- Николай, ну где же выход, где? - А в глазах му`ка и слёзы.
Ну что я мог ей ответить. Сам вместе с ней готов заплакать, а не пойму, чего она хочет. Решил созвать гостей на новый год. Надоело в тоске жить. Собрались. Хорошо хоть, один весёлый знакомый пришёл. Он развлекал всех игрой на гитаре, анекдотами... а то бы труба, как на поминках. Потом выпили, понемногу разговорились, распелись, веселье наладилось. И Верочку не узнать. Повеселела, поёт, сплясала даже... я и не предполагал. Но вскоре я устал, да и выпил, вероятно, много, вышел в спальню, прилёг на кровать и уснул. Сколько я проспал, не знаю, только от чего-то проснулся. В комнате холодно, дверь в прихожую открыта, темно и никого нет. Когда слышу, вроде в прихожей кто-то целуется.
- До свидания! - Слышу.
Понял - расходятся. Хотел было встать, но снова уснул. Часов в 6 проснулся. Слышу, в другой комнате Верочка плачет, да так горько, что сердце разрывается. Видно, и не ложилась ещё. Подхожу - и верно, одетая лежит, в подушку уткнулась.
- Верочка, что с тобой? - спрашиваю.
А она вскинула голову:
- Жить, жить хочу! - И опять головой в подушку. Плечи трясутся.
Днём смотрю - уж она больная совсем. Осунулась, не узнать.
Спрашиваю:
- Может, ты больна... врача вызвать?
А она мне околесицу:
- Ты знаешь, я ведь даже целоваться не умею... Ах, ничего ты не знаешь!
Вот и поймите, что у нас за отношения стали.
Станция, кажется? Вы посидите... я схожу в буфет. Душно что-то...
Да-а... Зачем так много пью, спрашиваете? Так уж как-то получаться у меня стало. Я никогда волей не отличался, а теперь и совсем...
Что дальше было? Дальше... не хочется и вспоминать.
Решил я её отвезти на курорт. Подлечить нервы. Ну и подлечил на свою голову.
Поехали мы в апреле в Гагры. Бывали там? Место прекрасное! Залив, как подкова, горы вплотную, пальмы, кипарисы, воздух особенный, благоухающий - умирать не хочется.
Поначалу всё шло хорошо. Без путёвок, правда, диким образом, но устроились неплохо. Около самого моря, рядом с санаторием "Челюскинцев". Купаться уже можно было, но отдыхающих было ещё немного. Везде свободно: и в ресторане, и в столовой, и в кафе.
Смотрю, Верочка посвежела, похорошела, ну, думаю, дело налаживается. И со мной разговаривает... смеётся. Чего ещё желать?
Познакомились мы там с другими "дикарями". Вместе на пляже загорали, в одно кафе обедать ходили, держались компанией. Среди знакомых был мужчина лет 30-ти, Борисов. Стал я замечать, что он за Верочкой ухаживать пытается. Вилку там подаст, хотя она и сама взять в состоянии, вина подольёт... цветочек подарит. И так на неё смотрит... Не нравилось мне это. Когда заметил, наши знакомые сторониться его стали. А он как будто не замечает этого - продолжает внимание Верочке уделять, меня даже не стесняется. Я бы и без него мог за своей женой поухаживать.
Поехали мы как-то на Рицу - озеро горное. И он увязался с нами. Куда денешься? Было это 30 апреля. Решили заночевать, чтобы первое мая там встретить. Ну и верно: красота невообразимая! Речка Вздыбь, водопад, скалы дикие. Дух от красоты захватывает. Остановились в гостинице. Горы ходили смотреть, озеро обошли, а вечером, прямо на воздухе, выпили, песни попели и разошлись спать.
Во втором часу я проснулся. Знаете, бывает так. Сердце ли беду чует или ещё что... Проснулся, а Верочки нет. Будто током меня прошило. Не иначе, думаю, с Борисовым она. Как был, в трусах, туфли только надел, выбегаю искать. А душа так и кипит! И что же вы думаете? Хотя бы позаботилась, коль уж решилась на это, уйти куда-нибудь подальше... Нет, тут же, неподалёку и нашёл. Целуется... У меня в глазах потемнело, убить был готов обоих! А ноги будто к земле приросли, двинуться не могу. В горле пересохло так, что дышать трудно. Мне бы крикнуть, что ли? Так нет же!..
А она ему:
- Серёженька мой! - да таким голосом, помешаться можно. Обвила его за шею и целует, целует. Так страстно, словно душу ему отдать хочет. И смеётся, и плачет. Он её повалил, а она не сопротивляется. Вижу, на всё готова. И это с первого раза, человека ещё не знает. Вот натура...
Тут уж я не выдержал, закричал что-то. Вскочили оба, он её было загородить хотел собой, а она устало так и, представьте, без тени испуга, дерзко заявляет:
- Не надо, Серёжа, я не боюсь... Пришёл? - спрашивает. И даже не отворачивается, бессовестно, вызывающе и нахально смотрит на меня. - Ну что ж, это даже к лучшему. Не надо ничего объяснять.
- Как это не надо? - кричу. - Я тебе кто?
А она:
- Пойдём, Серёжа. Зачем это?
Я схватил его за рукав:
- Как вам не совестно, молодой человек? Вы - вор!
Так он, наглец такой, мне:
- Это вы у неё всё украли. Я только вернуть ей хочу.
- А ребёнка, - задохнулся я, - отцу вы вернёте? Или вы только о себе думаете?
- Какого ребёнка? - повернулся он к ней. Спрашивает: - Какого ребёнка?
- Обыкновенного, - кричу я, - с руками и ногами!
Тут он вдруг круто развернулся и быстро пошёл от нас.
А она как закричит ему вслед:
- Сергей! - будто ножом её резанули. У меня даже гнев к ней прошёл.
