Мне кажется, что такая жертвенность для учителя должна быть явлением естественным, органичным. Я сам верю в это.

Позже в воспоминаниях Валентин Распутин писал, что это была действительно его учительница, а рассказ этот принес ее подвигу известность и даже был экранизирован. Годы спустя, уже в наше время, корреспондент газеты «Труд» нашел на Кубани совсем пожилую учительницу Распутина. Но она сказала, что память у нее уже не та и никакого такого подвига она не помнит, а знаменитый ученик просто наговаривает на нее…

Эти размышления – напоминание, прежде всего самому себе, о том, каким нужно быть. Напоминание о том, что молодые люди, которые доверены нам, нуждаются в нас. Нуждаются несмотря даже на то, какими они иногда бывают колючими, непонятными, неподатливыми. Такими были все мы.

Вспоминая своих школьных учителей, прежде всего отдаю себе отчет в том, что учитель никогда не должен быть политиком. Патриотом своей Родины – да, искренне любящим свою историю и землю – да, но не политиком. Ибо меняется власть, меняются взгляды, строй, уклад политической жизни. Остаются только люди, которых мы воспитывали, которые помнят, насколько настоящими с ними были мы.

Священников и учителей часто сравнивают, и верно сравнивают, потому к нам во многом схожие требования от наших подопечных. Я хочу провести в этом сравнении еще одну параллель: как Церковь должна быть вне всякой политики, потому что политика нанесла и наносит много ран телу церковному, так и учителя и школа не должны заниматься политикой.

Обучать ориентироваться в политической жизни – да, но не пропагандируя и не защищая тот или иной строй. Мы должны сеять вечное. Политика же – явление временное и изменяемое. Политикой пусть занимаются дома, в семьях, где угодно, но не в школе и не в Церкви. Это мое личное мнение, с ним, конечно же, можно не соглашаться.

Директор моей школы был политиком, а остальные учителя оказались не столь последовательны в своих политических убеждениях. Время изменилось, изменилась вся жизнь, и я им за это благодарен до сих пор. В мире нет ничего нового, и, думаю, сейчас происходят похожие вещи.

Понимаю, что учителя моей юности, которых мы так любили и уважали, были прежде всего высоконравственными людьми. И до сих пор считаю, что эта черта – самая главная в этой великой и возвышенной профессии. Наши ученики будут всю жизнь помнить то, как мы вели себя с ними.

Быть настоящим, искренним, недвуличным – главное требование, объединяющее и учителей, и священников. Это требование главное и к родителям. Молодые люди – юноши и девушки – простят нам наши пробелы в знаниях, нашу неказистость, наши ошибки. Но никогда не забудут, если мы были двуличны и неискренни с ними.

Мы прекрасно знаем это каждый по своему опыту.

Несколько слов о религиозном воспитании. Размышляя об этом, прежде всего вспоминаю слова замечательного писателя Гилберта Честертона. Он писал, что «религиозное воспитание ребенка начинается не тогда, когда отец говорит с ним о Боге, а тогда, когда мать учит его говорить спасибо за вкусно испеченный пирог». Это важные слова. Религиозное воспитание – это не прямая проповедь о том, как правильно поступать, а как нет; это не изучение догм религии, ритуальных предметов и обрядов.

Все мы прекрасно понимаем, что современные дети живут вовсе не в информационном вакууме. Они – прекрасные, лучшие, чем мы, пользователи интернета. Они смотрят современное телевидение, они погружены в сегодняшнюю культуру и в посылы, которые эта культура им дает. Но культура вовсе не безрелигиозна, а даже напротив – вполне себе мистична и религиозна. Герои современных фильмов, мультфильмов, текстов и игр почти никогда не бывают атеистами. Они пронизаны мистикой, но мистикой иной, не той, что исторически сложилась в нашем обществе.

Мы видим, как сильно сегодня пропагандируется именно религиозная составляющая: медитации, магические действия, языческие церемонии. Герои становятся совершенными, когда общаются с духами, медитируют. Герои становятся успешными благодаря магии. Герои сами становятся магами и благодаря этому обретают сверхспособности. И эти вещи не остаются только в нарративном виде, далее историю подхватывают средства маркетинга, и вот уже продаются «волшебные» предметы: палочки, книги, многое другое. Казалось бы, это милая игра, но ведь она несет именно мистическую составляющую, замещая мистические и религиозные потребности, заложенные в человеке, маркетинговым суррогатом и ширпотребом. Это псевдорелигия, псевдомистика, но тем не менее она очень активно пропагандируется в молодежной среде.

Подлинное религиозное образование прежде всего должно научить человека самопознанию и созерцанию. Научить пониманию, что такое добро и что такое зло. Не навязать мое понимание добра и зла, а объяснить, почему с религиозной точки зрения поступать одним образом хорошо, а другим нет. При этом объяснив и то, что свобода выбора всегда останется за человеком. Не пугать наказаниями свыше, а рассказать, как подобные поступки могут изменить жизнь – в худшую или лучшую сторону – и почему она изменится.

На мой взгляд, это та основа, на которую позже нанизываются все знания, понятия, понимание человеком собственной роли в жизни. Главное, что именно этот возраст, почти еще совсем детство, – самый благоприятный период для становления личности, вовлеченной в процессы мироздания. Потом молодого человека отвлекут от этого карьера, необходимость развития прикладных навыков, погоня за успехом, и второй такой шанс представится только в старости, если до нее повезет дожить. А созерцание, самопознание, размышление о глобальной роли меня, конкретного человека, в этом невероятно гармоничном, осмысленном и прекрасном мире – это, вне всякого сомнения, религия. Поскольку наука не берется – да и не должна браться – объяснять эту область человека. Самую главную область, на мой взгляд. И этому нужно учить в годы школы. И в этом как раз состоит совместная задача школы и Церкви, школы и религиозных институтов.

Для меня остается непростой тема разделения школьного предмета о религии на «Основы светской этики» и «Основы православной культуры». Создается впечатление, что на предмете ОПК мы должны говорить только о какой-то обрядовой, внешней составляющей православной культуры. А понимание добра и зла, совести, чести – все это остается в светской этике, которая позиционируется как этика атеистическая, как бы это абсурдно ни звучало. Это в корне неправильно, на мой взгляд. Думается, что в случае с ОПК это должны быть уроки религиозной этики, уроки христианской этики, а не культуры. Уроки, объясняющие мировоззренческие корни и этический опыт, важнее, чем рассказ о культурном вкладе религии и ее наследия в область традиции и искусства.

Ведь и евангельская проповедь Христа – не о традициях, не о культуре еврейского народа и его истории. Христос проповедовал о том, что необходимо любить, о том, как научиться любить ближних, как стать совершенным человеком, то, как выстроить свои взаимоотношения с Богом, и то, каким образом наследовать вечную жизнь.

Когда спустя годы обучения студенты Санкт-Петербургской академии выходят на столь желаемое служение, они встречают мир дня завтрашнего, еще более стремительный и непредсказуемый, чем тот мир, из которого они пришли в Академию. Интересно, необычно и взвешенно с позиции духовной жизни выстроена жизнь в Академии. Так можно выстроить и жизнь вне стен ее – студенческую, научную.

Но сейчас разговор о принципах духовного образования. Прежде всего строки эти – к студентам духовных академий и семинарий, всем тем, кто свою молодость посвятил богословию, возрастанию в Церкви и будущему служению Христу.

«Я хочу быть священником», – заявляет первокурсник. «Я знаю, что значит быть священником», – утверждает выпускник. «Как же я ошибался, думая, что знаю, что значит быть священником», – отвечает им протоиерей, перешагнувший за экватор жизненного пути. «Я лишь начинаю быть священником», – доносится исповедь седовласого служителя Церкви Христовой.