В бабкин дом я всегда возвращалась поздно вечером и часто, вместо ужина выпив стакан молока, отключалась, едва добравшись до постели. Эльвира так обеспокоилась моим режимом, что решилась даже поговорить с Шерханом. Он заверил бабку, что я под неусыпным контролем, что Витёк с Серёжей не представляют опасности, что учусь я – дай бог каждому, готовлюсь к новому танцевальному конкурсу и волноваться ей абсолютно не о чем. Но сам Шерхан волновался очень сильно и считал, что я сознательно надрываю свой организм. А что, правильно считал – чем больше я надрывалась, тем меньше думала.

Вытащив меня в кафе в воскресный мартовский день, он накупил гору пирожных, сок и, придвинув мне угощение, заявил:

– Я, Диана, вот что думаю – летом заберу тебя с нами на море, с женой я уже поговорил.

В моей памяти всплыли барашки волн, крик чаек и утопающее в море закатное солнце. Прошлым летом в Ялте проходил очередной танцевальный конкурс, и тогда я впервые увидела море и влюбилась в него. Те три дня были очень счастливыми, а теперь… Смогла бы я теперь испытывать подобные ощущения? Жизнь действительно продолжалась, и я даже научилась смеяться, но куда-то исчезли лёгкость, беззаботность. Что-то острое, колкое внутри меня не давало дышать полной грудью, загадывать и мечтать. Растает ли когда-нибудь этот ледяной осколок в моём сердце?

Я с благодарностью и нежностью посмотрела обеспокоенному Шерхану в глаза:

– Денис Палыч, вы и так очень много для меня делаете, но это уж слишком. Не надо вам ссориться со своей женой и портить себе отпуск. Мне не будет комфортно в такой обстановке. Да и времени у меня нет совсем – тренировки, репетиции, конкурсы.

Шерхан вспыхнул:

– А у тренера твоего что, отпуска не бывает? Танцы твои тебя угробят, ты давно себя в зеркало видела? Одни глаза остались!

– Ага, а ещё губы и задница, – я весело улыбнулась.

– Ешь давай, вобла с задницей, – хмуро буркнул Шерхан и задумчиво уставился в окно. – Я вот всё думаю, Диан, как ты со своими ровесниками общаешься, с подругами своими, например. Тебе не скучно с ними?

– Вы о чём это, Денис Палыч? – я насторожилась.

– Да нет-нет, всё правильно, девочка, нечего во взрослую жизнь соваться раньше времени, а тебе и так нелегко, вон, покушать даже некогда. Просто слишком развитая ты, и я волнуюсь за тебя. Витёк там себе ничего лишнего не позволяет, руки не распускает? А то я ему враз оторву их по самые плечи.

– Конечно, распускает, он же мой партнёр, – поддразнила я.

– Ты меня прекрасно поняла. И вообще, имей в виду, если что… Короче, звони мне в любое время дня и ночи, ясно? И про море ты всё же подумай, хорошенько подумай. – Шерхан старался выглядеть суровым, но я-то видела, как он смущён и взволнован.

– Я подумала уже, Денис Палыч, хорошо подумала, и давайте не будем больше про море.

– А может, в лагерь тебя?

– Ну какой лагерь, вы же сами сказали, что я слишком взрослая. Я что там делать буду?

– И то правда – ляпнул, не подумав. Ладно, придумаем что-нибудь. У тебя на сегодня какие планы?

– С девчонками встречаюсь, в кино пойдём.

– Вот в кино – это очень хорошо, а то ты совсем света белого не видишь. Держи деньги на кино и на следующую неделю, – Шерхан полез в портмоне.

– Да вы что, Денис Палыч, у меня ж денег полно ещё, вы же мне много дали на прошлой неделе. И бабка мне на проезд даёт.

Как же смущал меня этот процесс финансирования – чувствовала себя побирушкой беспризорной.

– Это хорошо, что даёт, деньги лишними не бывают. А на прошлой неделе я тебе к 8 Марта давал, чтобы купила себе что-нибудь. И хватит уже мои деньги экономить. Вопрос исчерпан. – С этими словами Шерхан выложил хрустящие купюры на стол и свирепо уставился на меня. – Давай, доедай уже свои десерты, и отвезу тебя к твоим подружкам-свистушкам, – проворчал он.

– Да куда доедай? Тут за неделю не съесть.

– Ничего, с собой заберёшь, подруг угостишь.

Шерхан расплатился по счёту и попросил официантку упаковать пирожные. Как же была мне приятна и необходима эта забота. Если моя мамочка это видит сверху, то теперь уже точно должна полюбить Шерхана.

Дашка с Янкой лопали пирожные и мычали от наслаждения. Мы втроём расположились на широкой Янкиной кровати, в её комнате, где царил невообразимый бардак. У Янки всегда всё было чересчур. Если она принималась наводить марафет, то делала это до стерильной чистоты. К сожалению, и бардак у неё получался невероятный – это ещё постараться надо сильно, чтоб такой жуткий хаос устроить. Радовалась Янка всегда тоже чересчур бурно, а обижалась, к счастью, редко, но уж если обидится – на хромой козе не подъедешь. И злилась она очень опасно.

Высокая, крепко сбитая, Янка больше походила на пацана, и повадки у неё были пацанские. Лицо у Янки невыразительное – никакой мягкости и нежности. Волосы серо-русого цвета были острижены всегда одинаково, едва прикрывая уши, а чёлка висела на глазах. Из одежды подруга предпочитала только джинсы, широкие свитера, толстовки и футболки. А на ногах неизменные огромные ботинки, по типу армейских. Да и найти туфли на её сорок второй размер ноги было непросто. И только мы с Дашкой знали, что грубая пацанка Янка в душе очень добрый, ранимый человечек и замечательный друг.

– Ну, чего там, эта крыса, тётка твоя, не объявлялась больше? – с набитым ртом поинтересовалась Дашка.

– Неа.

– Девки, а давайте выследим эту сучку и отметелим, как следует, – Янка села на своего конька.

Дашка одобрительно закивала и замычала с набитым ртом.

– Собирайтесь, давайте, бандюги, а то на сеанс опоздаем, – поторопила я девчонок и добавила: – Я думаю, может, и не заберёт она меня к себе. А что – бабке я не мешаю, полковник меня вообще не видит – со мной и хлопот никаких. Может, передумают, и тогда я останусь у бабки?

Но надеждам моим не суждено было сбыться и день Х всё же настал.

Глава 7

2018 год

Чудесное утро. После разговора с Феликсом пришло долгожданное сообщение от Реми на мобильник:

«Доброе утро, любимая Мышка. Хорошего тебе дня, позвоню вечером. Люблю тебя».

«И я люблю тебя, мой хороший. Жду звонка».

Приняв душ, чувствую себя бодрой и отдохнувшей, будто не три часа спала, а полноценных восемь. Высушив волосы феном, я оставила их распущенными. Раньше я редко им позволяла отрасти ниже плеч, но за два последних года отпустила свою каштановую, с медным отливом гриву до лопаток и немного разбавила осветлёнными прядями. Выглядит очень эффектно. Надев чёрные узкие джинсы и стального цвета водолазку, я отправилась завтракать.

В ресторане на первом этаже отеля я заняла столик у окна. Посетителей очень мало, ведь время для завтрака уже прошло. Сделав официантке заказ, устремила свой взгляд в окно. Московское небо заволокло серыми тучами, и крупные капли дождя застучали по мостовой. Октябрь мрачный, но не самый плохой месяц. Самым ненавистным для меня был и остаётся февраль. Даже май, когда-то принесший мне столько боли и страданий, теперь, спустя годы, ассоциируется с теплом, сиренью и Днём Победы. Я не жила в России дольше, чем прожила в ней когда-то, но 9 Мая был и остаётся одним из моих самых любимых праздников, который мы отмечали с мамой. Мой прадед пошёл всю войну и победу встретил в Берлине. Дед бережно хранил все ордена и медали своего отца и особенно гордился двумя орденами Красной Звезды. Мне не довелось увидеть эти награды, о них мне рассказывала моя мама. Каждый год, 9 Мая мы приносили цветы на могилу прадеда. Следит ли теперь кто-нибудь за его могилкой, и кто хранит его награды?

Задумчиво глядя на дождь, я не сразу заметила, когда в ресторане наступило оживление.

– Вау! Подумать только, какой экзотический цветок в середине осени, да в самом центре столицы. Ребят, мы не зря сюда приехали. – Трое молодых мужчин в деловых костюмах окружили мой стол.

«Ну, началось…» – подумала я с досадой, оглядывая непрошеных гостей, и отмечая их живой интерес к моей персоне.