– Дьявол! – Маре забрал дощечку у маршала и стал тыкать в нее пальцами. Не помогло – изображение не появилось. – Я этого опасался, – сокрушенно сказал полковник и положил дощечку на стол. – Перестала работать, – он вздохнул. – Ладно, ваша светлость, не страшно: главное вы увидели. Остальное расскажу – я досмотрел этот спектакль до конца.

– Говорите! – согласился Даву.

– Пьеса изображает события 1814 и 1815 годов. Император потерпел поражение от соединенных войск русских, пруссаков и австрийцев и вынужден отречься от престола. Его отправляют в ссылку на остров Эльба. Во Францию возвращаются Бурбоны, престол занимает Людовик XVIII. Но его правление вызывает недовольство народа, император бежит с Эльбы и высаживается во Франции с тысячью гвардейцев. Отправленные на его поимку войска во главе с маршалом Неем переходят на сторону Наполеона. Император с триумфом въезжает в Париж и занимает опустевший трон. В ответ Британия и Пруссия собирают армии и направляют их против Франции. В сражении при Ватерлоо – это в Бельгии – армия императора разбита, и он вновь теряет трон.

– Такого не может быть! – покачал головой Даву. – Император несокрушим. Гнусная пропаганда.

– Я тоже так решил поначалу, – сказал Маре. – Но потом подумал и сопоставил факты. В этой пьесе поражает то, что ее постановщики называют точные даты – чего, согласитесь, не может быть, если сюжет выдуман. Они присутствуют в виде текста в начале и по завершении живых картин. Еще у меня сложилось впечатление, что для авторов спектакля изображенные события – далекая история, они как бы смотрят на нас сквозь века.

– Абсурд! – не согласился Даву. – Не может быть!

– Рад бы согласиться с вами, ваша светлость, – продолжил Маре, – но обстоятельства… Вас не удивляет сам факт показа живой картины неведомым прибором?

– Удивляет, – согласился маршал.

– Такого устройства нет ни в одной стране мира – более того, я ничего не слышал о таких.

– Что вы хотите сказать? – насторожился Даву.

– Посмотрите! – полковник достал из рукава и выложил на стол несколько цветных бумажек.

– Что это? – маршал взял в руки одну из них.

– Ассигнаты[22].

– Русские?

– Нет, ваша светлость, нисколько не походят. Во-первых, они маленькие. Во-вторых, обратите внимание на печать. Ассигнаты такого качества не делает никто в мире. Скажу больше: не в состоянии сделать. Оцените эти изображения, – полковник указал пальцем. – Их словно нарисовал художник. Но это типографская печать – никаких следов карандаша или кисти на бумаге не видно даже в лупу. Да и сама она необычно плотная, хрустящая, с водяными знаками непривычного образца. Ассигнаты несут все признаки денег: цифровой номинал, его подтверждение текстом, подпись главы банка, выпустившего их в обращение.

– Что за банк?

– Это написано здесь, – указал Маре. – Поначалу думал, что по-русски. Но один польский офицер, к которому я обратился за помощью, сказал, что это другой язык. Похож на наречие, на котором говорят в этой местности. Поляк назвал его «хлопским», то есть языком селян. Надпись гласит: «Национальный банк Республики Беларусь».

– Такого государства не существует!

– Совершенно верно, ваша светлость. Однако поправлю: не существует сейчас. Но оно вполне могло появиться на этих землях в будущем. Обратите внимание на эту цифру, – Маре указал пальцем. – На ассигнатах обязательно ставят дату выпуска.

– 2009 год[23]?!

– Именно так, ваша светлость!

– Вы здоровы, Маре?

– Как никогда. Понимаю, что сказанное мной звучит невероятно, но другой версии у меня нет. Неведомый прибор, который показывает живые картины, ассигнаты несуществующего государства, выполненные с невероятным качеством. Можно, конечно, предположить, что это чья-то шутка, но возникает вопрос: кто в состоянии ее сотворить? Господь бог? Верующий человек примет эту гипотезу, но я атеист. Это вещи из будущего.

Даву пристально посмотрел на полковника, тот не отвел взгляд.

– Как он оказалось у вас? – спросил маршал.

– Позвольте, я расскажу подробно?

– Присаживайтесь! – Даву указал на стул сбоку.

– Мерси.

Маре устроился на обтянутом шелком мягком сиденье и начал:

– В тот день я находился в передовых частях нашего авангарда. Выполнял ваш приказ: добыть сведения о передвижении Багратиона. Проезжая мимо бивуака вестфальских гусар, заметил необычное оживление у одного из костров. С десяток гусар что-то рассматривали, сопровождая это изумленными возгласами. Любопытство – необходимое качество разведчика, и я подъехал ближе. По рукам вестфальцев ходил этот прибор, – Маре указал на дощечку, – они тыкали в него пальцами, прибор в ответ начинал светиться, гусары изумленно вскрикивали. Я сразу понял, что столкнулся с чем-то необычным, и предложил вестфальцам купить у них эту вещь.

– Дорого заплатили? – сощурился Даву.

– Пять наполеондоров[24] и бочонок бренди.

– Не дешево, – хмыкнул маршал.

– Оно того стоило, ваша светлость. Я это понял, как только взял прибор в руки. У меня ушел день, чтобы разобраться в его устройстве. На самом деле это простая вещь, нужно лишь правильно нажимать вот здесь, – он указал пальцем, а затем двигать пальцем по стеклу и трогать маленькие картинки на нем. Я спросил у гусар: есть ли у них другие необычные вещи. Они нашлись. Пришлось прибавить бычка для котлов гусар, но взамен я узнал, как вещи появились у вестфальцев. С их слов, они двигались по дороге в поиске авангарда Багратиона и наткнулись на труп необычно одетого молодого мужчины, которого кто-то зарубил саблей. Обыскав его, гусары разжились необычными трофеями. Разумеется, соврали, – пожал плечами полковник. – Они же сами его и зарубили – обычное дело для союзников.

– И не только их, – заметил Даву. – К сожалению, наши войска ведут себя непозволительно по отношению к местному населению, а их командиры потакают этим грабежам. Из-за этого мы имеем проблемы со снабжением армии, особенно с фуражировкой. Население прячет продовольствие и уходит в леса. Ладно, были бы это русские, но вести себя так с союзным нам польским населением[25]!

– Вы совершенно правы, ваша светлость, – не стал спорить Маре, подумав: «На территории Польши и Пруссии было не лучше[26]. Вот что бывает, если призвать под свои знамена всякий сброд». – Я понял, что столкнулся с невероятным, и предложил вестфальцам доставить мне труп этого человека, пообещав щедрую награду в виде еще одного бочонка бренди. Их это воодушевило: несколько гусаров вскочили в седла и ускакали. Однако, вернувшись к вечеру, сообщили, что труп исчез. Его кто-то забрал. На дороге они обнаружили свежие следы от колес повозок и подошв русских сапог. У наших солдат они с квадратными носами, у русских – закругленные[27]. Вестфальцы сделали вывод, что тело подобрала какая-то отставшая от своих часть Багратиона. Не верить им у меня не было оснований: гусары очень сожалели, что не получат награду.

– Но зачем русским труп? – удивился маршал.

– Незачем, – кивнул Маре. – Из чего следует вывод, что неизвестный жив. Поняв это, я отправился к командиру гусаров. Попросил его отправить по следам русской части эскадрон, захватить и привезти живым странного человека. Тот отказался, объяснив это тем, что люди и кони устали, испытывают недостаток в провианте и фураже, и такое им не по силам.

Даву скривился.

– Пришлось предъявить документ с вашей подписью и потребовать исполнения приказа, – продолжил полковник. – После этого вестфалец, скрипя зубами, согласился. – Командиру эскадрона я дополнительно пообещал щедрую награду, иначе эти увальни отъехали бы на десяток лье, переждали бы день и вернулись, заявив, что никого не встретили. Гусары отправились по следам русских и вернулись через два дня. Командир эскадрона сообщил, что они шли по следам отступавших русских, но так и не догнали их. По пути он высылал дозоры, и один из них не вернулся. В его составе, к слову, был гусары, продавшие мне вещи из будущего. Дело шло к вечеру, командир эскадрона велел встать на ночлег, а утром продолжить поиски. Объяснил это тем, что кони устали, но я ему не верю. Не захотел рисковать. Утром гусары продолжили преследование и наткнулись на поляну, где останавливались русские. Там же нашлись трупы пропавших гусаров и костяк наполовину съеденной лошади. Командир приказал эскадрону возвращаться. Мне он заявил, что их слишком мало для разгрома русского отряда.