С точки зрения империализма такие режимы вполне приемлемы, если их жизнеспособность определяет частная собственность на землю, а также деятельность банков и крупных монополий. Непримиримая враждебность к Советскому Союзу зиждется не на любви к некой абстрактной свободе, а на голых классовых интересах. СССР ненавидят не потому, что в нём всё было плохо, а потому, что это государство вселяло в людей надежды и было прогрессивным. Противники Советского Союза выступают не против сталинской диктатуры (напротив, преступления сталинизма очень хорошо подходят им для очернения идеи социализма на Западе), а против национализированных форм собственности, которые по-прежнему напоминают о завоеваниях Октября.
Это переписывание истории напоминает принудительные фальсификации сталинистов-бюрократов, которые ставили историю с ног на голову, превращали ведущих действующих лиц в персоны нон грата, демонизировали их, как в случае с Львом Троцким, и бесстыдно утверждали, что чёрное – это белое. Нынешние опусы врагов социализма ничем не отличаются от прежних, за исключением того, что они клевещут на Ленина с той же слепой ненавистью и злобой, с какой последователи Сталина клеветали на Троцкого.
Наихудшие примеры такого рода исторических искажений можно встретить и в России. И это неудивительно по двум причинам. Во-первых, эти люди выросли под влиянием сталинской школы фальсификаций, в основе которой лежал принцип, что правда лишь инструмент на службе правящей элиты. Профессора, экономисты и историки, за редким исключением, привыкли приспосабливать свои труды к текущему политическому курсу. Те же самые интеллигенты, которые воздавали хвалу Троцкому – основателю Красной армии и одному из вождей Октябрьской революции, – несколько дет спустя, не стесняясь, клеймили его презрением как агента Гитлера. Те же самые авторы, которые лебезили перед Иосифом Сталиным – великим вождём и учителем, – чуть погодя резко переобулись в воздухе, когда Никита Хрущёв разоблачил «культ личности». Привычки умирают тяжело, а методы интеллектуальной проституции в любые времена одни и те же. Меняется только заказчик.
Есть и другая причина, совершенно не связанная с первой. Многие современные капиталисты в России не так давно носили в кармане партбилеты КПСС и действовали во имя «социализма». В действительности они не имели ничего общего с социализмом, коммунизмом или рабочим классом. Они были частью паразитической правящей касты, которая вела роскошную жизнь, выезжая на горбах советских рабочих. Нынче с тем же цинизмом, который всегда отличал этих людей, они открыто перешли на сторону капитализма. Но это чудесное превращение требует определённых усилий. Эти люди ощущают настоятельную потребность в том, чтобы оправдать своё отступничество, извергая проклятия в адрес того, во что они верили сами буквально вчера. Так они пытаются пустить пыль в глаза широким массам, спасая собственную совесть, существование которой у себя они не подвергают сомнению. Даже самый отпетый негодяй находит оправдание своим действиям.
Посещение музея
Недавно я побывал в Санкт-Петербурге, где товарищ пригласил меня в музей. Это был очень поучительный опыт. Музей, который находится в бывшем особняке известной балерины Матильды Кшесинской (она известна ещё и тем, что была возлюбленной царя), прежде назывался Государственным музеем Великой Октябрьской социалистической революции. Именно с балкона этого изящного дома, покинутого бывшими владельцами, Владимир Ленин обратился к революционно настроенным массам по возвращении из подполья в Финляндии. В этом здании обосновался главный штаб ленинцев.
В музее можно увидеть небольшой балкон, с которого произносил речи Ленин, и стол, за которым работал Владимир Ильич. Но времена изменились. Во всём музее нет ни одной большой фотографии или портрета Ленина. Руководство музея искусно компенсировало это упущение: теперь на посетителей со всех сторон смотрит Александр Керенский. Изменилось и название музея. Теперь это не Музей революции, а Государственный музей политической истории России. Заявленная цель музея – запечатлеть и продемонстрировать политическую историю страны.
Но эта политическая история представлена вполне определённым образом. Подлинная цель музея – не объяснить политическую историю России, а выставить революцию в самом негативном свете. Стены и галереи музея изобилуют фотографиями и портретами не только российских либералов и демократов, но также белогвардейцев и разного толка реакционеров. Я обратил внимание товарища на одно забавное и явно непреднамеренное сочетание.
В экспозиции, посвящённой Гражданской войне в России, две большие фотографии висят на противоположных стенах, друг напротив друга. С одной стороны – фотография белых офицеров, с другой – группа красноармейцев. Полагаю, это задумано как пример абсолютной исторической объективности. Но внимательное изучение лиц представителей Белого движения сразу обнажает характерные черты свирепой реакции: эти лица неприятные, циничные, ожесточённые, вульгарные и суровые. Напротив, у красноармейцев лица здоровых молодых парней из рабочего класса. Этот контраст настолько сильный! Сотрудники музея, сами того не подозревая, выразили его наиболее ярким способом.
Однако эту непреднамеренную ошибку с лихвой исправляют другие экспозиции музея, которые представляют большевиков (которые вообще упоминаются достаточно редко) как кровожадных монстров, а Октябрьскую революцию – как ужасную ошибку. Но разве может быть иначе? Выставка, посвящённая Октябрьской революции, крайне скудна и состоит в основном из гор трупов. Чтобы посетители наверняка уловили основную идею, музыкальный фон экспозиции тоже подчёркнуто зловещий. Таким образом, звук и картинка сливаются воедино, предупреждая зрителя о том, что революции опасны для его здоровья!
В Кронштадте, который в революционные годы называли не иначе как Красным Кронштадтом, есть Якорная площадь. Некогда здесь проходили парады революционных матросов, а сейчас высится огромный православный собор, внутри которого открыта постоянная выставка икон. Среди них есть изображение относительно современного и несколько неожиданного «святого» – царя Николая II, известного своим современникам как Николай Кровавый. Даже часа, проведённого в музее города, который раньше был столицей большевистской революции, достаточно для того, чтобы понять, как сильно современное российское общество отброшено назад – значительно ниже уровня, характерного для Советского Союза.
Мои дебаты с Орландо Файджесом
Буржуазные историки обычно подчёркивают, что Октябрьская революция была типичным «переворотом», который осуществило заговорщическое меньшинство во главе с Лениным, тогда как Февральская революция представляла собой неконтролируемое, стихийное движение масс. Подразумевается, что Октябрьская революция – это нечто плохое, неизбежно ведущее к диктатуре, а Февральская революция, совершённая «во имя демократии», была движением всего общества. Обе эти версии одинаково далеки от истины.
Несколько лет назад я спорил с Орландо Файджесом, профессором истории из Бирбек-колледжа Лондонского университета, на тему «Русская революция – триумф или трагедия?» Во введении к первому изданию моей книги я уже разбирал аргументы, высказанные этим автором. Но я был совершенно не готов к удивительной смеси фанатичного антикоммунизма, невежества, оскорблений и неприкрытой злобы, которую я наблюдал в ходе этих дебатов. Должен признаться, я уже и забыл, насколько плохи эти буржуазные академики.
Вершиной строго объективного и научного вклада Файджеса стало утверждение, будто бы мне промыли мозги, а моя защита Октябрьской революции есть продукт невежества, в то время как его взгляды – результат собственной академической доблести. Другие аргументы профессора, которые несколько уступают по доказательности и убедительности приведённому выше, я предпочту оставить без комментариев. Главная идея Файджеса, конечно же, заключается в том, что Октябрьская революция есть не что иное, как переворот, организованный крошечной и обособленной группой заговорщиков во главе с Лениным и Троцким. Этот аргумент настолько ребяческий, что кажется невероятным, как взрослый человек в здравом уме может настойчиво повторять его. Между тем Орландо повторял его и выглядел таким довольным, как тот мальчик на фотографии, который получил от Красного Креста новые туфли.
