– Где это я, – произнес Стас, глядя на мужичка, что сидя у костра самозабвенно обстругивал палку, превращая ее в подобие копья.

– А бог его знает, – ответил тот, не прекращая своего странного занятия.

На мужичка этого Стас наткнулся пять минут назад после получасового блуждания по лесу. Сам он толком не знал ни кто он, ни как сюда попал. Придя в себя на лесной полянке, Стас и имя то свое не сразу вспомнил. Голова была пуста и буквально звенела от обосновавшегося там вакуума воспоминаний. Он и по лесу-то начал бродить лишь потому, что больше не знал что делать.

Первым вспомнилось имя. Чуть позже пришли отдаленные воспоминания о том, что жил он кажется в Москве, и ему вроде как двадцать пять лет. Вот только с нынешним его положением это никак не вязалось.

Дикий лес, серая домотканная рубаха и такие же штаны. Все это никак не как не стыковалось с теми обрывками воспоминаний, что урывками всплывали у него в памяти, и вызывало жуткий диссонанс положений – сам-то он себя помнил другим и совершенно в другом месте, а тут надо же… лес.

Хорошо вот еще дым от костра заметил и вышел к этой полянке. На ней, у костра и сидел этот тип. Увидев Стаса он было вскочил, но посмотрев каким-то странным взглядом на его наряд лишь хмыкнул, и вновь вернулся к своему занятию – обстругиванию кольев.

Одет мужичок был точно так же как Стас, такая же серая хламида, те же штаны. Вот только выглядел постарше. А может, все это было из-за бороды и копны черных как смоль волос?

– Мы вообще как тут оказались? – попробовал продолжить разговор Стас. Его собеседник явно не горел желанием общаться, и сосредоточенное обстругивание кольев ему было видимо важнее ответа на предыдущий вопрос.

– А черт его знает. – Все так же емко ответил новый знакомый, но отложив заостренный кол, обернулся к Стасу, – ты что последнее помнишь?

Вопрос был интересный. Тут бы вообще разобраться кто ты и где, а он… И вот тут словно полыхнуло в памяти – залитое дождем лобовое стекло, визг тормозов, скакнувшая на встречу спинка переднего сиденья…

Стас затряс головой, словно это могло как-то помочь вспомнить, – это что, я в аварию попал?

Видать попал, – с невозмутимым тоном произнес мужичек, – а у меня вот мотор остановился.

– На машине?

Вместо ответа, тот лишь покачал головой и добавил, – ничего, посиди немного, память она не сразу возвращается. У меня так же было.

Уставившись в костер, Стас попытался собраться с мыслями. Выходило плохо. И все же – вот он, вот лес, мужик вон сидит, кол точит, а он Стас на даче с друзьями был… да, точно был, а потом в Москву возвращались… И снова перед глазами возникло залитое дождем стекло и удар. А у мужика вот мотор…

– "Это что, я умер?" – Мысль, почему-то не страшная, а какая-то отстраненная промелькнула… и снова вернулась. Нет, он знал, что люди иногда погибают, но это где-то там, это не он… В душе родился крик, но, так и не вырвавшись наружу, сжался в груди комком отчаяния.

А произнести, да что там произнести, выдавить из себя удалось лишь тихое, – это мы что, того что ли?

– Да, похоже, того, – как-то уж слишком спокойно ответил мужичок, – но это не самая большая наша проблема.

На это Стас даже не чего не ответил, лишь ошарашено уставился на мужика.

– Что это? – вместо ответа произнес он, протягивая в сторону Стаса нож.

– "Кто-то, похоже, не только умер, но еще и с катушек съехал. Да… это реально проблема" – мелькнуло в голове, но вслух он ответил, – нож.

– И больше ты не чего не видишь? – как-то подозрительно спросил мужичок.

– А что я должен видеть? – не менее подозрительно ответил Стас, подумывая, а не рвануть ка ему сейчас подальше от его нового знакомого.

– Рубаху задери, – вместо ответа предложил тот.

Предложение было странным, особенно учитывая протянутый в его сторону нож, но спорить Стас не решился, кто его знает, что там у сумасшедших на уме? И медленно приподнял край рубахи.

– Сумку на поясе видишь?

А ведь и верно, на поясе болталось что-то вроде поясной сумки.

– Можешь не пытаться ее открыть, я уже пробовал. А вот заглянуть в нее мысленно попробуй.

Стас хотел было спросить – как это? – но стоило ему лишь подумать о содержимом и перед внутренним взором словно голограмма открылась. В сумке лежали: нож, топор, кусок веревки, огниво, десяток бутербродов, фляга и какие-то зелья.

Стас ошарашено уставился на своего нового знакомого. Этого не могло быть, просто не могло.

– Вот и я о том же, – правильно прочитав его мысли, ответил собеседник. – Хрень какая-то происходит с этим миром, а с чего непонятно. Хотя… нет, то, что я умер это вроде как факт. Мотор у меня с детства барахлил, да и как он отключился, я довольно живо вспомнил, но вот это…

Стас снова взглянул на нож, и теперь понял, чего от него добивался собеседник. Открыв сумку, он теперь видел, даже не видел, а каким-то новым чувством понимал – нож для шкур. Именно так он ощущал теперь этот предмет, словно не простой сапожный нож перед ним, а некий объект этого странного мира.

Перевел взгляд на бородача и вздрогнул – тем же неведомым способом он теперь знал – Павел, здоровье в норме, дух полон.

Мелькнула мысль – "Так вот почему он на меня так странно тогда посмотрел!" – а вслух произнес, – а может мы это, того… – и покрутил пальцем у виска.

– Ага, сразу оба? – невесело ответил Павел, – это гриппом болеют на пару, а с ума сходят поодиночке.

– И что нам делать?

– Да я откуда знаю, – в сердцах огрызнулся тот, вон деревня, думал там кто знает. Да только пустая она, уже час наблюдаю, даже вон костер развел, думал, может, кто дым увидит, заинтересуется. Но только нет там никого. Даже собак нет.

Следуя по направлению взгляда нового знакомого, Стас теперь тоже увидел деревеньку, что расположилась в низине у речки. Небольшая такая деревенька, домов на тридцать. А вокруг частокол. Приличный такой частокол надо сказать, добротный, метра под четыре в высоту.

Заброшенной деревня не выглядела, но и жилой… ни тебе народа, ни белья на веревочках, ни живности, ни привычной в деревнях техники. Этакая деревенька из прошлого. Только безлюдная.

– Заходил? – вопрос был глупый, но ничего умнее в голову не пришло.

Павел как-то странно посмотрел на Стаса, но все же ответил, – нет пока, побоялся. Я тут уже с местной фауной познакомился, больше на приключения не тянет, – и показал разорванный рукав.

– Кто это?

– Волчок. Нарвался вон там на склоне. Тоже как чумной тогда шел куда глаза глядят ничего не понимая. Так тот меня быстро в чувства привел, даже сам не понял, как на дерево взлетел.

– А спустился как?

Вместо ответа в руках Павла появилась шкура волка.

– Это я там, на дереве и про сердце вспомнил, и сумку обнаружил, и веревку в ней с топором нашел. А дальше что, дальше дело не хитрое – связал петлю, вниз кинул, вот волчонок и попался. А вот не фиг круги вокруг ствола наматывать. Подтянул повыше, спустился, ему и пары ударов топором хватило. Только вот после того, как шкура при прикосновении в сумку попала, прозрел… так прозрел, что до сих пор в себя придти не могу.

Мужичок вздохнул, – вот ты мне скажи, как такое вообще может быть?

Ответа у Стаса не было. Вместо этого он снова посмотрел на деревню, – может там что узнаем?

– Может и узнаем, – согласился Павел, – вот колья сейчас доделаю и пойдем. А то солнце вон скоро сядет, и бог его знает, что тут начнется.

Первым в деревню вызвался зайти Стас. Не то чтобы он был посмелее напарника, но соваться вдвоем было глупо, уж лучше один в кустах в засаде посидит. Кто его знает, как оно там обернется, а так вроде шанс.

Заходил Стас в деревню крадущейся походкой с топором наперевес. Будь здесь жители, зрелище было бы еще то, да только не бывает так, чтобы за полтора-два часа никому из дома не приспичило выйти. Да и собак опять же нет. А что это за деревня без собак?