— Я не верю в благотворительность, Марк. И зови меня Джим, пожалуйста.

— Во что ты тогда веришь? Я что, должен отдать пятнадцать тысяч «Хибс»?

— Я верю в заботу о своей семье, друг, — он кивает на свою, как с картинки, калифорнийскую жену, в то время как колонки внезапно грохочут, и агент Мартин становится перед всеми.

Вики возвращается ко мне.

— Все хорошо? — спрашивает она. — Что это? — и указывает на конверт в моей руке.

Я кладу его обратно в сумку и закрываю ее.

— Пытаюсь отдать Фрэнку то, что я должен ему, но он не берет.

— Ну, я должна сказать, выглядит очень по-шпионски. Это деньги от наркосделки?

Франко поворачивается. Я не могу взглянуть пиздюку в глаза, потому что, как я подозреваю, ни один из нас не сможет сохранить бесстрастное лицо.

— Мы только расплачиваемся талонами на еду в Лите, — говорю я ей.

Когда я снова смотрю на Франко, кто-то стучит пальцами по микрофону, создавая статичный треск, чтобы усмирить толпу. Мартин прочищает горло.

— Спасибо всем, кто пришел. Я хочу представить вам директора этой галереи и покровителя искусства города Лос-Анджелес, Себастьяна Виллера.

Светловолосый, краснолицый, мудак из деревенского клуба, который выглядит, как любой американский политик, которого я видел, встает и начинает говорить полное дерьмо о Бегби. О том, что его работы — величайшее достижение человечества. Я не могу слышать это дерьмо! Все, о чем я думаю, так это о возвращении домой с Вики. Думал, что я уже насытился послеобеденным сексом. Нихуя. Я смотрю на нее — ее похабная улыбка говорит, что она думает о том же. В тот момент, когда мы решаемся улизнуть, диджей начинает играть фанк — Франко и Мелани слаженно танцуют.

Ебать. Этот мудак. Танцует. И уебок неплохо двигается. Это настоящий ебаный Фрэнсис Бегби? Может быть, дело во мне. Может быть, мои поверья о Бегби выдернуты из другой эры. Может быть, мне стоит отпустить это дерьмо, так как Джим Фрэнсис, очевидно, отпустил.

Алкоголь и наркотики — мальчишеские игры: ни от чего не бывает так хреново после пятидесяти, как от похмелья или отходосов с экстази. Даже учитывая Рождество, ты просто чувствуешь себя настолько слабым и тупым, что обязан посмотреть фактам в лицо: выжатое, скудное, проходящее веселье, которое не оправдывает тех ужасов, которые следуют затем.

Поэтому я полулежу на удобном диване перед огромной плазмой у камина в доме Маккоркиндейлов с чашкой чая. Я переключаю каналы, пытаясь оставаться позитивным. Вижу в саду Бена, с широкой улыбкой болтающего по телефону. Я решил побыть тут еще пару дней, а потом отправить его на Юг — сразу после матча «Хибс» – «Роверс». Я был против шотландской независимости, так как был уверен в том, что мы проебемся. Теперь я изменил свое мнение: атмосфера и уверенность в городе говорят о том, что мы справляемся лучше, чем южане. Думаю позвонить Джилл, размышляя о эдинбургских «Коллегах» — может, поискать новых рекрутов и привести их в форму?

Меня отвлекает Карлотта, называющая меня дорогим братом и в буквальном смысле нависающая прямо надо мной. Повестка дня очевидна: отсутствующий муж, опозоренный мужчина из прежде уважаемой семьи. Карлотта не собирается ни уходить, ни говорить — и я не в курсе, как долго я смогу притворяться, что не чувствую, что она сверлит взглядом мою макушку. Это был ее modus operandi с самого детства. Она всегда знала, как тягостно подобное, как беззвучная ненависть накаляет обстановку. Я решаюсь заговорить.

— Привет, сестренка. Просто не могу решить, что посмотреть. Я беру пульт, жму на кнопку телегида и читаю о том, что будут показывать: — «Очаровательная романтическая комедия с Одри Тоту», которая не Амели...

— Ты должен найти Юэна! Найди моего мужа!

Я поднимаю глаза, и она впивается в меня. Звучит она так же сурово, как и выглядит. Поворачиваюсь к ней и развожу руками.

— Сестричка, я сейчас не настроен на крики... — и это неверный ответ. Она прожигает меня убийственным взглядом, как умеют страстные латинки, — он вернется, когда...

— НАЙДИ ЕГО!

Что может быть хуже, чем бродить по вымершим холодным улицам между Рождеством и Новым годом? Остается быть здесь и терпеть вой банши. Я соглашаюсь и она уходит, топая по деревянным ступенькам.

Пока я надеваю куртку, шарф и шапку в прихожей, подходит Росс и молча вопросительно смотрит на меня. Этот парень — точно сын своей матери.

— Как дела? Что кузен Бенито делает снаружи? Какие-нибудь штучки с девушками, даже не сомневаюсь.

Потом я понимаю, что мелкий уебан сжимает кулаки, будто жаждет выйти со мной один на один!

— Мама сказала, что это ты свел папу с той женщиной, — громко блеет он.

Дерзкая кобыла! И нахальный маленький уебок туда же! Ну ок, пиздюк выходит в схватке один на один с большими мальчиками. Я смотрю на него точно так же, а потом приглушенно шепчу:

— Может быть, это твоя вина? — вижу, как недоверчиво приоткрывается его рот. — Может, это ты вынудил Юэна себе что-то доказывать? Все это твое нытье девственника о том, как ты не можешь попасть в дырку.

— Что... Да как ты... Кто сказал...

— Ты должен и это тоже иметь в виду, — я закидываю шарф за плечо и начинаю застегивать куртку.

Он начинает быстро моргать; его губа дрожит.

— Ты не можешь... Ты не... — он пытается убежать, но я хватаю его за руку. — Отпусти меня!

— Давай, беги к мамочке, — хмыкаю я. Он перестает вырываться. — Это очень поможет тебе пройти квест «как остаться девственником навеки». Так ты стопудово придешь к своей цели.

Росс опускает голову, будто изучая воображаемый мир «Майнкрафта» под ногами.

— Подними голову, — говорю я ему, — будь мужиком, еб твою мать.

Ему физически тяжело это сделать:

— Но... но... но...

Я помогаю ему, взяв его за подбородок, и заставляю его смотреть в глаза.

— Ты не можешь найти дырку. Хорошо. Я помогу. Понимаю, как это важно, — отпускаю его лицо, — твоя мать тебе с этим не поможет, Росс. Твой отец... — никто не просил Юэна ебать Марианну или записывать это на видео. Эта шлюха... ее развратные приключения вдруг возбуждают меня. Это я должен был ее трахнуть, а не этот хуила... — ... но я помогу, — говорю я ему и он выпучивает глаза. — Если ты этого хочешь.

— Да! — он все еще уныл, но что-то загорается в его глазах, — ты... поможешь мне?

— Конечно, я помогу тебе! — бью его в плечо. — Кровь гуще воды. Хочу, чтобы ты жил полной сексуальной жизнью, чтобы мог говорить с женщинами и наслаждаться их компанией, — я веду его к входной двери, понижая голос. — Не хочу, чтобы ты тратил все подростковые годы на мастурбацию, задыхаясь при виде любой девушки, которая входит в комнату, — объясняю я, наслаждаясь тем, как его лицо становится темно-бордовым. — У меня был отличный друг, его звали Дэнни Мерфи; так вот, у него никогда не было такого, — мечтательно протягиваю я. — Так что мальчик вырос ненормальным. Не хочу, чтобы такое случилось и с тобой, мой друг.

Я чувствую, что моя лживая речь его тронула.

— И что ты получишь с этого? Почему ты хочешь помочь?

— Ну, у меня есть одно значимое преимущество перед твоими мамой и папой.

— Какое?

— Я не считаю, что ты маленький глупенький малыш. Для меня ты — нормальный молодой человек, который пытается найти свой путь, и я понимаю, что сейчас это — самое важное для тебя в жизни.

— Так и есть! — благодарно пищит Росс, — рад, что кто-то это понимает!

Я киваю вверх, призывая его быть потише:

— Да, я понимаю. Ты знаешь, чем я занимаюсь?

Росс вертит головой, проверяя, чист ли горизонт. Потом смотрит на меня, закусив нижнюю губу:

— Слышал, как мама и папа говорили об этом. Что-то типа эскорт-агентства.

— Точно. У меня бизнес для помощи одиноким и напряженным людям, жаждущим противоположного пола. Это то, чем я занимаюсь.

— Ты бы мог...