Затем юноша решился. Он тщательно затоптал скудные угли, собрал пожитки и осторожно, слегка пригибаясь, пошел к пирамиде.

     В ночи дыхание Ваю стихло и вокруг было светло от ярко светящего Сомы. Его бледный свет отражался от толстого слоя снега, которым была покрыта вся долина, потому Ахани быстро перебегал от одной тени к другой, надеясь что его не заметят, хотя до странного сооружения было еще далеко.

     Горы, в ночи казавшиеся черными исполинами, окружали долину со всех сторон и закрывали своими огромными островерхими телами половину небосвода. Искрились иголки высоких сосен, усыпанные серебристым инеем. Тихо поскрипывал рыхлый снег, встревоженный мягкими подошвами молодого ария. Лед, покрывающий небольшое округлое озеро, тускло блестел в ночном полумраке, по его поверхности извилисто расползались длинные трещины.

     Ахани решил обойти водоем по берегу, не решаясь выходить на открытое пространство. Потому он быстрыми перебежками двигался от одного дерева, растущего около замерзшей воды, к другому, прячась под их раскинувшимися густыми ветвями.

     При беге ступни юноши взметали пригоршни снега, иногда он соскальзывал с вершин небольших пригорков, погружаясь в сугробы почти по пояс, в другие моменты проползал под низко склоненными ветвями, стараясь не потревожить толстый слой снега, налипший на них.

     Прошло полночи прежде чем юноша добрался наконец до странной пирамиды. Он взобрался на последний пригорок, откуда открывался отличный вид и затаился, лежа под деревом и прижавшись к его вкусно пахнущему, липкому стволу. Сквозь выдыхаемый изо рта легкий пар, замерзающий на длинных ресницах, Ахани разглядывал маленький вход в пирамиду, над которым трепетал язычок огня горящего факела.

     Под факелом стояли двое. В пляшущем желтом круге света, отбрасываемом маленьким пламенем, топтались и грозно осматривали окрестности, выдыхая пар, два демона. Именно так показалось Ахани поначалу, но затем он присмотрелся получше и увидел, что то были все-таки люди, но со странной черной кожей. Их огромные глаза белели на фоне темных лиц, носы были необычайно широки, а губы огромны.

     Арий вспомнил про народ дасов, живущих за горой, о которых рассказывал отец и сразу понял, что это именно они. Одеты дасы были в черные шкуры, накинутые также на голову, сверху же над их бровями к шкурам прикреплены были большие белые клыки хищника.

     Юноше стало не по себе, когда он подумал каким же огромным должен быть хищник с такими большими клыками и какие сильные воины эти дасы, раз они могут справится с подобным зверем. В руках черные люди сжимали длинные копья.

     Изредка из маленького входного проема пирамиды доносился заунывный голос, произносящий непонятные слова, но затем оттуда раздался крик девушки и юноша встрепенулся, распахнув глаза в изумлении.

     Что могла делать девушка в этом странном строении, да еще и вскрикивать от страха? Неужели это жилище бога дасов и он глумится там над ней? То что это был именно девичий голос, Ахани не сомневался, уж больно молод и тонок был испуганный вскрик, потревоживший душу.

     В памяти молодого ария всплыли образы матери и сестренки Сави, силой увезенные воинами подлого Мартана, и сердце его наполнили печаль и сострадание неизвестной девочке.

     Твёрдо решив помочь, Ахани быстро и аккуратно сполз с пригорка, прячась за маленькими кустами и не спуская глаз с охранявших вход дасов. Те разглядывали раскинувшуюся перед ними долину, отойдя от проёма на пару шагов. Ветер трепал короткий мех шкур, в которые были облачены черные воины, и постукивал звериными клыками, одетыми на их головы.

     Раньше арию доводилось охотиться на осторожных оленей, потому он хорошо умел таиться, используя любые укрытия, и подбираться к добыче тихо и скрытно.

     Да еще родной бог Ваю решил помочь юноше. Порывистым дыханием он принёс с вершин окружающих долину гор обильные пригоршни снега и стал осыпать им черных дасов, мешая им видеть.

     Потому Ахани быстро и бесшумно прокрался за их спинами и проник внутрь пирамиды. Там было тихо и холодно. Юноша замер, прижавшись к покрытой инеем стене и прислушался. Охранявшие вход дасы не заметили его, можно было дышать чуть свободнее и оглядеться.

     Узкий коридор с низким потолком под уклоном уходил вниз. Из его черной глубины изредка доносились звуки падающих на каменный пол капель и обрывочное бормотание старческого голоса. Слова были разными — то заунывными, то резко гортанными, то вкрадчиво молящими. Язык был незнаком Ахани.

     Юноша достал кинжал и осторожно пошел по коридору. Каждый шаг оглашал шорохом замкнутое пространство, тихий звук кожаных подошв отражался от низко нависающего потолка и гладких каменных стен. Вокруг было темно, потому Ахани ступал аккуратно. Левую руку он не отрывал от холодной стены, скользя пальцами по влажной шершавой поверхности.

     Вскоре скользкий пол под его ступнями выровнялся и в кромешной темноте далеко впереди замелькали отблески света. Юноша вздохнул с облегчением и зашагал чуть быстрее.

     Коридор закончился огромным залом. Ахани, прижавшись к стене, осторожно выглянул из-за угла и подивился его размеру. В таком зале спокойно уместились бы с десяток его родных юрт, потолок же терялся в непроглядном мраке.

     Пространство было слабо освещено несколькими чадящими, потрескивающими факелами. В центре зала возвышался большой, ровный камень, черный, с искрящимися прожилками. Возле него спиной ко входу стоял человек.

     Был он низок и с головой одет в пятнистую черно-желтую шкуру. Человек сильно горбился, а правая рука его, сжимающая загнутый, каменный клинок, была изможденной и такой же черной, как и кожа воинов, охраняющих вход.

     Человек раскачивался и, нараспев, произносил непонятные молодому арию заклинания. Голос его был хриплым и дребезжащим, потому Ахани понял, что это был старик. В левой руке он держал узкую маленькую чашу.

     Но больше внимание юноши привлекла молодая чернокожая девушка, лежащая на камне. Она была в одной набедренной повязке и вся блестела от масла, которым старик изредка поливал ее из чаши. Лицо дасьи было гораздо изящнее, чем у воинов-дасов, увиденных Ахани.

     Глаза и пухлые губы девушки были одинаково приоткрыты и казалось, что она засыпала, по тому как ровно и редко вздымалась ее маленькая грудь. На длинных волосах, таких же умасленных, как и все ее стройное тело, играли отблески факелов.