<p style="margin-left:15.0pt;">

Подарок синего идола.</p>

<p>

 </p>

<p>

Глава 1.

Гуля.

До конца обеда швейного цеха оставалось ещё пятнадцать минут и некоторые работницы, поев просто сидели за столами расслабившись и болтали с подругами, о том о сем.  За столом, стоящим самом в углу, за кадкой с фикусом, закончив кушать продолжали сидеть двое женщин. Тема их разговора? Тема была извечной и простой для всех незамужних баб.  Мужчины.

- Гуль, подруженька, ну ты так не расстраивайся. Да, ты покамест не нашла своего мужчину и тебе уже тридцать лет, ну и что? Жизнь же на этом не кончена!  Ну и что, что некоторые из нас повыскакивали замуж почти сразу после школы. А толку?  Посмотри и посчитай, половина этих счастливиц из нашего класса уже в разводах. Да ещё и с детьми! Вот хоть я.  Поймалась за своего мачо, Сашку, в свои двадцать три года, и что? Ничего!  Казалось бы, удачу поймала.  Бизнесмен. Машина.  Дом. А толку?  Через три дня, всего через три дня подруга, он объявил мне о том, что имеет право на личную свободу, походы по саунам и отдых с друзьями, и так далее. А я, как находящаяся у него на содержании жена, а ведь сам паразит заставил уйти с работы, на такое, прав не имею. Дом есть, вот и сиди в нём, и хозяйничай. Куда либо за порог? Нет! Даже в парикмахерскую охрана меня выпускала только по его личному распоряжению. Во как. Развелась, и слава богу.  Хорошо детей сумела от него не заиметь. Двадцать пять лет и снова в поиск.  Нормального мужика сегодня нет, разве что  ….  хотя.   Постой! А вот давеча я тебя с нашим цеховым Толиком видела. Почти под ручку ты с ним шла. А чего не уцепилась?

- Толик мой Машенька, он большая, и сильная  …  тютя.  Мне вообще кажется, что он меня боится, а уж за руку взять или просто приобнять … где уж там. Представь, я его тут на танцы пригласила, в заводской столовой вечер сделали, так он все танцы меня к себе даже толком не прижал. Как деревянный был. Только и оживился, когда Михалыча с Будниковым разнимал. Поднял он их за шкирку, и держал так, пока они перед друг другом не извинились. Большой и здоровый  …  Коала. Как его расшевелить, прямо не знаю. Мне что, самой все за него делать? Как ни как, а я женщина  … стыдно самой напрашиваться.  А просто так к нему в постель прыгать, это Маш не мой выход, да и стесняюсь я так откровенно себя предлагать. Ну, а так … он сам по себе вроде бы парень симпатичный, добрый.  Не Ален Делон конечно, но тоже ничего, даром что рыжий.

- Эх, была не была. Тогда Гуль делаем ход конём.  Сейчас сразу после обеда, ты хорошенько путаешь нитки и вызываешь его к своему рабочему месту.  А пока он разбирается с твоей машинкой, между делом в разговоре ты приглашаешь его …  ко мне на дачу. Отдохнуть. Помнишь хибару в Гвоздёвке, куда мы с тобой в детстве ездили? Так она до сих пор цела и пустая стоит. Вот и езжайте с ним туда как бы на выходные. Завтра, прямо с утра. Ключи я тебе вечером занесу. Погулять и диких уток пострелять.  Решайся мать, ты же все равно с понедельника в отпуск идёшь, и он кстати тоже. Вот там по лесочку вдвоём побродите, ну и может, до чего и договоритесь. Нельзя подруга упускать такой шанс.

- Ладно, волоки вечером свои ключи. Даже если и не согласится, так хоть сама на природе погуляю сизых уток постреляю.

Странно. Но Машкина затея с запутыванием ниток и последующим разговором, и несуразным приглашением выехать на природу, удалась. Правда, тема о сроках пребывания на даче не озвучивалась, и потому оба по умолчанию оставляли за собой свободу выбора остаться там с ночевой, или уехать. Машка забежала к Гуле где-то в семь вечера. Ещё раз проинструктировала подругу, отдала ключ, листок со схемой пути через лес в деревню и убежала. И судя по двум силуэтам вышедшим из подъезда, там внизу её кто-то явно ждал.

Всю ночь Гуля видела сны с различными вариантами их завтрашней с Толиком встречи и поездки. Странно, но в них они шли по лесной дороге и опять порознь, как городе. Несколько раз она просыпалась, пила воду и снова засыпала. А тема снов так и не менялась и вот уже под утро, она вдруг увидела себя словно глазами Толика. Она сидела в кресле, держала на руках девочку и кормила ту своей грудью. Это был самый прекрасный сон … который закончился облаком взлетевших к потолку бабочек. И тут она проснулась от громкого бум-бах, это где-то наверху словно упал шкаф. На будильнике, стоящем на тумбочке, было ещё 6.30  утра.   Нет, решила она, пожалуй, на этом варианте сна, ей точно стоит остановиться. А то вдруг, если снова приляжет и уснёт, ещё какая белиберда приснится.  Главное, миг не спугнуть. Ничего другого не нать!

Гуля поднялась и пошла в ванну. Встреча была назначена на полдень, на платформе станции, она вполне успевала собраться и позавтракать.

Глава 2.

Анатолий.

«Так, кажется я не опоздал. Уже  одиннадцать сорок пять, ешкин кот! Договорились, называется. А платформа-то воон какая длиннющая и народу завались. И где тут Гулю искать?»

Толя решил пройти к тому месту перрона, где встаёт первый вагон.  Может она догадается, что он ждёт её тут? Гуля она же умная. Да-а. А ведь он вчера, увидев этот клубок, сразу понял, что тут дело вовсе не швейной машине. Уж к кому, к кому, а к Гуле по поводу разных завязок и прочих рваных ниток, он подходил крайне редко. Она и сама отлично умела настраивать машину. Он даже хотел предложить цеховому мастеру назначить её вторым технологом ему в помощь.

Нет. Дело тут явно было в разговоре и предложении уехать с нею на выходные в деревню. А что, можно.

Анатолий давно Гулю приметил. Среди остальных женщин цеха она выделялась какой-то статью, и особой походкой что ли, потому как она не вихляла попой как иные цеховые восемнадцатилетние финтифлюшки. И не хихикала по поводу и без.  М-да, и не вешалась на него как Алевтина. Та вообще всегда старалась к нему прижаться и подсунуться, где ни попадя. А Гуля нет. Гуля она другая, на неё было приятно даже просто смотреть. Покой, тепло, уравновешенность. Просто смотреть и думать. Как о женщине, которую хочется.

Хочется до дрожи и судорог в ногах, но нельзя! Ему казалась, стоит позволить себе повести себя с ней как с другими, и всё …  .  Всё, её ореол святости для него, пропадёт. Не станет той иконы, на которую он готов молиться. А его тянуло к ней. Но задавая себе вопрос о том, любит ли он её как женщину, Анатолий не находил ответа.  Может права мать, говоря, что любовь похожа на северное сияние.

Его все видят, им любуются, хвастаются, что почти держали его в руках.  А какие описания? Любовь это что-то похожее на волшебное, феерическое, незабываемое, прекрасное и фантастичное, и это чувство сохраняется навсегда. А он?  Он хочет его испытать и жить с ним всегда.