Все трое пожали плечами.
— Я сказала, что жёлтый — цвет моей удачи. А ещё, — она сникла и грустно улыбнулась. Посмотрев в даль, Вика добавила, — Я очень соскучилась за моей Вероничкой.
Илья проследил за её взглядом и увидел, копошившихся в песочнице, малышей.
— Ты думаешь, что это твой луч? — спросил он.
— Я не знаю. Я так устала. Ты, вы все даже представить не можете, как я устала. Я понимаю… да, я отдаю себе отчёт, что от моего выбора зависят и ваши судьбы тоже. Но этот луч, — она указала рукой на вектор прямо перед собою, — Он мне кажется самым подходящим.
Вика сделала шаг в направлении, выбранной ею же, дороги.
— Стоп, стоп, стоп! Минуточку, — остановила её Ленка, — Это же очень важный вопрос! И обдумать его надо основательно. Ну, предположим, жёлтый ты любишь! Ну и что? Я тоже вон, подсолнухи люблю. Что дальше? — Она указала рукой в сторону вектора. — Дальше ещё лучше! Ничего себе сюжет! Дети, в роли которых выступают карты. Боже, как же мне уже дурно от них. Да под эту ассоциацию даже Анюта со Славиком подойдут.
— А она права, — согласился Виталик.
Только Вика улыбнулась устало и сказала:
— Посмотрите, что дальше, за детской площадкой вы ведете?
— Какую-то железную дорогу с поездами. Всё!
Она посмотрела на Ленку и продолжила:
— Всё. Всё это уже было когда-то в моей жизни. Я не знаю, я просто чувствую, что мне туда.
Не говоря больше ничего, Вика стала спускаться вниз, к выбранному лучу.
— Отлично! А нам что делать? Сидеть здесь и ждать её на холме?
— Можете оставаться с Виталиком. А я пойду за Викой.
Ленка с Гиляком переглянулись. Но оставаться на холме побоялись, и отправились следом за ребятами.
На подсолнуховом поле Вика даже останавливаться не стала. Заглянув в несколько карт, она увидела цветочную тематику. Чем-чем, но вот флористикой она совсем не увлекалась. Вике эта тема была весьма чужда.
— Почему она не стала смотреть в подсолнухи? — спросил Виталик тихо у Ленки.
— А ты что? Сам не видел, что там за сюжеты? Лютики-цветочки. Будто кадры из мультика про Незнайку. А у Вики даже кактус на рабочем столе, возле компьютера сдох.
— Почему?
— Оказывается, его тоже поливать надо. Не-е-эт! Не её это, цветоводство, не её.
На следующей площадке, в песочнице, играли… карты. Наряженные в платьишка, рубашонки и штанишки, они суетились и сновали из стороны в сторону, на тоненьких спичечных ножнах и с такими же тонюсенькими ручонками. И ни до кого им не было дела. Они игрались в песочнице, не обращая внимания на людей.
— Это всё, конечно, очень мило. А как мы рассмотрим, что именно на них изображено? — спросил Виталик.
— Не знаю, — покачала головой Вика, — Но что-то придумать надо.
— Да чего тут думать. Это же, как будто бы, дети! Верно? — Все посмотрели на Илью, не понимая, к чему он клонит. — Так давайте сыграем с ними во что-то, что заставит их снять, хотя бы, по одной одежонке.
— Играть с картами на раздевание! Это что-то новенькое, — засмеялся Виталик. — Такого в моей жизни ещё не было.
— А ты только девчатам привык глазки строить, чтобы они тебе поддавались и проигрывали? — в очередной раз подколола его Ленка.
— Ну в общем-то да. С картами, думаю, посложнее будет.
— А что, если сказать им, что они запачкались в песочнице и всем нужно переодеться. Сколько их здесь? Штук двадцать, не больше?
— Это хорошо, если окажется, что они послушные, — возразил Илья Ленке, — А если нет?
— Карты? Послушные? Ты-то хоть себя слышишь?
— Придумала! — воскликнула Вика. — Посмотрите вокруг! Это же детский сад! А что делают дети в детском саду?
— Что? — переспросил Виталик.
— Да спят они там!
— А-а-а! Ну тогда, — он вышел вперёд и громко скомандовал, — Так, кортышня! Заканчиваем в песочнице возиться и быстро на боковую! Время обеденного сна.
Словно по команде воспитателя, побросали они ведёрочки, лопатки и прочий незамысловатый инвентарь для песочницы. Взявшись за руки, парами, шагали карты-малыши в одноэтажное здание, что стояло возле песочницы и павильона.
— Это ж надо иметь настолько больную фантазию, чтобы до такого додуматься! — возмущалась Ленка. — Шизофреник этот Манекен, не иначе. И самое обидное, что мы в его руках.
— Пока в его руках, — поправил её Илья.
А между тем, по команде воспитателя, в роли которого выступил Виталик, маленькие карты стали снимать с себя свою одежду и укладываться на кроватки.
— Ты как знала, — подойдя к Вике поближе, сказал Илья.
— Это моя ассоциация с детским садом помогла. Я больше всего на свете не любила спать в саду. А нас всех всё равно заставляли. Ну что ж, пора за дело!
И Вика, вместе с ребятами стала прохаживаться между рядами кроваток. Некоторые карты натягивали на себя одеяльца.
— С ума сойти можно! — удивлялась Ленка, — Они как живые, настоящие. Ведут себя, будто и правда дети.
На самой первой карте Вика увидел маленькую девочку. Она весело игралась со щенком. Но вдруг пришли какие-то люди и забрали маленького пушистика с собой. Горю девчушки не было предела. Она рыдала так громко и безутешно, что её настроение даже немного передалось игрокам. Подняв глаза к небу, она увидела, проплывающее мимо, облако. Его силуэт был похож на щенка, который весело вилял своим куцым хвостиком.
— Пойдёмте дальше, — сказала Ленка, — А то сил нет смотреть на слёзы этой крошки. Тем более, что я тоже очень люблю собак.
— Подожди, — бросил в её сторону Илья. Он стоял рядом с Викой и осторожно спросил её, — У тебя тоже такой случай был в детстве?
Она утвердительно кивнула, а потом сказал:
— Всё так и было. Мы с моей старшей сестрой подобрали щенка возле дома. Принесли домой. Отмыли его, накормили и слёзно упросили родителей, чтобы позволили нам оставить Дружка у себя. Но совсем скоро отыскались его хозяева. И щенка пришлось вернуть.
Она сделал шаг вперёд. На следующей карте, в открытом кузове большой грузовой машины ехали две девочки. Одна из них была постарше, и выглядела на 15 лет. Второй же было не больше десяти. Весь кузов вокруг них был заставлен мебелью, книгами и бытовой техникой. И ещё множеством деревянных и картонных ящиков. Крышка одного из них приоткрылась и можно было, безо всяких помех разглядеть, что происходило внутри того ящика. А в нём мягкий плюшевый мишка и кукла, в опрятном голубом платьице с оборкой, пили чай из крошечной детской посуды.
— Да кто из нас не верил в детстве, что игрушки живут своей собственной жизнью? — возразил Виталий. — Так что, эта карта подходит многим.
— И всё же, Виталик, эта карта тоже напрямую относится ко мне. Здесь показан наш переезд на новое место проживания. Отец мой был военным, так что за своё детство мы раз восемь переезжали всей семьей. И училась я в пяти школах. Больше трёх лет ни в одной не задержалась.
На следующей карте, с самого начала разворачивался сюжет, который не очень-то ассоциировался с детством. Пожилой охотник, с ружьём наперевес, выслеживал дичь. В сопровождение он взял с собой на охоту шуструю таксу, которая ни минуты не сидела на одном месте, и… маленькую девочку лет семи.
— А-а-а! Вот теперь понятно, что к чему. Викусь, а это твой дедушка, скорее всего?
— Да, — ответила она Ленке. — Папа часто возил нас с Марусей, моей старшей сестрой, к своим родителям. Дед Матвей каждый раз звал меня с собой на охоту. Он это называл «Уток попужать». Когда он брал кого-нибудь на прицел, я закрывала уши и представляла, что из дула ружья вылетит салют и никого не убьёт. Все останутся целы и невредимы.
— Так вот почему на карте ружьё астрами стреляет, — улыбнулся Илья.
На очередной карте, на берегу реки возле небольшого мостика, над сломанным велосипедом склонилась девочка. Она закрыла глаза руками и горько рыдала. От погнутых рамы и переднего крыла, велосипед не мог дальше двигаться. И казалось, это горе было вселенского масштаба, не иначе. А ветки плакучей ивы, что росла неподалёку, на берегу той реки, с состраданием и лаской гладили девчушку по голове и плечам, пытаясь успокоить и хоть как-то отвлечь от беды.
