– И ты это называешь «НИЧЕГО»?
– Будет ещё лучше…
Она легла сверху и страстно впилась своими ещё влажными губами в его губы…
Терезе уже давно осточертели «профессионалы» с проверенной и контролируемой потенцией, которые знали что и как нужно делать, когда и сколько раз. Да, она была благодарна им, что смогла получить то, о чем тайком бредила её плоть. Непрерывный секс надолго стал для Терезы не только способом получать удовольствие, но и работой, за которую платили хорошие деньги. Но теперь, из-за рождения дочери, она отошла от ставшего привычным образа жизни, но естество периодически брало верх над разумом. И дрожащий от восторга и перевозбуждения Дима был ей настолько приятен, что это чувство граничило с влюблённостью. Он был так трогателен и так очарователен в своём неумении, что ей захотелось стать для него не просто мимолётным сексуальным приключением, а женщиной, способной подарить ему настоящую любовь. А уж любить она умела…
По ощущениям Димы прошла целая вечность, но на самом деле они провели в зеркальной комнате не больше получаса. Тереза, поджав ноги, сидела на подушках, облокотившись на мягкую бархатную стену, и курила. Дима лежал рядом, положив голову ей на колени, и смотрел вниз сквозь стеклянный пол.
– Тебе понравилось? – спросила Тереза и выпустила струйку ароматного дыма.
– Еще бы, – мечтательно ответил Дима. – Я ощущаю себя безграмотным первоклассником, которого учительница научила читать.
– Ну ты не прибедняйся. Два раза кончил и меня до оргазма довёл. Тоже мне «первоклассник».
– Да у меня бы и одного раза не получилось, если бы не ты.
Дима приподнялся, поправил упавшую на лицо Терезы прядь волос и поцеловал её в губы.
– Ты такой милый, – улыбнулась она. – Мне кажется, я влюбилась в тебя…
– А мне не кажется…
Они ещё долго лежали, обнявшись, и смотрели на затухающую внизу оргию, пока Дима не спохватился:
– А сколько времени? Завтра же съёмка.
Тереза пододвинула к себе сумку и достала телефон.
– Четыре часа, – сказала она, посмотрев на экран. – Мы ещё успеем выспаться.
А спать совершенно не хотелось. Это неожиданное приключение вернуло Терезу в прошлое, в те времена, когда она бредила любовью, а та предательски проходила стороной. Долгое время, будучи ещё девчонкой, она никак не связывала любовь со странными ощущениями, которые то и дело просыпались у неё внутри. Тело и чувства в её представлении жили отдельно друг от друга. Она, конечно, понимала, что между мужчиной и женщиной что-то происходит, видела в кино, как они целуются, как раздеваются, как ложатся в постель… но потом свет гас, картинка чернела, и загадка оставалась не раскрытой.
Но самым страшным и унизительным воспоминанием был её побег из класса, когда внезапно, прямо посреди урока, разболелся живот, и что-то горячее потекло у неё по ногам. Тереза испугалась, подняла руку и попросилась выйти. Она бежала по проходу с окровавленными ногами, а весь класс дико ржал и улюлюкал, словно она была прокажённая. После этого случая Тереза неделю не ходила в школу. Маме ничего не сказала и целыми днями пряталась в парке, а вечером приходила домой и ревела, не понимая, что с ней происходит. И если бы не звонок классной руководительницы, то неизвестно чем бы все закончилось. Мама долго разговаривала с ней по телефону, а потом зашла в комнату Терезы.
– В этом нет ничего страшного, – сказала она, откинув в сторону одеяло, которым с головой укрылась дочь. – Просто ты становишься женщиной.
– А почему идёт кровь? – всхлипывала Тереза, – Почему все смеются надо мной?
– Смеются, потому что дураки. Ты должна была мне рассказать, а не прятаться и плакать. Теперь это будет происходить с тобой каждый месяц. Я тебе все объясню. Просто ты раньше всех стала взрослой, а они ещё дети. Вот и смеются.
Новые чувства с каждым днем становились все ощутимее, Терезе по ночам постоянно снились странные сны, в которых она всегда была голой, вокруг были взрослые мужчины, они трогали её, целовали, ласкали, иногда даже были грубы с ней, заставляя делать всякие гадости. В этих снах было все, кроме самого главного, но вот именно ЭТОГО ей хотелось больше всего и со всепожирающим желанием ей с каждым годом становилось все сложней и сложней бороться.
Тереза была в состоянии постоянной влюблённости. То прыщавый одноклассник занимал все её мысли, то учитель физкультуры, то сосед по лестничной площадке, позже институтский красавец и просто случайный попутчик в поезде, но ни разу ни один человек не признался ей в любви и не откликнулся на её чувства. Так она жила много лет одна, никому ненужная и никем непонятая, с потаёнными страстями, бурлящими внутри. Тереза расцвела только здесь, в Будапеште, навсегда порвав с прошлым, и, наконец, утолив накопившуюся за много лет плотскую страсть. И вот теперь она нашла и свою любовь…
Они, не торопясь, брели по ночному городу. Тереза, как девчонка, сжимала ладонь Димы, довольная и счастливая.
Глава 13
– Надо бы выпивку заказать, – сказал Сергей Иванович, не отрывая взгляда от сцены, на которой извивались в эротическом танце голые парни и девушки.
Саша нажал кнопку вызова на столе, и через секунду в ложу вошёл официант и услужливо поклонился. Иваныч растерянно посмотрел на Сашу:
– Ну вот как этому балбесу объяснить, чтобы он принёс бутылку водки и закуску.
Саша подошёл к официанту и что-то сказал ему, тот кивнул головой и удалился.
– Ты считаешь, что он тебя понял?
– А я сделал заказ на английском, – ответил Саша.
– Ты ещё и английский знаешь? – ехидно промычал Иваныч и снова уставился в окно.
– А вас, что в школе не учили?
–– Какая школа?.. Не до учёбы мне было…
– А чем вы занимались? – не унимался Саша.
– Таких хлюпиков, как ты, мочил…
В ложу неслышно вошёл официант. На его подносе стояла большая бутылка водки «Финляндия», блюдо с колбасной нарезкой и тарелка с соленьями. Он поставил все это на стол и также неслышно удалился.
– Ну вот, – улыбнулся Иваныч, – совсем другое дело. Теперь можно и расслабиться. Разливай, Санёк.
Они перетащили стол поближе к окну, чтобы было хорошо видно сцену, чокнулись, выпили, закусили и расслабленно откинулись на спинку дивана. Иваныч хрустнул солёным огурцом и повернулся к Саше:
– Вот всё время хотел тебя спросить, почему ты выглядишь, как баба, если бы не борода, никогда бы не сказал, что ты мужик. Волосы длинные, эти штаны в обтяжку, весь такой холеный, сладенький.
– Вы, Сергей Иванович, мыслите стереотипами. Я просто стараюсь следить за собой. А волосы и одежда – это такой стиль…
– Да знаю я, что это за стиль, – перебил его Иваныч и опрокинул второй стаканчик водки. – У нас на зоне таких «петухами» называли и драли по ночам без вазелина. А тебя уже драли?
Иваныч скабрёзно заржал, налил ещё водки и отвернувшись, уставился осоловевшим взглядом на сцену. Саша тоже налил себе полстаканчика, не торопясь, выпил и, поскрипывая кожаными штанами, вышел из ложи. Он подошёл вплотную к сцене, с той стороны, где из гримёрки выбегали голые парни.
Да, Иваныч был прав, Саше действительно нравились мужчины, и он с детства мечтал быть женщиной. Получилось так, что природа ошиблась, наделив его мужской плотью. Он окончательно убедился в этом ещё в школе, когда его друзья начали поголовно влюбляться в девчонок, а ему жуть как нравился Олег, хулиган и двоечник из седьмого «Б». Он жил в соседнем доме, и Саша как-то напросился к нему в гости. Они долго играли в карты, потом рассматривали жуткого качества порнографические фотки, которые Олег достал из тайника, а когда стемнело, новый друг предложил раздеться и поваляться в кровати, как взрослые.
Олег был уже похож на настоящего мужчину, хорошо сложенный, с волосатым лобком и большим членом, который стал ещё больше, как только Саша снял с себя одежду и улёгся рядом. Он же был полненький, с округлым животиком, мягкими ягодицами и почти девчачьими сиськами. За что постоянно получал насмешки от одноклассников, когда переодевался на физкультуру. Олег заложил его малюсенький писюнчик между ног, так чтобы его не было видно и долго любовался тем, что получилось – на кровати лежала симпатичная толстенькая девчонка. Саша не сопротивлялся, ему нравилась эта игра, он сам частенько делал так дома и подолгу рассматривал своё отражение в зеркале. Но в тот вечер Олег не ограничился только рассматриванием и тисканьем, он уговорил Сашку доиграть до конца… С того вечера он перестал быть тем, кем его сделала природа, он стал тем, кем хотел быть…
