Миссис Постуисл выехала со своим креслом на самую середину Роллс-Корта, следуя за перемещением солнца по небу. Небольшая лавочка, меж окон которой красовался щит, гласивший: «Тимоти Постуисл. Торговля бакалейными товарами и гастрономией», осталась в тени позади нее. Старожилы Западного Сент-Данстана еще сохранили память о возникавшем время от времени за прилавком мужчине благородного вида, с густыми, пышными бакенбардами и в неизменном цветистом жилете. Всех клиентов он с величием лорда-камергера, представляющего новичков ко двору, неизменно препровождал к миссис Постуисл, самого себя числя, очевидно, чисто декоративной деталью. Однако последние лет десять никто его в лавке не видел, а миссис Постуисл обладала почти гениальной способностью не слышать или не понимать вопросов, на которые ей не хотелось отвечать. Никто ничего не знал наверняка, все ограничивались домыслами. И жители Западного Сент-Данстана утратили интерес к этой теме.

– Вот если бы я совсем не желала видеть его, – говорила себе миссис Постуисл, орудуя спицами и одним глазом поглядывая на лавку, – то со стола бы убрать не успела, как он заявился бы, уж это точно! Странно все в мире устроено!

Миссис Постуисл с нетерпением поджидала прихода некого джентльмена, появление которого обычно не вызывало энтузиазма ни у кого из домохозяек Роллс-Корта. То был некий Уильям Клодд, сборщик арендной платы, появлявшийся в Западном Сент-Данстане по вторникам.

– Ну наконец-то! – произнесла миссис Постуисл, не рассчитывая, впрочем, что только что возникший в противоположном конце двора мистер Клодд сможет ее услышать. – А то уж я переживала, не кувырнулись ли вы в вечной своей спешке, не зашиблись ли.

Завидев миссис Постуисл, мистер Клодд решил поменять порядок обхода и начать с дома номер семь.

Мистер Клодд был небольшого роста, коренастый молодой человек с круглой головой, порывистыми манерами и добрыми, хотя и с хитринкой, глазами.

– Ах! – произнес мистер Клодд восхищенно, упрятывая в карман шесть монет достоинством в полкроны каждая, которые вручила ему леди. – Если бы все были такими, как вы, миссис Постуисл!

– Тогда таким, как вы, не пришлось бы им докучать, – резонно заметила миссис Постуисл.

– По правде сказать, я сделался собирателем арендной платы лишь по иронии судьбы, – заметил мистер Клодд, выписывая квитанцию. – Будь моя воля, я решительно искоренил бы крупную земельную собственность. Это проклятие страны!

– Вот как раз об этом я хотела с вами поговорить, – подхватила дама. – Насчет моего жильца.

– Ах, так он не платит вам? Предоставьте его мне. Уж я его заставлю.

– Нет-нет, – возразила миссис Постуисл. – Если в субботу утром я спохвачусь, что он мне не заплатил без напоминания, то наверняка я ошиблась в днях, это пятница. Если меня не случается дома в половине одиннадцатого, он оставляет мне деньги в конверте на столе.

– Любопытно, были ли у его матери еще дети? – мечтательно произнес мистер Клодд. – Мне бы в этом районе хоть парочку таких плательщиков. Для чего же вы заговорили о нем? Только чтобы я узнал, какой у вас прекрасный жилец?

– Хочу спросить у вас совета, – продолжала миссис Постуисл, – как бы мне от него отделаться. Все это сразу выглядело странно.

– Почему вы хотите отделаться от него? Он что, очень шумный?

– Что вы! От кошки в доме больше шума, чем от него. Из него бы получился первоклассный взломщик!

– Поздно заявляется домой?

– Когда я закрываю ставни, он уже всегда дома.

– Может, доставляет вам много хлопот?

– Я бы не сказала. Чтобы узнать, дома он или нет, приходится подниматься к нему наверх.

– Ладно, расскажите мне все как есть, – в недоумении произнес мистер Клодд. – Если бы я не знал вас, мог бы подумать, что вы сами не знаете, чего хотите!

– Он действует мне на нервы, – сказала миссис Постуисл. – Вы не слишком спешите?

Не было случая, чтобы мистер Клодд не спешил.

– Беседуя с вами, я забываю о спешке, – галантно заверил он.

Миссис Постуисл провела его в маленькую гостиную.

– Воистину комната для гостей! – отметил мистер Клодд. – Веселые тона в сочетании со сдержанностью стиля. Идеально!

– Расскажу вам, что произошло не далее как вчера вечером, – начала миссис Постуисл, усаживаясь напротив гостя за ломберный столик. – С семичасовой почтой моему жильцу пришло письмо. Я видела, как за пару часов до этого он вышел из дому, и хоть проторчала в лавке все это время, но не заметила, чтобы он вернулся назад. Это в его духе. Будто не жилец, а призрак какой-то. Я поднялась к нему и, не постучавшись, вошла в его комнату. Вы не поверите! Почти раздетый, он висел, вцепившись руками и ногами в верхнюю стойку кровати, – кровать такая старинная, о четырех столбах! – головой упершись в потолок. При этом он грыз и жевал орехи. Внезапно, запустив в меня пригоршней скорлупок, он стал корчить дикие рожи и тихо забормотал себе под нос что-то невнятное.

– Я надеюсь, это была просто шутка? Никакого злого умысла? – поинтересовался мистер Клодд.

– Теперь это целую неделю продлится, не меньше, – продолжала миссис Постуисл. – Он будет представлять себя обезьяной. Неделю назад он был черепахой и ползал на животе, привязав к спине чайный поднос. Стоит ему выйти за дверь, он ведет себя, если так можно выразиться, как обыкновенный человек. Но когда остается дома… ах, я подозреваю, что он не в себе.

– Похоже, от вас ничто не укроется, миссис Постуисл, – заметил мистер Клодд с оттенком восхищения. – Скажите, впадает ли он в буйство?

– Уж прямо не знаю, что с ним станется, если он вообразит себя кем-то по-настоящему опасным! – отвечала миссис Постуисл. – Я несколько встревожена его новым перевоплощением в обезьяну. Не скрою от вас, если верить разным картинкам в книжках, обезьяны способны на жуткие вещи. До сих пор, кроме того случая, когда он воображал себя кротом и питался, только прикрывшись ковром, все это были птички, кошки и прочие безобидные твари, и я, в общем-то, ничего не имела против.

– И где только вы такого откопали? – спросил мистер Клодд. – Долго ли пришлось искать или кто-то вам его порекомендовал?

– Как-то вечером месяца два назад его привел ко мне старик Глэдмен, торговец канцелярскими товарами с Чансери-Лейн. Сказал, что это какой-то его дальний родственник, немного слабоумный, но абсолютно безобидный, и что ему хотелось поместить его в такое место, где с ним обходились бы по-человечески. Ну и поскольку уже более месяца у меня никто не селился, а старый дурачок на вид был тих как ягненок, ну и сделка казалась выгодной, я сразу ухватилась за это предложение. И старик Глэдмен, объяснив, что желает уладить все формальности, сунул мне на подпись какую-то бумагу.

– У вас есть копия? – деловито осведомился мистер Клодд.

– Нету. Но я помню, о чем там шла речь. У Глэдмена документ уже был готов. До тех пор, пока мне регулярно выплачиваются деньги, а жилец не доставляет особого беспокойства и относительно здоров, он проживает и столуется у меня за семнадцать шиллингов и шесть пенсов в неделю. В тот момент эти условия не вызвали у меня никаких возражений. Так вот: раз он, как я вам уже сказала, платит регулярно и в смысле беспокойства ничего особенного ему я предъявить не могу – был бы он нормальный человек, а то ведь святой мученик, – стало быть, жить мне с ним под одной крышей до самой моей смерти.

– Дайте ему волю, и, быть может, он на недельку сделается гиеной и примется выть, или же станет вопить, вообразив себя ослом или кем-то еще в этом роде, тогда вы добьетесь желаемого беспокойства, – предложил мистер Клодд. – Вот вам и выход из ситуации.

– Так-то оно так, – задумчиво произнесла миссис Постуисл, – а если ему взбредет в его, с позволения сказать, голову сделаться тигром или быком? Тогда может статься, что, когда это с него спадет, мне уже никакой выход не потребуется.

– Предоставьте это дело мне, – заявил мистер Клодд, поднимаясь и озираясь в поисках шляпы. – Старика Глэдмена я знаю. Я с ним переговорю.