Перебирал свои вещи: - Ты пойдешь на корпоратив в моей одежде, не карнавал, но директора любят оригинальное.

  Дорогим платьем их не удивишь, да и нет у меня денег на платья для тебя, а красавица в мужской рубашке, - Эдуард снял с вешалки рубашку в сине-красную клетку, понюхал ее, сморщил нос, но все равно протянул блондинке, - в рубашке и в мужских штанах притягивает взоры.

  Ты окажешься оригинальной, хотя сама об этом не подозреваешь, и даже не знаешь понятие оригинальности.

  Вы же еще в древней истории дикие.

  Чем вы питаетесь? Подножным кормом? - Эдуард с сожалением и жадным вздохом пожертвовал блондинке к рубашке еще и потертые джинсы.

  "Я кушаю изыскано: устрицы, виноград", - графиня Virginie потрогала рубашку, приложила пальчик к джинсам.

  От запаха лежалой несвежей одежды у нее закружилась голова.

  Блондинка с отвращением отшвырнула от себя предложенную одежду.

  - Не нравятся мои рубашка и джинсы? - Эдуард спросил тихо, потому что блондинка входила в роль начальницы, а начальников Эдуард боялся, всегда вежлив с ними.

  Но он себя пересилил и дал волю гневу. - Устрицы и виноград тебе подавай!

  Врешь ты все и жрала раньше клубни и землероек, так в нашем школьном учебнике истории написано.

  Устрицы дорогие, у нас они стоят по два евро за штуку, а при моей зарплате в сто тридцать юаней я не только устрицу не куплю, но даже на скорлупку от устрицы денег не хватит.

  Обманываешь меня, но зачем? - Эдуард бережно сложил джинсы и рубашку, вернул их в шкаф. - Хочешь показаться знатной избалованной леди?

  Каждая девушка врет, что она принцесса. - Эдуард протянул к блондинке руки, но они упали и повисли виноградными кистями. - Я в тебя столько денег вложил: машина времени, электричество на нее, поэтому не хочу, чтобы они пропали.

  Все же ты пойдешь со мной на корпоратив, не в моих джинсиках и рубашке, если брезгуешь их надеть, а хоть голая.

  Не пойдешь - силой за волосы потащу, руки отрублю тебе и ноги, на культях поползешь за мной.

  Кто ты здесь? Здесь ты только моя рабыня, пропадешь без меня. - Эдуард в большей степени хотел уверить себя в этом, но пока получалось плохо.

  "Я была рабыней пиратов, потом меня продали на рынке рабов, а затем я капитану пиратов воткнула кинжал в низ живота.

  У капитана там стало гладко, как у девушки, как у меня", - блондинка написала, отложила доску, раздвинула ноги и показала пальчиком в промежность.

  Затем засмеялась весело, но не очень красиво, потому что без языка очаровательно смеяться не получается.

  - Отрезала пирату яйца и penis? - Эдуард перевел на современный язык. - И смеешься над этим?

  Я привел домой чудовище из прошлого. - Левая щека мужчины дёргается в нервной пляске. - Что же делать?

  Сейчас ничего уже не сменю.

  Да и врешь ты все, - снова повторил, - себе цену набиваешь.

  Слишком у тебя хрупкие ручки, чтобы ты справилась с матерым капитаном пиратов.

  Капитанами у пиратов становятся самые свирепые, самые сильные, самые коварные особи.

  Я в кино видел. - Эдуард встал на четвереньки, засунул руку под шкаф, пошарил, вытащил пакет с заначкой, жалкие деньги.

  Прикрывал плечом от блондинки купюры, отсчитал несколько мелких, вздохнул тяжело, затем еще вздохнул, оглянулся на блондинку с ненавистью, убрал пакет обратно. -Ладно, куплю тебе платье бывшее в употреблении, или на ярмарке.

  Надеюсь, что оно окупится.

  Не мечтай, что потрачусь и на нижнее белье, оно тебе не нужно, ты и так его не носишь и не знаешь, что это.

  Без нижнего белья тебя быстрее оценят на корпоративе. - Эдуард бережно опустил деньги в карман.

  Затем взвыл от досады. - Ты же видела мой тайник с деньгами, я коплю на макароны.

  Теперь придется перепрятывать. - Снова опустился на четвереньки, достал шуршавший пакет, отнес на кухню и долго гремел кастрюлями.

  Вернулся, на щеке следы от свиного жира. - Без меня ничего не трогай, не ищи и не воруй.

  Через окно не убежишь, девятый этаж, а дверь я надежно закрою.

  В дикие времена еще не изобрели электронные замки, поэтому с ним не справишься.

  Жди, я вернусь с платьем! - Последние слова о платье Эдуард произнес с гордостью.

  Он никогда еще так не поступал щедро.

  Наделся от блондинки слез благодарности, восторга, обожания в очах.

  Но ничего не получил, кроме равнодушия.

  Пожал плечами, вышел из квартиры и поставил дверь на электронного сторожа.

  В лифте он спохватился, лицо побелело:

  - А, если блондинка графиня включит утюг, оставит его и заснет?

  Она же сожжет мою квартиру. - От волнения молодой мужчина икнул. - Нет, не включит утюг.

  В их дикарские времена утюги еще не изобрели.