Николя предпринимал отчаянную попытку по внедрению в сознание Айоко, отдавая отчёт в том, что она может его не выпустить и навсегда оставить в себе, слиться с ним. Однако это всё, что он мог сделать для Брайана. И не потому, что тот был готов перегрызть ему глотку и судиться до скончания веков. Нет. Николя чувствовал себя ответственным за такое состояние молодой женщины.

Он знал, что нельзя ставить сознание сломанного человека перед фактом, что мир, в котором они оказались, - выдумка, фикция. Это может свести человека с ума. Мало того, что Николя остался бы запертым в чужих больных мыслях, страшнее было потерять призрачную надежду на благополучный конец всей этой истории.

Пара часов, проведённых Николя в «гостях» у Айоко, растянулись в сознании женщины на месяцы.

Его возвращение было лёгким, не имело ни для него, ни для клиентки никаких серьёзных последствий, кроме того, поселив свой образ в мире Айоко, установив между ними дружественную связь, он оставил как бы чёрный ход для себя и мог вернуться вновь.

К сожалению, особых успехов эта разведка боем не принесла, но и не усугубила состояние женщины. Такое положение вещей можно было назвать победой в небольшой битве.

Усталый, Николя сидел рядом с Брайаном у койки его супруги.

- Так она хорошо выглядит? – в который раз спросил Брайан, пропуская мимо ушей ответ раз за разом.

- У слона на голове рог, - бесцветным голосом произнёс Николя, которому надоело отвечать на вопрос, если ответ не слышат.

Возникла пауза.

- Что? – переспросил Брайан и развернулся к собеседнику.

Николя улыбнулся одними губами.

- О, я всё же привлёк Ваше внимание!

- Простите, Николя, я просто так рассчитывал, что всё удастся. Мне горько от неудачи.

- Я не назвал бы это неудачей. Мы сможем снова впустить меня к ней, и я снова поговорю с ней. Пока что она «играет» с моим образом, это тоже неплохо.

- Страдает? – невпопад спросил Брайан, найдя в себе силы задать этот непростой прямой вопрос.

- Страдает. – подтвердил Николя, не считая нужным скрывать очевидное. – Она убедила себя, что Вы совершаете перемещение за перемещением и не появляетесь теперь в том мире вовсе. О, и у вас есть собака.

- Собака?

- Да. Я так понимаю, что в реальности её никогда не было.

- Не было, - вздохнул Брайан. – Я боюсь собак. В детстве меня укусили.

- Понятно. – кивнул его собеседник. - Брайан, а почему гортензии?

- Она их очень любит. Она же выросла без родителей: отец исчез, как только мать Айоко сказал ему о беременности. Когда ей был год, то мать оставила её бабушке. Та очень любила свой сад. И внучку. Поэтому у Айоко детство можно назвать благополучным, насколько это возможно в такой ситуации. Бабушка неоднократно пыталась вырастить гортензии, но почему-то они плохо росли на той почве. Айоко… После смерти бабушки даже хотела сделать татуировку с ней, но мы тогда уже встречались, и я запретил. Не знаю почему, просто хотел, чтобы она сделала так, как я сказал. Она как-то купила себе этот цветок в кадке, поставила на крыльце дома. Я в тот вечер сидел в баре с друзьями, напился и разбил горшок, сломал цветок. Я просто не люблю всё это вот, хотел, чтобы было по-моему, не было этой… нежности и мелочей этих… женских… Потом оказалось, что она купила эту гортензию, чтобы посадить на могиле бабушки. Мы крупно поссорились. Но она простила меня. Как всегда. Она всегда прощала меня. И я… И я был рад этому, потому что я знаю, какое я на самом деле ничтожество. Я всё ломаю, Николя. Всё, к чему прикасаюсь, разрушаю и прекращаю в пыль. Поэтому я была так благодарен ей, что она терпит меня, остаётся со мной, даже если я причиняю ей боль. Но это же ненормально, верно?

- Вы ей изменяли. – вместо ответа продолжил свой мини-допрос Николя. Ему как никогда было важно узнать обо всём. - Часто?

- Да.

- Думаете, она знала?

- Скорей всего. Но предпочитала молчать. Потому что… Я не знаю почему. Вернее… Мне кажется, что и она закрывала глаза на очевидное. И ей не хотелось что-то решать. А я просто не могу остановиться.

- Если она вернётся, то что будет?

- Скорей всего я снова стану ей изменять. Я понимаю, что могу обратиться за помощью. Но… Когда она вернётся, мне явно будет не до этого.

- Не до этого… - глухо подтвердил глава Перемещения.

- Николя, а там, в том мире всё подчинено её желаниям?

- Созданный ею мир максимально схож с нашим, только он идеальный. Знаете, такой как на поздравительных открытках. За исключением вещей, которые не являются для неё важными, на которые она не обращает внимания. А что?

- Если бы… Если бы я оказался там, с ней… то моя измена в её собственном мире?..

- Будет её решением. – подтвердил Николя догадку собеседника. – Но маловероятно, что это произошло бы, разве только ей не захотелось пострадать в силу привычки.

- Понятно, - протянул Брайан.

- Внутренний мир человека на самом деле не так сильно отличается от внешнего. Те же законы, те же ситуации, та же боль, которую человек переживает снова и снова или которую наоборот хочет скрыть. Ограничен ли внутренний мир? Бесспорно. Однако, когда человек полностью погружается в него, то он наполняется огромным количеством деталей и становится почти реальным. Айоко именно это и делает.

- Почему мне кажется, что Вы хотите снова сказать мне, как бесполезна моя надежда? Я всё понимаю, Николя, правда, понимаю. И у меня достаточно времени, чтобы быть честным с самим собой.

- Так почему Вы не отпустите её? Почему держите здесь её и себя?

- Потому что здесь у меня есть иллюзия, что всё можно изменить, что всё можно исправить, что и у нас есть шанс на счастливую жизнь.

- «И умерли они в один день»? – печально улыбнулся Николя.

- Что-то в этом роде. Я всегда хотел быть для неё тем самым, знаете, прекрасным принцем. Однако продолжал всё портить.

- Брайан…

- До последнего клиента, Николя. – жёстче, чем намеревался, оборвал их разговор упрямец.

Через пару дней очередная сонастройка.

Николя просыпается в мире Айоко. Он подмечает все те мелочи, которые она делает для него: утреннее солнце мягкое, нежное, мелодично поют птицы, на столе - круассаны и ароматный кофе. На автоответчике – как старомодно – сообщение от его бывшей жены, в котором она просит у него прощения за свой выбор, благодарит его за всё, что он сделал ради неё, ради них. В конце она плачет. Николя благодарен Айоко за это. Конечно, это всё было сказано не голосом его жены, ведь хозяйка этого мира никогда не слышала его, но глава корпорации был тронут.

Когда он выходит из дома, то видит, как сильно разрослись гортензии во дворе: да, он действительно стал важен для неё. И он солжёт, если не признается в том же.

-3-

- Николя, послушайте, возможно, я сошёл с ума, но… Я должен задать Вам вопрос. Обещайте мне быть предельно честным.

Солнце несправедливо ярко светило сквозь большое окно, служа назойливым напоминанием о той жизни, что продолжается и требует ежедневных радостей наряду с проходящими горестями.

Брайан не мог выдержать этого и закрыл жалюзи.

- Конечно. – откликнулся «житель двух миров», расставляя принесённый им кофе на столике возле койки. - Что случилось?

- Николя… Этот мир реален?

Брайан вперил прямой взгляд в глаза изумлённого собеседника.

- Я не выдумал его?

- Зачем было бы Вам выдумывать такой мир и такое существование? – удивился глава Перемещения.

- А что если это я застрял в своём чувстве вины перед ней и желании сбежать? Вот и устроил себе такой личный ад. Как это делает Айоко. Прошу Вас, скажите мне правду. Это я запутался в своём разуме? Это ко мне Вы пришли в сознание, чтобы рассказать о том, что я сам создал мир вокруг меня и я наконец могу очнуться и вернуться обратно? Пожалуйста, скажите мне, я уверен, что справлюсь с этим.

Николя медленно обвёл нечитаемым взглядом мужчину перед собой, подмечая судорожно сцепленные в замок пальцы, дёрнувшийся желвак, взгляд тёмных глаз с нескрываемой надеждой, чуть подрагивающие губы.