А может это просто испытание какое-то, и оно продлится недолго, и меня снова найдут, за мной вернутся? А если нет? Куда идти тогда, в каком направлении? Вокруг тьма беспросветная. Лишь в далёкой дали мерцает еле-заметный тусклый лучик света, который, словно Надежда, пытается проложить себе дорожку в этом мёртвом пространстве… Или наоборот, он МНЕ указывает путь к себе, как к спасению? Но как же невыносимо больно терпеть опустошённость в душе и сопровождающую её печаль: мне хочется вернуть всё назад, всё как было! Почему меня оставили с такой лёгкостью, даже без борьбы и сопротивления? Почему Страх забрал у меня самое дорогое? Всхлипывая, я мысленно – ведь я не знал Их имён, Их названия – призывал вернуться моих Защитников обратно, прогнать зло и тоску. Впрочем, даже если бы Они и услышали мой вой, то разобрать ничего не смогли, потому как говорить я не умел никогда. Мы всегда мысленно, телепатически, понимали друг друга, с той лишь разницей, что я Их понимал лучше. Определял я это по тем двум двигающимся белым шарикам в прорезях Их тел, смотрящих на меня, посередине которых находились маленькие точки-отверстия – как Чёрные дыры квазаров, наполненные смыслом и разумом; и излучали они всегда добро и благоденствие. И непонятно было, как могла такая всесильная Доброта с такой лёгкостью отдать на милость Тёмной материи моё существование?!! Может Она тоже, как и я, бессильна перед Страхом? Хотя, всё время своего существования, вплоть до этого момента, я считал, что нахожусь в полной безопасности в Их окружении, и надёжно защищён. Не зная что такое память, да и обладал ли я ею в полной мере, сказать не могу, но события ближайшего прошлого я помню. Помню тот яркий мир, насыщенный разнообразными красками, постоянно меняющийся и открывающий для меня каждый раз что-то новое, красивое и волшебное; помню звуки разной тональности, исходящие отовсюду, даже от тех, кто оберегал меня. Я будто питался всем, на что смотрел, к чему прикасался. Словно губка, впитывал в себя все новые для меня чувства, наполняясь добрым ароматом незнакомой мне действительности. Как, почему и зачем я здесь нахожусь, – я не знаю. И даже не помню, чтобы когда-либо понимал это, но охотно существовал в этом пространстве любви, заботы и защищённости, окружавшей меня. Наверное, это кому-то было нужно, чтобы я был здесь, чтобы жил. А вот будет ли тот мир, находящийся в свете далёкого луча, который я наблюдаю над собой, таким же сказочным и красочным, безопасным и добрым, – я не знаю. Но иного пути, кроме как двигаться к этой мерцающей точке света, у меня, по-видимому, нет. И если раньше за меня принимали решения и мне не приходилось беспокоиться за себя и своё будущее, если ещё недавно я мог безропотно довериться тем круглым отверстиям, которые читали мои мысли, понимали и любили меня, то отныне мне нужно учиться выживать самому. Пытаться самостоятельно преодолеть это тёмное и пропитанное тоскою пространство, чтобы достичь звезду-надежду, подающую мне лучик, как руку помощи, указывая путь к себе – окну в Будущее. И хотя я и рад предоставленному мне шансу (может и единственному) на спасение и благодарен за это судьбе, всё же, горечь и обида и одновременно понимание и прощение перемежёвывались во мне: я не хотел быть забытым и брошенным в этой тьме; мне хотелось, чтобы за мной вернулись и забрали обратно. Пусть где-то в душе я и негодовал и даже злился на своих Защитников, конечно же, я понимал Их бессилие – защитить меня. Более того, я Их даже прощал, хотя Они не были виноваты передо мной ни в чём. Они сделали всё, что смогли. К тому же, не мне Их судить, коли я вообще плохо что понимаю в происходящем как вокруг меня, так и внутри. Будучи потерянным в этом опустевшем мире, лишь единственное желание гложет и жжёт моё сердце – это быть найденным и возвращенным. И такое неуёмное желание и потребность быть необходимым и нужным – единственное, что давит на меня, вызывая спазмы в горле и очередной приступ паники, рождающий бесконечный плач… Я пребываю в неописуемом горе! Что мне делать? Кроме того, что необходимо как-то двигаться к спасительному свету, я совершенно не знаю, как дальше действовать. Этот Страх, внезапно ворвавшийся в моё существование, был, вероятно, незапланированным действием моего бытия. И если раньше я был ведомым и в окружающей действительности мне помогли бы разобраться, то сейчас придётся ориентироваться наощупь, полагаясь на инстинкты и интуицию. И вроде как постепенно я мирюсь со своим плачевным положением брошенности, всё равно остаётся ощущение, словно тебя предали в самый неподходящий момент, когда ты не ожидал этого; когда тебя вдруг оставляют одного наедине с неизвестностью и собственным страхом, противостоять которому ни умения, ни знаний, ни сил – нет… И тут, как прощальный поцелуй, вдруг озарилась светом часть пространства передо мною, раскрылась пастью неведомого зверя-великана огромная дыра в полнеба, на секунду наполнив Тёмную материю знакомым ярким красочным заревом. И из глубины ослепительного светила появились и приблизились знакомые круглые полусферы с чёрными дырочками посередине, окаймлённые голубоватой радужкой; и с неповторимой лаской посмотрели на меня, долгожданные. Я ощутил дуновенье на своём лице, и вдохнул знакомый сладкий родной аромат, которым сразу же наполнилось моё тело, делая меня уверенным… Я вспомнил было чувство блаженства и такой же красочный мир, как прежде, неопасный и умиротворённый, как, вдруг, меня коснулось что-то огромное и горячее, вдавилось в меня всей своей массой. Я зажмурился в ожидании, что через меня снова пройдёт Нечто, как недавно сквозь меня прошёл Страх. Но то, что прижималось, тут же отступило. И снова передо мной заблестели голубые радужки с точками-тоннелями. Только теперь они выглядели печальными, и не было в них, почему-то, радости, заботы и сострадания. Только боль и отчаяние читались в них, вновь наполняя меня тревогой: это конец!!! И тут же, весь этот добрый и родной образ, словно мираж, удалился, растворившись внутри огромного пятна света; и поглотила тьма этот свет, оставив на том месте светящуюся точку-звёздочку – Надежду, с протянутой рукой-лучом – тропинкой в неизвестное… Я разбудил, наверное, пол-Вселенной – так истошно я закричал! И кричал до хрипоты, нервно глотая воздух. И плакал, не видя перед собой ничего, кроме размытого и преломляющегося в слезах пучка света над собой. Я ревел, ревел, ревел… Всё, что было до этого, – кануло в лету, оставив после себя только грусть-рубец и благоуханный аромат, тот, что коснулся меня напоследок и запах которого, я уверен, не забуду никогда. Я плакал вечность. И даже когда кончились слёзы, я всё равно продолжал рыдать от обиды и неуёмного желания – желания, чтобы меня взяли с собой. Но ответа не было. И всё вокруг вернулось на круги своя: я, мгла, тишина и свет далёкой звезды. Спустя время, обессиленный от переживаний и бесконечного плача, каким-то чудесным образом я постепенно стал забывать все страхи и опасности, стирая недавнюю свою неуверенность и безнадежность. Я начал медленно погружаться в сон (ещё одно надёжное и проверенное оружие борьбы с неведомым врагом), забирая из прошлого с собой лишь печаль. Засыпая, поймал себя на мысли, что умею говорить. Так умеют делать и те, кто оставил меня здесь. Мои губы прошептали волшебные звуки слова, значение которого мне было не понятно, но это казалось для меня последним шансом, способным разбудить во тьме Милосердие и быть услышанным Надеждой: «Пожалуйста…»