Прожила она в лагере повстанцев два года. Родители сражались в более неспокойных местах, и не спешили забрать дочь. А потом дядя Степ погиб во время очередного задания, он был талантливым разведчиком. И через день после его похорон пришла телеграмма. В тот же день, что и он, погибли родители Оксаны, тоже выполнявшие важную миссию. Это был поворотный момент в деле сопротивления. Кто-то из своих предал их, выдав секретную информацию про всех агентов.

Оксану отправили в приют, в один из больших городов на побережье, докуда диктатор еще не скоро доберется.

Асана вытерла слезы, слезла с кровати, и тихонечко подошла к витражному окну. Села на скамеечку, что невесть откуда притащил Пан. Снова непрошеные воспоминания. Нельзя так, совсем расклеилась.

В доме тети и дяди жизнь была неплоха, ее не обижали. Но родной она там себя никогда не чувствовала. Что-то похожее на дом она ощутила с дядей Степаном, пусть даже они и переезжали с места на место бесконечное число раз, и скрывались. Но и это закончилось.

А в приюте оказалось мерзко. Война поставляла в большие города много сирот. И с ними никто нянчится не собирался. Еды всегда не хватало, отопление зимой часто отключали. Хорошо, что город находился на южном побережье, снега там не бывало никогда. Но холодные зимние ветра, казалось, проникали через щели в окнах, и выдували крохи тепла из-под одеяла. А еще сироты работали, помогая настоятельнице детского дома.

Приставания начались через три года, когда ей только-только исполнилось двенадцать. Старшие сироты, что ждали скорого выпуска во взрослый мир, который был в 15 лет. Трое отвязных парней, судьбы которых давно были сломаны войной, и теперь они ломали других. Настоятельница такое не приветствовала, на ночь все комнаты с воспитанниками запирались. Но эти парни все равно находили лазейки днем, щипались больно, и пытались зажать в углу.

И однажды настал тот самый, последний день. Шесть девочек возвращались с работы из швейной мастерской. Там они помогали швеям, подавали иголки и ткани, подметали и прибирали мусор. Настоятельница обычно забирала их сама, но в тот день ее пригласили на чай к важной богатой подруге, отказываться неприлично. Обычно она их вела по освещенной главной улице, и теперь полагала, что без нее девочки пойдут тем же путем. Не учла она только их усталость от рабочего дня, и голод.

Путь покороче пролегал через небольшой, страшный парк. Неухоженный, с дурной славой, он манил к себе всех тех, кто погасил внутри свет. Но это ночью, а сейчас еще был остаток дня. И девочки решили пройти его по диагонали, сэкономив двадцать пять минут времени. Они очень устали, весь день на ногах, хотелось побыстрее домой. И поесть наконец-то.

Половину пути они прошли решительно. Но темнело тут, среди высоких деревьев, стремительно. Испуганные девочки побежали по дорожке к спасительному выходу, к воротам, что ярким освещенным пятном виднелись вдали.

А потом на их пути возникла зловещая фигура с ножом в руке. А сзади еще одна и издевательски зарычала, пугая еще больше. Девчонки завизжали и бросились врассыпную. Оксану же схватил третий, ловко скрывавшийся в тени, и утащил под сень деревьев.

Но годы, проведенные в лагере повстанцев, не прошли даром. Защищать себя она умела. Сама ударила парня, вырвалась, и побежала дальше, вглубь парка.

Сердце колотилось, в голове нарастала паника. Она отчетливо поняла, что в покое ее не оставят. Не эти, так другие. За три года до ее пятнадцатилетия многое может случиться, сироты ведь прибывают каждую неделю. Косыми оценивающими взглядами на нее она уже была сыта.. Сбежать сейчас? А куда? И как жить? Да неважно, прожить и так можно, вдруг решила она. Возвращаться в приют совершенно не хотелось, отчетливо осознала девочка.

–Она точно в эту сторону побежала? – раздался недовольный голос Дика.

–Точно, я уверен. Я же следопыт, – с гаденькой улыбочкой произнес Гарик. Он крадущимся шагом подбирался к дереву, за которым пряталась их жертва.

Оксана сидела, прислонившись спиной к дереву, и зажав рукой рот, чтобы ни единого стона от всего этого ужаса не вырвалось. Она маленькая, ей не справиться, не вырвать из их лап свою жизнь. А жить она хотела, это совершенно точно.

Вторая рука сжала кулон на кожаном шнурке. Кулоном была щепка, из ее сундука, с продетым через нее железным кольцом, чтобы цеплять на шнурок. Все остальное сгорело в пожаре, устроенном военными. Он как раз занялся на окраине, когда она проснулась, и удачно ушла в другую сторону. Дядя Степ потом тайком побывал в развалинах ее дома, нашел только маленькую уцелевшую часть сундука. Единственное, что осталось от родной вещи.

И Оксана почти взмолилась про себя этой щепке, ведь должна же она быть волшебной и помочь! Она последняя из древнего рода, ее жизнь не должна закончиться вот так, в грязи, под кустами!

–Нашел! – схватил ее Гарик за руку, резко вынырнув из орешника, окружающего спасительное дерево. Шнурок порвался от грубого рывка, щепка-кулон сорвалась и улетела в траву. Никто не поможет. Ты одна.

Гарик прижал ее к дереву одной рукой, второй принялся судорожно оглаживать и щипать. Оксана брыкнулась ногами, но до парня все равно не достала, слишком крепко он ее прижимал. Ей повезло, что он пока не позвал остальных, единолично наслаждаясь вседозволенностью.

Свободная рука девочки нашарила обломанную ветку с острым концом. Так, у нее будет всего один шанс. Гарик прижался к ее шее губами, кусая в азарте, и невольно подставил свою. Оксана молча и со всей силы вонзила острую ветку в незащищенную шею. Кровь мгновенно оросила ее лицо, а Гарик взвыл и отшатнулся, зажимая рану рукой. Потом упал на колени, слабея на глазах. Потеря крови была стремительной. Алая жидкость хлестала фонтаном. Парень закрыл глаза и уткнулся лицом в траву, более не шевелясь. С порванной артерией долго не живут.

А Оксана уже бежала дальше и дальше. Да что же это за парк такой, огромный. А раньше казался меньше.

Под ногами захлюпало. Неужели болото? В темноте и не разберешь. Астероидный пояс, остаток второй обитаемой планеты, выйдет через полчаса, хорошо все освещая. Но пока темно, и надо решать, что делать.

А за спиной вновь раздались злые крики. Оксана оглянулась. Суматошно светят два фонарика, приближаясь быстрым бегом. И она снова побежала вперед, стараясь ступать на спасительные кочки. Она легче, может, спасется? Не побегут же они за ней в топкое болото. Трясина опасна.

Побежали. Слишком много сил потрачено на добычу, чтобы так просто сдаться. Дик матерился и отставал, постепенно увязая в вязкой грязи. А более легкий и гибкий Тимур приближался, вот-вот схватит.

Девочка бежала и бежала. Кочка, кочка, прыг, кочка, плюх. Кочка оказалась обманкой. Оксана ушла с головой в топь и не смогла выбраться, барахтаясь в глубине, и все больше погружаясь на дно.

Тимур злобно выругался. Утопла сучка, все усилия оказались напрасны. Повернулся обратно. А Дик где? Тут же вот был, выбираясь из грязи. Но на том месте, где друг стоял раньше, из глубин вырвалось несколько пузырьков. Последний выдох из легких, что заполнила болотная вода.

Тимур осторожно ступил на кочку. Нормально, держит. Надо выбираться отсюда нафиг. И тут кочка раскрыла жуткую зубастую пасть и в один присест проглотила неожиданную добычу. Трое отморозков никогда больше не вернутся в приют.

А девочка теряла сознание, барахтаясь в грязной мутной воде, и через панику понимая, что на дно ее тянут корни, неведомо как оплетшие ее ноги. Руки рефлекторно сжимались, захватывая пустую воду, и вдруг Оксана загребла пальцами свою щепку. Бесполезного шнурка уже не было, железное кольцо пропало, а сама щепка вот она, в руке. Девочка поднесла ее к лицу и сунула в рот. По наитию.

Мгновением позже она выкашливала воду из легких, стоя на четвереньках на твердой поверхности. И воды вокруг не было. Только прохладный ветер. Оксана откашлялась и без сил упала спиной на землю.

Та была стылой, в комках твердой грязи, шишки тут же, острые сучки и ветки. Но это все равно было блаженство. Она выжила. Она жива. Руки и ноги тряслись от перенапряжения. Внутри все органы словно устроили пляску от радости и дрожали. Как же хорошо чувствовать себя живой.