Глава 4

МАРЬИН

Майор Марьин шел по коридору Управления, продолжая размышлять о причинах своего экстренного отзыва из отпуска. На ходу он здоровался с сослуживцами, на лицах некоторых замечал сочувствие. Это раздражало его еще больше. Который год ему не удавалось полноценно отдохнуть, а о летнем отпуске приходилось только мечтать.

Вот и теперь срочная телеграмма "достала" его в Сочи, куда он вырвался погреться на солнышке и подышать благоуханием весны, давно иступившей здесь в свои права. В это время еще не было наплыва отдыхающих, и потому он без проблем устроился в довольно скромной, но приличной гостинице. Сразу же Марьин отправился к морю, совершил, несмотря на холодную воду, ритуальное омовение, после чего блаженно растянулся на теплых камнях, отрешившись от всего суетного.

Прошедший год выдался крайне напряженным и нервным, и майор все чаще подумывал о том, как уйти со службы. Он чувствовал неудовлетворенность своей работой в Управлении и накопившуюся за многие годы усталость, не столько физическую, сколько моральную. Практически одно серьезное дело, которое он вел, так и не дошло до суда, хотя Им было сделано все возможное, чтобы его подопечные не ушли от заслуженного наказания. Всякий раз какая–то неведомая сила приводила в действие скрытую пружину бюрократического механизма и стопорила тщательно подготовленные дела, в лучшем случае отправляя их на бесконечные доследования, а порой забирая их у него. Были факты и похуже, но он бессилен был с ними бороться, уж очень влиятельными покровителями обзавелись "крутые". Именно собственное бессилие перед системой и бессмысленность адского труда, затраченного вхолостую, давили на Марьина тяжелым грузом.

"Бросить бы к черту эту службу! – думал он. – Да куда податься? Может в частные сыщики? По крайней мере, хоть какую–то пользу приносил. Да и зарабатывать бы стал побольше, а не эти жалкие гроши… Машина на ладан дышит, а отремонтировать не могу. И пообносился… Ну и жизнь! Тошнит уже от всей этой мерзости! Надо что–то делать, так больше нельзя!"

Но постепенно обстановка курорта успокоила его, и майор вновь стал смотреть на жизнь с оптимизмом, полностью отдавшись беззаботному ничегонеделанию. Эта идиллия продолжалась недолго, всего неделю, и оборвалась скупыми строками телеграммы. В тот же день он собрал вещички и вылетел назад, всю дорогу гадая, что мог означать этот вызов.

Добравшись до дома к вечеру Марьин вынул из почтового ящика кипу

газет и, прочтя их за ужином, скромным и бесхитростным как вся его холостяцкая жизнь, стал догадываться, чему обязан своим возвращением на службу.

Майор свернул в небольшой холл и на секунду остановился у дверей

кабинета шефа, собираясь с мыслями и стараясь погасить вновь возникшее раздражение. Наконец взялся за ручку и, решительно распахнув дверь, вошел внутрь.

– А–а–а, Максим! – обрадованно воскликнул полковник Дедов.– Заходи, заходи… С приездом!

– Добрый день, Александр Михайлович, – довольно сухо ответил Марьин, пожимая протянутую руку и присаживаясь на стул за длинным столом. – Вот, прибыл по вызову…

– Да–да… Извини, что не дал тебе отдохнуть как следует но… – Дедов немного смущенно улыбнулся, глядя на хмурое лицо подчиненного – …но тут без тебя кое-что произошло… Взгляни-ка, – он придвинул лежащую на столе папку к Марьину и, раскрыв ее, указал на фотографии. – Узнаешь?

– Козлов?! – удивленно воскликнул майор, едва взглянув на снимки – Это где же он, в бане, что ли?

– В сауне… – уточнил полковник. – В своем загородном доме. Знаешь где это?

Марьин кивнул головой, внимательно вглядываясь в изображение и

спросил:

– И какова причина смерти?

– Умер от перегрева, – ответил Дедов с грустной усмешкой – Ты дальше смотри… Вот этой вешалкой кто–то подпер дверь, когда он был внутри, и увеличил температуру И никаких следов… Во дворе была охрана, но никто ничего не видел. Работал профессионал.

– Думаете – заказ? Приезжий киллер?

– Почти уверен в этом, хотя… Хотя возможно, кто–то свой. Постороннему проделать такое очень сложно. Так или иначе заказ выполнен а нам – разгребать это дерьмо, – Дедов достал сигареты и, закурив протянул пачку Марьину. Тот тоже задымил, задумчиво глядя на разложенные фотографии, а полковник продолжил: – И если бы только это! Не давно убиты братья Шариповы и Багров, он же – Бритва, да в придачу несколько "бойцов".

– Да, я в курсе…

– Откуда?! – изумился полковник. – Ведь только что приехал!

– Прочел в газетах…

– И что ты об этом думаешь?

– Пока ничего. Нужно разобраться. Похоже, кто-то повел атаку на Сулеймана, ведь все четверо его "бригадиры", но возможно я ошибаюсь. Не исключено, что это – внутренние разборки в группировке так сказать – ротация кадров…

– Да, пока мы можем делать только предположения… Вот что Максим, бери-ка все эти дела в свои руки и разберись хорошенько что к чему. Ими занимается старший лейтенант Ходаков, но парню тяжело опыта не хватает. Пусть продолжает вместе с тобой, это будет для него хорошей школой, – Дедов сочувственно посмотрел на Марьина и добавил по-дружески: – Знаю, что устал, но, кроме тебя, мне некого поставить на это. И потом, начальство напирает, недовольно нашей работой.

– Начальство всегда недовольно, – не утерпел Марьин, чувствуя, как раздражение вновь охватывает его. – Все эти "господа" давно уже мотали бы сроки и не было бы новых дел, если бы оно нам по крайней мере не мешало…

– Что ты имеешь в виду, Максим? – сухо спросил полковник, неодобрительно взглянув на Марьина.

– Вы отлично понимаете, Александр Михайлович, о чем я говорю. Надоело работать вхолостую, зная, что все эти Сулейманы, Снеговы и Соломатины все равно отделаются лишь легким испугом. Судят мелкую сошку, да и та не сидит подолгу, боссы откупают своих. Они уже настолько обнаглели, что смеются нам в лицо, дескать, все равно ничего не сможете сделать против нас. Марьин не пытался скрыть горечи, звучавшей в его словах. – А почему? Да потому, что все насквозь прогнило, все куплено ими на корню. У них везде свои люди: и в судах, и в прокуратуре, и даже в нашем Управлении. Есть и более высокие заступники и покровители…

– Ты все сказал? – строго спросил Дедов, нахмурив брови и внимательно рассматривая собеседника. – В общем, так, Максим, ты мне этого не говорил, а я не слышал. Мне не нравится твое настроение. Что с тобой? Я знаю тебя давно, но никогда не слышал ничего подобного…

– Извините, Александр Михайлович, не сдержался, – уже виновато отметил Марьин и тихо выдохнул: – Накипело…

– Накипело? Знаешь, дорогой ты мой, у меня тоже… накипело, да так, что порой хочется плюнуть на все, гори оно синим пламенем, и податься куда-нибудь на вольные хлеба, где посытнее и поспокойнее. Ты же таешь, что мне не раз предлагали возглавить службу безопасности в одном из банков. Там тоже риск, но за него хоть платят прилично… Можно уйти на пенсию, выращивать клубнику на даче… Но все это – лирика, дорогой Максим. Мы с тобой – офицеры и давали присягу, а это не пустые слова, если есть в человеке честь и достоинство. Неужели ты хочешь сдаться? Не поверю, поскольку давно тебя знаю. – Дедов встал, подошел к Марьину, положил ему руку на плечо. – Неужели тебе не хочется доказать всем этим подонкам, что Максима Марьина рано списывать со счетов? Если у нас с тобой и у других честных и преданных делу парней опустятся руки, то что станет со страной? Нет уж, сдаваться и плыть по течению никак нельзя. Были времена и потруднее, но ничего, выжили. Выживем и сейчас, как бы тяжело ни было.

– Конечно, вы правы, Александр Михайлович. Но как работать, когда видишь, что все твои труды напрасны из–за кучки мерзавцев, продавшихся бандитам?