Кори познакомили с угрюмым штатным хирургом Бердсом, который носил теплую кофту с детским рисунком поверх халата. С сестрами Натали Грегсон и Хелен Тисс. Первая произвела впечатление полной идиотки, вторая стервы. Хорошее впечатление оставили терапевт Диссигвол. Она была строга, но позитивна, а еще любила крепкое словцо. Сестра Хелен Доу, тезка Тисс, любящая порядок, чистоту и поддерживающая растения в стационаре. Санитар Мейсон Ли – бодрый, эксцентричный молодой парень. Особенно Кори понравилось, как он звал больных на завтрак, стуча шваброй по стене и крича: «хозяин пайку дает.» И Алана.

По дороге в корпус А, корпус Д все еще манил. Кори воображал обстановку внутри и еще множество колоритных работников.

Доктор Шварц тряс ингалятор. На столе у него был бардак, а этого Кори не любил. На его столе всегда был порядок. Учебники, книги и комиксы по алфавиту. Карандаши и ручки в разных стаканчиках. Даже Рейчел со своей сумасбродностью, не оставляла больше, чем одну кружку кофе на своем рабочем месте. К такому порядку их приучила мать. Кори вспомнил, что так и не позвонил не маме, не Рейчел и они, наверное, сходят с ума.

– Ну как тебе наша скромная обитель? – Шварц сделал два вдоха и откинул ингалятор в своей слюне на документы.

– Весьма уютно. И спокойно. Я проходил практику в больницах скорой помощи. Там такой дурдом. Ой, простите. – Кори осознал, какую глупость сказал и теперь пытался разглядывать узорчатые ковер, чтобы не увидеть порицания Шварца.

– Все нормально. Ни один полицейский не обижается на слово «коп», или «фараон». Если честно, они и сами друг друга себя так называют. А это психушка. Не бойся говорить правду. Я изучил твое дело. Ты очень способный парень. Почему не поступил в колумбийский институт?

– Из-за денег. – признался Кори.

– Ты из неполной семьи. У тебя есть сестра, она тоже учиться?

– Да. Но на бюджет перевели только меня и то полгода назад. Мы учимся в одной группе. Она хочет стать сексопатологом.

– Весьма престижно. И денежно. А ты хочешь стать психиатром? Планируешь вести частную практику или работать в стационаре?

– Пока не знаю. Но хотелось бы в стационаре.

– Похвально. Сейчас молодежь хочет все и сразу. Частные клиники, личные кабинеты. Я в свои годы начинал в обычной больнице в Бирмингеме. Сначала санитаром, потом медбратом и после только врачом. Сам зарабатывал себе на учебу.

– Я тоже работаю санитаром. У меня три дежурства в неделю в госпитале ветеранов. – Кори нравилось болтать с доктором Шварцом. Нравилось его отношение к жизни, к нему. Он стал казаться добрым человеком. И он назвал Кори доктором. Это льстило.

– Как тебе коллектив?

– Вроде дружелюбные люди. – пожал плечами Кори.

– Не преувеличивай. Все посмотрел?

– Кроме корпуса Д.

– А, корпус Д. Больные из корпуса Д, не находятся в критическом состоянии. Но они представляют опасность. Ты умный парень. Ты идешь на президентскую стипендию, ведёшь научные труды. Не бросайся в эту крайность. Завтра я выпишу тебе пропуск. Работать будешь с доктором Фареллом. Он станет твоим наставником. Завтра к восьми, не опаздывай. А пока иди в корпус Ц. Там ты найдешь Эндрю, он покажет тебе дом.

Эндрю было тяжело не найти. Он матерился у забора на газонокосилку. Не смотря на собирающийся дождь и прохладный ветер, он был в рабочем комбинезоне на голое тело. Бросив инструмент и пнув его ногой Эндрю быстро зашагал к выходу.

Их путь длился семь минут, среди густой растительности как на территории больницы, только менее ухоженной. Показался перекошенный деревянный забор и заросший сорняками двор. В лужах и ржавых баках стояла вода, а если не смотреть под ноги, можно проткнуть себе ногу гвоздем или сломать что-нибудь.

Эндрю отцепил один из ключей со своей большой связки и открыл помещение.

– Ванны нет, телевизора нет, сортир на улице, но лучше оборудуй себе ведро, если не хочешь провалиться в говно на глубину шестнадцать футов. Есть электрическая плитка, обогреватель и радио. Связь работает только на кухне. Вот так! – Эндрю с ногами забрался на разделочный стол и прижался к окну. – Бывают термиты. Отрава от них в кладовке, если ее тараканы не сожрали. Ну ты чего взгрустнул, док? Индусы, например, вообще считают, что в доме испражняться грех и с десятого этажа ходят на улицу.

– Спасибо. – еле выдавил Кори. Эндрю громко хлопнул дверью и со стены осыпалась штукатурка.

На уборку не был ни сил, ни желания. Кори смахнул пыль и мертвых мошек со стола, какой-то грязной тряпкой. Бросил на пол чемодан и достал из него ноутбук, учебники, тетради. Спать на продавленном диване он все равно не собирался, пока не проведет ему дезинфекцию. Значит всю ночь будет работать.

Дверей между комнатой и кухней не было. Проем был завешан шторой в пятнах, происхождения которых Кори знать не желал. Он снял ее и ему открылась кухня с электроплиткой покрытой жиром толщиной в два пальца, круглым столом с клеенкой и шумным старым холодильником дженерал электрик.

– В конце концов, так живет тридцать процентов американцев, а пятнадцать еще хуже. – Кори открыл холодильник и нашел там банку с засохшей субстанцией, похожей на арахисовое масло и две бутылки дешевого лагера. Нужно привыкать к деревенской жизни. Кори открыл бутылку прямо об дверцу. Его это очень позабавило. Он же представил, как явиться в Нью-Йорк в носках и шлепанцах, шортах в стиле миллитари, клетчатой рубашке и недельной бородкой, а когда сестра откроет ему двери, он смачно сморкнется на пол зажав одну ноздрю пальцем и Рейчел точно упадет в обморок. Точно! Нужно позвонить Рейчел!

Лезть на стол и сидеть там как на насесте не хотелось. Кори сделал глоток и тут же закурил эту гадость сигаретой, так как закуски у него не было.

– Я умный, а значит и дом умный. – с этими словами, Кори приклеил телефон на скотч к окну в месте наиболее хорошего сигнала, вставил беспроводные наушники в уши.

– Ало! Рей.

– Лоусон! Ты скотина! – разъяренный голос сестры был страшнее любого психа из корпуса Д. – Мы с мамой чуть с ума не сошли! Мы думали тебя убили, разобрали на органы и закопали под сраной елкой!

– Извини, тут дерьмовая связь.

– Рассказывай, как там! – на фоне голоса Рейчел играла музыка. Она явно не так переживала, как описывала, раз уже где-то развлекалась. – Уже научился подбрасывать навоз лопатой дальше всех?

– Нет, но стремлюсь к этому. Рей-Рей, это одновременно кошмар и самое потрясающее, что я когда-либо видел! Ты обалдела бы от этой природы. Тут такие деревья!

– А кофе чертовски хороший?

Кори усмехнулся.

– Кофе я еще не попробовал. Местное население такой колорит. Больница почти исторический памятник! Это все не описать за раз. Я познакомился с девушкой, Эйприл.

– Эй! Осторожнее! Эти деревенские прыткие. Не успеешь моргнуть, а ты уже фермер и у тебя пятеро детей.

– Мы просто общались. Она милая и веселая. А главный врач называл меня доктором Лоунсом. Не студентом, не мистером, не молодым человеком, а доктором. Я обязательно сброшу тебе фото больницы, как только найду нормальный интернет.

– То есть, эта больница не в самой заднице, а где-то на пояснице?

– Она в лесу. А еще меня поселили в сарае. Только маме не говори. Я переночую здесь, а завтра поеду в мотель. – довольный собой и своими достижениями Кори закинул ноги на стол. Он брился, глядя на себя через веб-камеру, так как не нашел в доме ни одного зеркала, читал систематику эндогенных психозов Леонгарда, пил пиво и болтал с сестрой одновременно, как Цезарь.

– Какой мотель? Там грибок, папиломы, грязные туалеты, обслуга открывает номера пока тебя нет и ворует белье. А матрацы, если на них сдохла шлюха от передоза просто переворачивают. Иногда не один раз за ночь! Даже не смей думать о мотеле!

– Рей, здесь туалета вообще нет. Есть ведро. Ведро, Рей! И я даже не знаю, что лучше? Грибок? Или быть съеденным клопами? Я, наверное, просто возьму себе кучу дежурств и буду жить в больнице. Там есть горячая вода и охрана… Черт! – Кори увидел на своей ноге двухдюймового таракана и едва не свалился со стула.