Carmelita почувствовала на своей талии нежные ладони блондинки, подружка просто, без умысла, подтолкнула ее на кровать, а затем в свою очередь начала втирать в нее ароматическое масло.

  Разумеется, процесс длился быстрее, как и тот, когда блондинка мочалкой массировала ее в ванной.

  "Наверно, у нее много подружек, и Virginie тратит на каждую не так много времени, но видно, что не тяготится, ей приятно ответить массажем или втиранием масла подружке", - Carmelita внезапно почувствовала легкую зависть к подружкам блондинки.

  Virginie вернется в свой приют для слабоумных, будет с подружками играть в мяч, а вечером они обмоют друг дружку, поцелуются, затем перед сном вотрут в тела друг дружки ароматические масла, а завтра - все повторится.

  А она придет в свою квартиру, и единственным развлечением будет телевизор с гробовыми новостями и звонок Francesca.

  Carmelita, бывало, до крови из глаз ругалась с Francesca, а затем они со слезами мирились.

  "Я здесь и сейчас, и странным уже кажется другое, то, что было по встречи с Virginie Albertine de Guettee, которая считает себя графиней, ходит голая в туфлях на высоких каблуках, играет в мяч, без стыда целуется, без пошлости принимает массаж и дает его, - Carmelita с трудом боролась со сном. - И удивительно, что ни грамма непристойности, даже мысли о пошлости у блондинки нет.

  Мы почему-то голые тела считаем неприличным, а, если хотя бы два обнаженных тела рядом, то это уже - секс, а игра голыми в мяч, обоюдное купание и растирание мочалкой и маслом называется у нас развратом.

  Но, оказывается, есть люди, которые даже не подозревают о разврате.

  Разве помыть подругу и позволить ей обмыть тебя, а затем намазаться ароматическими маслами это - пошло, это разврат?

  Разврат - это не то, что мы делаем, разврат - наши искривленные непристойные мысли об обыкновенном", - Carmelita провалилась в сон, глубокий, как глаза блондинки Virginie Albertine de Guettee.

  - На ценнике написано, что платье стоит один песо, а на кассе вы пробиваете мне три цента, - Эдуарду стыдно торговаться из-за мелочи, поэтому он делает вид, что борется за правду, а не за цену.

  - Ну, сделали перерасчет.

  Сэр, у нас магазин смешных цен, все стоит дешевле, чем бутылка пива, а вы пытаетесь сэкономить на платье для своей бабушки, - девушка на кассе долго и пристально рассматривает Эдуарда, отчего ему становится неловко.

  Очередь с удовольствием ждет развязки, за спиной смеются.

  - Да, дешевое платье, не спорю, - Эдуард раздумывает - вернуть ли платье, или за него заплатить. - Но я борец за правду.

  И, кстати, платье не для бабушки моей, а для моей невесты.

  У нее великолепное телосложение, восемнадцатилетняя девушка красавица и к тому же графиня! - Эдуард победоносно разворачивается лицом к покупателям и краем глаза следит за реакцией продавщицы.

  - Восемнадцатилетняя красавица?

  У вас, мистер?

  Не смешите народ! - Девушка сзади даже не смеется, а из очереди хихикают. - Посмотрите на себя, герр: одеты, как нищий, небритый, и лет вам под сто.

  Я бы с вами даже в ресторан не пошла, тем более что вы покупаете вещи не в бутиках, а в магазинах смешных цен.

  - Леди, ну почему вы думаете, что имеете право говорить мужчине гадости, и не представляете, что я могу вам ответить тем же, - Эдуард понял, что стал посмешищем, но эту вину переложил на Virginie, потому что из-за нее и ей покупает платье. - То, что выбрал платье в магазине смешных цен, в этом виновата социальная система, когда платят маленькую зарплату.

  Я отвечу вам вашими же словами: вы тоже нищая, если здесь покупаете.

  И сами посмотрите на себя в зеркало, сто лет вам - комплимент, потому что выглядите на двести.

  Одеты так, что на вас даже я не взгляну, а я для вас эталон нищеты! - Последние слова произнесены с сарказмом.

  Женщина, действительно, от нищего заморыша не ожидала хамства.

  Она не понимала, что Эдуард не хочет унижать ее, а лишь повторил ей то, что она сказала ему.

  Лицо ее покраснело под цвет пластикового тазика, который держала в руках.

  Она открыла рот и издала звуковую волну самолета на взлете:

  - Otto!

  - Madlen, опять к тебе пристают? - из-за коробок с резиновыми туфлями вышел человек - пивная бочка.

  Огромный Otto с рыжей бородой до свисающего живота Эдуарда не обрадовал.

  Otto навис сначала над своей женой.

  - Ко мне все всегда пристают, потому что я очаровашка, - женщина указала толстым пальцем на Эдуарда.

  Назревал скандал, и Эдуард это отлично понимал.

  Вряд ли в современном обществе даже огромный мужчина начнет бить щуплого и слабого, дело не в чести.

  Дело в полиции и судебных разбирательствах, где худой обязательно победит.

  Вот, если в диком обществе, тогда богатырь обязательно покажет свою силу и не постесняется.

  Но все же Эдуард струсил.

  Otto дохнул на него запахом прошлогоднего мяса.

  - Ты платье ей купил? - бородач перевел взгляд с платья на свою жену.