– Почему ты все это бросила и приехала сюда?

– Боюсь, что особого выбора я не имела. – На мгновение Клара погрустнела. – А ты? Что ты делаешь в таком месте?

Кассандра задумалась.

– Я жила на улице в городе и жонглировала ножами на потеху публике. Однажды ко мне подошел мужчина в сером плаще и сказал, что я должна вступить в Серую Стражу. А потом меня прислали сюда.

– Вот просто так? Кто-то подошел и велел тебе сюда приехать?

– Ну, у него была длинная седая борода и перстень с вороном. Выглядел как мудрец. Мудрецов надо слушать. – Циркачка кивнула головой в подтверждение своих слов.

– То есть он был из Братства Мудрецов. Странно, не слышала, чтобы они занимались подбором рекрутов.

– Не знаю. – Чокнутая пожала плечами. – Производил впечатление человека, который знает, что говорит. Когда ты сумасшедший, не надо спорить с людьми, которые знают, что говорят. – Она снова покивала сама себе.

Клара обдумывала эти слова.

– Значит, ты должна надеть платье, – сказала она тоном человека, который знает, что говорит. – И не смотри так на меня, ты должна надеть его на праздник.

– Матильда не надевает.

– Ну, если она хочет одеваться по-мужски и отказаться от своего преимущества, то это ее дело.

– А иногда она и вообще не одевается, – заметила Касс, пытаясь поймать маленькую рыбку.

– Знаю, это ужасно. Мадам Луана всегда повторяла, что обнаженной женщине уже нечего больше добавить.

– Мадам кто? Я поймала!

– Отлично. Мадам Луана, наша преподавательница этикета. Когда мы с ней познакомились, она была уже старой и сморщенной, но в молодости ее считали самой желанной женщиной в Высоком Порту. Говорят, что одно ее слово могло рушить в прах могучие старинные роды и выводить в поле многотысячные армии.

– Наверное, была очень красивой.

– Ну, она была не страшная. Правда, и красавицей ее было не назвать. Но как она сама говорила, то, чего Господь недодал ей в красоте, с избытком вернул в разуме. Всегда говорила, что мужчины правят миром, используя мечи, армии и титулы. А женщины – используя мужчин.

– Так, как ты используешь Дункана и Натаниэля? – Вопрос совпал с выхватыванием из воды еще одной рыбки.

– Именно.

– Матильда тоже ими управляет. Бьет тех, кто ее не слушается.

– Извини, я предпочитаю править, используя платье. Матильда могла бы много выиграть, если бы стала более… женственной.

– Именно для этого я должна надеть платье на праздник?

– Совершенно верно.

– Но в платье неудобно. Трудно в нем бегать и даже дышать, – пожаловалась Касс.

– Моя дорогая, это значит, что оно тебе в самый раз. В том мешке, который ты носишь каждый день, вообще не видно фигуры. А это платье я специально перешила так, чтобы оно подчеркивало твои достоинства. И, поверь, это было непросто, поскольку ты не дала к себе даже прикоснуться.

Жонглерка уставилась в землю как отруганный ребенок.

– Я вообще могу голой идти, как Матильда. Тогда все точно увидят мою фигуру.

– Нет-нет-нет, я ведь тебе уже говорила. Обнаженной женщине нечего добавить. Ты должна их приманивать, подчеркивать свои достоинства, разжигать их воображение, но в то же время не показывать слишком много. Это такой неписаный договор. Ожидание награды всегда мотивирует лучше, чем само ее получение.

– Все это ужасно сложно.

– Знаю, но таков уж этот мир. Как говорила мадам Луана, жизнь настоящей дамы – это вечный бой. – Клара улыбнулась своим воспоминаниям.

– Но ты ведь уже не дама. Ты рекрут.

– Ну уж нет! Настоящая дама должна быть дамой всегда и везде. Что бы ни случилось.

Дункан поднял голову из вытянутой на берег лодки и с тоской посмотрел на ближайшие кусты.

– Ну долго они еще?

Большую часть своих шестнадцати лет Дункан провел в дороге, переезжая с места на место – от жарких побережий Юга до холодных гор Севера. Объехал огромные пространства, от могучих городов Запада до обезлюдевших границ Востока, на которых сейчас и находился. Чувствовал себя на своем месте везде, где развевался флаг Ордена. Здесь, однако же, было слишком далеко, чтоб флаг был виден. Отдых в бухточках был Дункану непривычен.

– Никогда не торопи дам, – сказал Натаниэль, вышагивая туда и обратно по небольшому пляжу. – Особенно когда они купаются… Одеваются, танцуют, ходят, едят или получают другого рода удовольствия, – усмехнулся он со значением.

Командир рекрутов воздержался от комментария. Лег на дно лодки и вперил взгляд в небо.

– Я отдаю себе отчет в том, что моя компания может тебе не подходить, – начал через минуту Князь, явно утомленный созерцанием ландшафта. – Но подумай и о том, что могло бы быть хуже. Я вот тут застрял с тобой.

Ответом ему снова было молчание. Явно мучаясь от безделья, Натаниэль подошел к лодке.

– Вот ты не любишь меня, потому что я считаю, что люди делятся на лучших и худших. Но ты точно уверен, что я ошибаюсь? Сам Господь нас так разделил. Одни родятся красивыми, другие ужасными, одни бывают мудрыми, а другие глупыми, есть богатые и есть бедные. Так устроен этот мир. Кто я такой, чтобы с этим спорить?

– Не люблю тебя, потому что ты мудак, считающий себя лучше остальных, – поправил его собеседник.

– А что ж, я не должен так считать? Я родился в главной ветви рода Эверсонов, одного из старейших родов Империи. Среди моих предков были властители, генералы, завоеватели, артисты, философы, реформаторы, религиозные вожди, даже несколько Императоров. Я сам молодой, красивый, умный и физически одаренный. Я не просил об этом, не клянчил, тем не менее Господь одарил меня всем этим и поставил туда, где я нахожусь. Можно сказать, что он выбрал меня. Отчего бы мне и не чувствовать себя лучшим?

– Это вот так ты себя оправдываешь? Господь выбрал тебя, чтоб ты родился с такой фамилией, а не какой-то другой, и поэтому-то ты лучше всех вокруг?

– Я владею мечом лучше, чем большинство известных мне людей. С детства меня учили, готовили руководить людьми, отдавать приказы, принимать решения и владеть словом так, как это потребуется. Я имею возможность решать судьбы сотен, даже тысяч людей. И когда придет пора, буду все это делать. Возьму на себя ответственность за судьбу малых сих, ибо для того я и был рожден.

Натаниэль прервался, чтоб через мгновение продолжить:

– Знаешь, я видел в жизни немало благородных, которые забыли о своих обязанностях и своем положении. Удовлетворяли лишь свои желания, пока не стали видеть ничего, кроме своего живота. Растолстели, превратились в жалкие и слабые создания, стоящие меньше, чем любой нищий. Мой отец показывал мне их при дворе в Драконьем Логове, и блевать мне хотелось от их вида! Видишь ли, быть аристократом – это не привилегия, это обязанность. Обязанность быть лучшим, все время совершенствоваться, чтобы не запороть ту роль, на которую предназначил тебя Господь. Люди не рождаются князьями Терила, чтобы вести бесцветную жизнь и угождать своим желаниям. Рождаются ими, чтоб достичь величия. А кто я такой, чтоб бороться с предназначением? Иногда я завидую простым людям, на которых не лежит такая ответственность.

– Ага, я уверен, что именно так они и думают, умирая с голода, когда засуха уничтожила их урожай.

Натаниэль усмехнулся.

– Ты ведь лицемер, ты знаешь об этом?

– В самом деле?

– Обвиняешь меня в возвышении над другими, а сам поступаешь точно так же.

– Неправда! – резкость ответа сказала все сама за себя.

– Ты считаешь себя лучше других, но не из-за того, что носишь фамилию, а вот из-за этого. – Княжич поднял руку, демонстрируя медное кольцо рекрута. – И из-за того, что вскоре сменишь его на бронзовое, получишь плащ, татуировку и станешь членом Ордена Серой Стражи. А они ведь лучше обычных людей. Ба, может, ты даже и дослужишься до золотого перстня Братства Командиров.

– Даже если это и так, как ты говоришь, то мне все равно придется это заслужить. Так же как и всем прочим.