– Это была великая победа, – продолжал Блатт. – Победа, о которой мастер Хурн сможет рассказать вам больше, потому что в те дни он руководил Гильдией. Мы разбили их, но не могли преследовать. Множество кочевников бежало в степь. Будь у нас хотя бы сорок верховых, разгром был бы полным и варвары еще лет сто не приближались бы к нашим воротам.

– Да, – кивнул Хурн и глотнул вина. Потом улыбнулся и пожал плечами. – Согласен, воины знают ратное дело. Но я помню день, когда они отвернули от ворот нашего города. Во время битвы наши парни стояли на месте и держали пики, а железнобокие, которых нахваливает мастер Блатт, топтались на флангах, потому что боялись атаковать. После мы ничего им не заплатили.

Не успели слова Хурна затихнуть, как молодой человек, темноволосый и довольно высокий для Макассара, когда-то мускулистый, но теперь тощий, как все остальные, с надменным видом вошел в таверну, в отличие от других местных, кого видел Маккинни, гордо и высоко держа голову. Парню было около двадцати пяти земных лет, а то и меньше, и одет он был немного иначе, чем все. Штаны из той же грубой материи, что и у прочих горожан, но куртка и плащ – из тонкой ткани и изящного покроя, к тому же Натан заметил на его воротнике выцветшие полоски, словно оттуда спороли нашивки. Он припомнил, что воротники с золотым шитьем отличали мастеров Гильдии. Хозяин таверны молча подал пришедшему стакан дешевого вина и толстый ломоть хлеба, что служило в таверне ежедневным эквивалентом церковной десятины. Парень принялся за еду.

– Вот с кем вам нужно поговорить, – сказал Хурн Маккинни. – Давно следовало послать за ним. Если и есть в Джикаре человек, который расскажет вам, что за рекой и лесом, то это он. Или его друг-воин.

– Кто он такой? – спросил Маккинни.

– Его зовут Бретт, – ответил Хурн. Потом понизил голос. – Говорят, он пришел издалека, кое-кто даже считает, что с восточного побережья. Он принес сказания и песни, но о своем прошлом говорить отказывается. Мне кажется, что он рожден среди варваров-кочевников.

– Однако он знает много цивилизованных языков, – заметил мастер Блатт.

– Да. – Хурн выпятил губы и задумался. – У нас в городе варвары не появляются, поэтому мы не знаем их порядков. Но я слышал, что в местах, где степные всадники более частые гости, горожане нередко берут в плен молодых кочевников и используют их как рабов.

– И ты считаешь, что Бретт один из таких? – спросил Маккинни.

– Может быть, – кивнул Блатт. – Хотя я не завидую тому, кто был хозяином этого певца. Я бы предпочел числить такого среди друзей.

– Истинно, – согласился Хурн. – В Джикар приходили и другие трубадуры, но ни один из них не появился так, как Бретт. Все приходили пешком, Бретт же приехал на огромном боевом коне, а с ним железнобокий, в латах, кольчуге и с мечом. Воина звали Ванъянк. Изгнанный из южных земель, он, так же как Бретт, странствовал, чтобы продавать свое боевое искусство любому, кто пожелает его купить.

«Бродячий наемник, – подумал Маккинни. – Как я когда-то». Рассматривая темнокожее лицо трубадура, Маккинни с удовлетворением хмыкнул. Парень переживает черную полосу, но он не сдался. Несмотря на молодость, он больше был похож на мастеров Гильдии, чем на прихлебателей из этой таверны.

– Позовите его за стол, – сказал он после минутного размышления.

– Эй, трубадур! – крикнул Хурн. – Просим к столу, пожалуйте! Наш благородный друг хочет поговорить с тобой.

Трубадур подошел к столу и, когда Хурн представил присутствующих, поклонился.

– Мне сказали, ты прибыл из далекого края, – сказал Маккинни. Налив вина, он подвинул стакан Бретту. – Если у тебя есть время, может быть, ты расскажешь мне о своих путешествиях?

Бретт поморщился.

– Чего-чего, а времени у меня хватает. В отличие от всего другого.

Он осушил стакан одним глотком.

– Говорят, что ты странствовал не один, трубадур? – спросил Маккинни, наливая еще вина.

– Конечно, не один. Я научил Ванъянка слагать стихи, он научил меня драться. Теперь каждый из нас может продавать оба ремесла, и мы живем лучше прежнего. – Трубадур с презрением обвел глазами таверну. – Верней, жили. Но мы не собираемся обременять мастера Блатта задачей хоронить тут наши кости.

– Значит, ты хочешь уехать из Джикара? – спросил Маккинни.

– Торговец, мы сами готовы заплатить человеку, который позволит нам сражаться за него, но только если у него будет достаточно людей, чтобы прорубиться через марис. А они останутся тут до тех пор, пока у них будет что есть и жечь в кострах, и они не так глупы, как надеется Гильдия. Они останутся тут до снега, а потом уйдут. И тогда для вас наступит благодать, мастера Гильдии.

– Это просто орды кочевников – или марис, ты, вроде, так их называешь? О какой благодати ты говоришь?

Блатт поднялся с места, его широкие плечи почти погребли под собой парня, здоровенные руки, окрепшие и загрубевшие от растворов для вымачивания кож, уперлись в бока.

– Успокойтесь, вы испугаете нашего гостя, и вина больше не будет, – тихо проговорил Бретт. Потом добавил с ноткой угрозы в голосе, чего никто здесь не позволял себе с мастерами Гильдии: – Я зову их марис, потому что они сами так себя называют. А благодать – истребление ульевых крыс. Когда марис пришли, здесь было полно крыс, по сути дела поэтому они и пришли. Айки едят крыс, оттого марис приходится кочевать по великим равнинам. Если айки не едят, марис тоже нечего есть. Кочевники сожрали в полях все ваши земные посадки, пока айки подчищали ульевых крыс.

Маккинни с интересом прислушивался.

– Значит, марис живут за счет айков?

Бретт удивленно вскинул на него глаза.

– Такого выговора мне до сих пор слышать не доводилось, – сказал он. – Ты нездешний, местные знают о марис все. Откуда же ты пришел, что там даже не слышали о кочевниках? Ага, вероятно из горных городов на севере? Так знай, северянин, что эти великие равнины такая же отрава для нас, как и большинство растений Макассара. Священники говорят, что много лет назад мы пришли сюда со звезд, и это, наверно, правда, иначе почему Бог поселил нас там, где мы ничего не можем есть? Но айки могут есть здешнюю зелень, а человек может есть айков, и пить их молоко, и даже, как марис, пить кровь своих скакунов. Лошади тоже едят на равнинах все, и некоторые марис живут только за счет своих лошадей, но айки лучше. Но одними айками не прокормишься. Если есть только айков, человек болеет и умирает, это случается часто. У себя на севере вы едите высокую траву, которую привезли с Земли, и там вы можете есть гротку. Но и вы, если не едите ничего кроме гротки и плавающих созданий из моря, тоже очень быстро умираете.