Все знали о его причудах, но, улыбаясь про себя, делали вид, что верят рассказам милицейского Мюнхгаузена.

Собрав личный состав управления, заместитель министра объявил:

– Убиты два человека в своей квартире, и преступление до сих пор не раскрыто. Министр недоволен, что в городе произошел такой серьезный случай, и требует скорейшего его раскрытия. Кто доложит о преступлении и проводимых мероприятиях с целью установления лиц, совершивших это злодеяние?

– Я, – встал с места Обручев. – Разрешите доложить!

– Докладывайте.

– Братья Тюрины, Василий и Кирилл, жили с матерью в крупнопанельном доме по улице Попова. Вечером, когда мать пришла с работы, дверь в квартире была открыта, она зашла внутрь и обнаружила трупы своих сыновей: одного в прихожей, а другого в ванной комнате, оба с многочисленными ножевыми ранениями. Женщина никого не подозревает, предполагает, что это были случайные люди. Но есть один примечательный факт в этой истории – преступники оставили на месте рацию. Она китайского производства, непрофессиональная, бытового назначения, радиус действия не более трехсот метров.

– Ага! – оживился заместитель министра. – Значит, убийство заказное, надо искать киллеров, не зря же они рацию оставили на месте!

Обручев удивленно взглянул на руководителя, но, вспомнив его чудачества, со всей серьезностью парировал:

– Вообще-то, когда совершается заказное убийство, иногда скидывают орудие преступления, чтобы дать понять правоохранителям серьезность намерений и бесполезность поиска преступников. Но скидывать рацию…

– Не надо, Анатолий Евсеевич! – с возмущением отреагировал высокий начальник. – Теперь в Москве при заказном убийстве скидывают все!

– А-аа, понятно, отстал от жизни, – ответил Обручев, присаживаясь и пытаясь сохранять серьезность, но все-таки не выдержал – негромко прыснул со смеху.

Заместитель министра укоризненно взглянул на оперативника и продолжил совещание.

Когда он, преисполненный важности, поставил всем задачу по быстрейшему раскрытию преступления и покинул зал заседания, Обручев попросил личный состав задержаться на месте. Выйдя на сцену, он с насмешливой иронией обвел взглядом зал – зная его веселый нрав, оперативники заулыбались в предвкушении очередного шутливого спектакля, но Обручев заговорил с самым серьезным видом:

– Все тут закостенели. В Москве уже по-другому убивают, а мы со своими старыми методами отстали от жизни! Так скоро дойдем до ручки, перестанем вообще раскрывать убийства. Давайте покажу вам, как совершается преступление в Первопрестольной.

Он вытащил из кобуры пистолет, освободил от тренчика и изобразил выстрел в сторону, приговаривая:

– Таак, человек убит, теперь орудие преступления надо оставить на месте.

Положив пистолет на пол и сделав шаг назад, снял пиджак и бросил на пол:

– Его тоже надо выкинуть.

Потом наклонился и стряхнул с ног полусапоги, оставшись на сцене в одних носках:

– Их непременно оставить… Теперь выкидываем пейджер, рацию… Что я еще забыл? Ах да, надо бы снять и брюки, но этого сейчас не буду делать, ввиду того, что в зале женщина. Вот так все происходит, а вы, темные, сидите в провинции и ничего не смыслите в новых трендах криминалистики. Надо идти в ногу со временем!

Хохот в зале стоял такой громкий, что туда заглянул начальник управления:

– Что случилось, почему такое веселье? – и, увидев Обручева в расхристанном виде, удивленно спросил:

– Анатолий Евсеевич, что с вами?

Зал ответил ему очередной громогласной порцией хохота.

Через два дня Обручев раскрыл преступление. Оказалось, что убийство было совершено с целью ограбления, а рацию применили для связи с наводчиком, но впопыхах оставили ее на месте преступления. Вот тебе и «заказное убийство»!

Когда Обручев прибыл на кладбище, работник проводил его до злополучной могилы, где его встретили родные и знакомые покойного. Окинув взглядом людей и смекнув, кто может быть тут за главного, он подошел к высокому мужчине в длинном кожаном пальто и представился:

– Майор милиции Обручев, из уголовного розыска. Расскажите, что здесь случилось, и где труп?

– Да нет пока никакого трупа, – тихо проговорил мужчина, очевидно, не желая, чтобы его слова были услышаны вдовой. – Меня зовут Сергей Виссарионович, вот приехали хоронить покойного, а тут такая картина…

– Так что же все-таки случилось? – повторил свой вопрос Обручев, досадуя, что приехал по ложному вызову: никакого трупа нет, дежурный что-то напутал.

– Давайте все по порядку, – ответил мужчина и жестом предложил пройти в сторону могильной ямы. Подойдя к женскому пальто, он приподнял его носком ботинка, проговаривая:

– Вот что нашли в могиле, еще сапожки и сумку… Может, там и труп лежит – мы не знаем.

– А как вы их обнаружили? – спросил Обручев, поднимая с земли сумочку. – Как я понял, они же были засыпаны песком.

– Да, были засыпаны землей, но торчал кусочек сумки, парнишка спрыгнул и выдернул ее всю, а дальше – пошло-поехало…

– Не проверяли, что может быть под вещами?

– Нет, решили ждать вас.

Оперативник стал осматривать сумочку. «Натуральная кожа, довольно новая. Такими вещами не разбрасываются, она явно не со свалки», – думал он, открывая ее. Она оказалась пустой, но в боковом кармашке Обручев обнаружил студенческий проездной билет на имя Кашиной Елены, семьдесят первого года рождения, проживающей в общежитии среднего специального заведения. Затем он стал изучать пальто, обшарил все карманы: не обнаружив ничего интересного, отложил его в сторону. Почти новые сапожки тоже ни о чем не говорили.

Подобрав воткнутую в землю лопату, Обручев спрыгнул на дно могилы и стал ворошить землю. Люди с плохо скрываемым ужасом обступили край могилы и теперь ждали мрачной вести об обнаружении самой обладательницы найденных вещей.

Покопавшись немного в могиле, Обручев нашел женскую маечку белого цвета и красную косметичку с зеркальцем и помадой. Закончив с поиском, он вылез наверх и объявил ждавшим его людям:

– Далее мерзлота, ничего больше нет в яме.

– А похоронить человека мы можем? – полушепотом спросил его Сергей Виссарионович. – А то уже два часа здесь торчим… Жена покойного извелась вся, ей впору самой «Скорую» вызывать.

– Да, конечно, – машинально ответил ему Обручев, погруженный в изучение проездного билета девушки, но, спохватившись, негромко проронил: – Хотя… необходимо выполнить одну формальность. Я сейчас свяжусь с управлением, чтобы уточнить, где эта гражданка находится. Думаю, что это не займет много времени, а потом сможете спокойно похоронить человека… покойного.

Вытащив из кармана и повертев в руке полученную на днях портативную рацию немецкого производства, он отошел на почтительное расстояние от злополучной могилы и вызвал управление:

– «Ангара», «Ангара», ответьте «двенадцатому»!

– «Ангара» на связи.

– Я с кладбища, труп не обнаружен. Позовите к аппарату кого-нибудь из группы розыска пропавших граждан.

– Сейчас позовем.

Через пять минут рация снова заговорила:

– «Двенадцатый», «двенадцатый», ответь «Ангаре».

Обручев сразу узнал голос Яковлевой, оперативницы уголовного розыска, которая занималась поиском пропавших граждан.

– Да, «двенадцатый» на связи.

– Это я, Яковлева из группы розыска. Что случилось?

Людмила Карловна Яковлева, сильная и уверенная в себя женщина тридцати лет, мать двух прелестных девочек-близняшек, была способна дать фору любому оперативнику-мужчине. Она руководила подразделением, которое специализировалось на розыске преступников и пропавших без вести граждан. Оперов ее группы все называли розыскниками. Когда пропадал человек, розыскники первыми брались за дело, устанавливая обстоятельства и причины исчезновения. Если же в ходе розыска добывались веские основания, что пропавший мог стать жертвой преступления, дело передавалось к «тяжам», где трудился Обручев. А, как известно, только в одном случае из десяти пропавший без вести становился жертвой преступления. Но это не помешало группе, руководимой Яковлевой, за один год самой раскрыть три убийства, сопряженных с сокрытием трупа. Поэтому Обручев, услышав голос Яковлевой, вздохнул с облегчением – за дело берется настоящий профессионал.