– Не бери в голову. То, что ты знал, как он будет бить – это опыт. Ну а подпитка – второе дыхание. Сейчас главное, что ты победил! Ты чемпион России! Поздравляю, Тёма, но не расслабляйся – впереди Мир, а потом и Олимпиада. Я верю в тебя!

– Сначала в армию, Сергей Николаич. – с улыбкой сказал Тёма.

– Да что армия… Попадёшь явно в ВДВ какое-нибудь, там тебя ещё больше натаскают, и вернёшься машиной. Не бзди, чемпион, прорвёмся! Давай, иди в душ, помойся, постой под струями воды, подумай. Эх, завидую я тебе, Тёма! Такие перспективы пред тобой открываются!

Тёма поплёлся в душ, внезапно ощутив накатившую волной усталость… Еле как помылся, встал под душем, упёрся руками в стену, закрыл глаза… Перед глазами проплыла первая тренировка, первая победа в спарринге, первая победа на соревнованиях, внутри дворца спорта “Касатка”…

Тёма почувствовал ком в горле. Вспомнил первую любовь. Они оба любили друг друга, но признаться боялись… Так и жили, чувствуя острую необходимость видеть друг друга каждый день. Общались, как друзья. И только.

– Какие же мы дураки, – тихо сказал Тёма. Жизнь развела их. О чувствах друг друга они узнали совсем недавно.

– Что было, то прошло, – подумал Тёма. Сжал зубы, постоял немного, внезапно разозлившись непонятно на кого, ударил кулаком в стену. Закрыл глаза – глубокий вдох, медленный выдох. Желваки разжались. Закрыл кран, и пошел одеваться.

Тёма вышел из спортклуба в сопровождении тренера.

– Ну что, чемпион, поздравляю ещё раз! Поехали в гостиницу, выспимся, а завтра домой поедем. Сегодня был тяжелый день, – Николай Степанович явно устал не меньше Тёмы. – Есть хочешь, Тём?

– Немного есть такое чувство, – с улыбкой ответил Тёма.

– Поехали в гостиницу, там в ресторане покушаем.

Они сели в десятку тренера. Движок завёлся с пол-оборота. Постояли немного, и уехали. Открылось переднее пассажирское окну у тёмно-синей девятки, тонированной вкруговую, стоявшей рядом с десяткой. Мужчина лет 50-ти, с усами и бородой, с любопытством посмотрел вслед десятке. Хмыкнул. Вытряхнул пепел из трубки, ещё немного посмотрел вслед уехавшим, и закрыл окно.

Тёмыч

– Тёмыч, братан, ты как? – растягивая слова, произнёс парень, – Я это, переживаю за тебя, не отъехал бы ты, гы гы гы. – Сказал худой парень, в грязной одежде, с пустыми, затуманенными глазами наркомана со стажем.

– Живой вроде… Что это было? Чё мы курили? – Тёмыч лежал на земле.

– Ералаш. Планчик с миксами. Во приход, скажи же?! Давай вставай, присядь на лавку.

Тёмыч встал, еле как отряхнулся, почти всю грязь оставив на себе, с трудом дотелепал до лавки, и рухнул на неё, внезапно перестав чувствовать ноги.

– Попить бы… – одними губами выдавил из себя Тёмыч несколько слов. Это далось ему с огромным трудом.

– Братишь, ты ничё не запамятовал?! Ты же сам пивас доглушил, хе–хе. – Противно хихикая, пытаясь передразнить интернет-звезду наркомана Пашика, произнёс его “братишка”.

– Кирюх, не в ломы, сходи за водой… Я не могу.

– Да ты посиди чуток, низя тебя ща пить. Хуже будет. Я те отвечаю. – Ему явно лень куда-то идти, и плевать он хотел на “брата”. – Ща отпустит, и попрём в магаз. Лопушка найдём какого-нибудь, он нам пиваса возьмёт. А мож, кто и из уважаемых людей будет там. Тогда ваще всё в ажуре будет, отвечаю. Век гаша не видать! – Чувствовалось умение убеждать “лопушков”.

Тёмыч лёг на лавку, закрыл глаза, и его настигло…

Он сидит на полу, вслух читает свою первую книгу. Ему три с половиной годика. Поднял глаза, и увидел маму с тётей. У мамы такие счастливые глаза.

– Сынок, как книжка называется? – Спросила Тёмку мама.

– Мама, ну ты сьто, ни помнись сьтоли, сьто ты мине давала – букваль! – С гордость ответил карапуз.

– Ути мой мужчинка! Какой молодец! Читать научился! Я его почти не учила, думала – маленький ещё, не поймёт ничего, а он вон какой умный! – Это уже сестре, тётке Тёмовской, сказала мама.

Тьма… Следующее видение:

Ему семь лет. Мама с папой собирают его в школу.

– Тёмка, ну-ка не крутись, а то уколю! – мама строжилась на сына, но в душе была непомерно горда.

– Юль, ну хватит уже пришивать эту пуговицу, всё равно он её оторвёт, – бас папы загудел в голове Тёмыча, как будто тот был рядом, – обувайся лучше, а то опять мы с Тёмкой будем ждать тебя. Пойду пока, машину заведу.

Мама мельком взглянула на часы, вскинула руки – ах, опаздываем! Проворно завязала узел, обрезала нитку, достала бутылку минеральной воды из холодильника – Тёмка, пить будешь?

–Не мам, спасибо, не хочу! – Ему было… Нет, не страшно. Интересно. Новые знакомства всегда нравились Тёмке. Он очень волновался.

Мама быстро попила из бутылки, торопясь закрутила крышку, поставила в холодильник, хлопнула дверцей так, что с полок чуть не попадали продукты, и подбежала к Тёме:

– Давай, топай в веранду, Тёмка! А то опоздаешь в первый день учёбы, во позору-то будет! Там твои туфли стоят, я их с вечера начистила, блестят. Я пока за своими, и ранец твой прихвачу.

Через минуту они выбежали из дому, мама закрыла дверь. Тёмка спрыгнул с крыльца, и бегом в машину. Немного позже в машину запрыгнула мама. Хлопнула дверь волги, и они умчались.

Отца завалило в шахте… В этот день, первого сентября. Он ушел в ночную смену, и не вернулся… Мама пыталась обмануть сына (ложь во благо, благо психологического здоровья ребёнка), говорила, что он уехал в санаторий, что у него очень серьёзная травма… Тёмка узнал всё случайно, по телевизору. Показывали документальный фильм, про шахтёров. В конце фильма мэр Пропопьевска лично выразил соболезнования всем вдовам шахтёров с шахты “Чёрное ядро”. Всего их было 63 человека. Почти все, кто были под землёй в момент взрыва метана, погибли.

С того дня в России 1 сентября – день траура.

Тёмчик выключил телевизор. Он просто сидел.

– Мама, ты меня обманывала. Ты меня не любишь? – Как зомби, произнёс Тёмка.

– Сынок, прости… Я не могла сказать тебе правду, просто не могла. Я за тебя боялась! – Её голос сорвался на крик. Села на пол перед сыном, и уткнулась лицом в колени.

Она вытерла глаза ладошками, пошла на кухню, попила воды. Вернулась. Села на колени напротив него. Сказала уже почти спокойным голосом:

– Артём, ты уже большой. Будем привыкать жить без папы. Ты очень умный, должен понимать, почему я не сказала тебя правду про папу.

– Хорошо, мам… – Уже не скрывая слёз, сказал Артёмка. Постоял немного напротив её заплаканных глаз, и убежал к себе в комнату. Там уже заплакал в голос.

Тьма. Абсолютная тьма. Он не понимает ничего – ни кто он, ни где он. Раздался, как гром, громкий гулкий голос:

– Степан, что с ним? – Кто говорил, Тёмыч не видел.

– Умирает он… – Простой мужской басовитый голос, – Нельзя этого допустить, он нужен нам. Нужен остальным двум, хотя они этого ещё не знают. Ведь только втроём они образуют т р о й к у. Без него Артём с Тёмой будут бесполезны. Ты же это понимаешь? И чем грозит отсутствие тройки, тоже понимаешь?

– Понимаю… Даю тебе последний шанс. Наставь его! Больше помогать не буду. У меня на примете есть ещё одна тройка, и если он не одумается, активировать будем её!

– Один шанс, последний. Даю слово. Больше просить за него не буду.

Тёмыч внезапно увидел яркий, ослепляющий, иссиня-белый свет. Тело вздыбилось дугой, животом вверх. Хриплый, тяжелый, глубокий вдох заставил санитарок, которые хлопотали вокруг носилок, взять кислородную маску, и поменять шприцы.

Он лежал с закрытыми глазами, и просто с жадностью дышал.

–Куда мы едем? – сказал в маску Тёмыч, внезапно ощутив езду по ухабам. Он не помнил ничего.

– В больницу едем, в больницу.

– Что со мной?

– Передозировка наркотиками.

Тёмыч потерял сознание.

Последняя мысль, посетившая его голову – меняйся, парень. Ты нужен.