––Привет, привет, дорогие мои! – весело поздоровался с ними Максим. – Заждались? Прошу прощение за маленькую задержку. Пробки проклятые – бич Москвы.

––Не извиняйся, мы никуда не торопимся, – ответил Алекс, пожимая руку друга. – А пробки везде одинаковы… Ну, куда ты нас решил затащить, Сусанин?

––Приедем – увидите. Райское местечко! – с загадочной и многообещающей улыбкой ответил Максим, подхватывая с пола небольшую, но увесистую, спортивную сумку. – Это что, припасы? Я же сказал, что всё приготовил.

––Ничего, ещё и этого будет мало.

––Да я же за рулем.

––Женя поведет машину. Домой вернём в целости и сохранности.

––Конечно, Максим, не беспокойся. Тебе с Алексом можно и расслабиться, а то всё дела да дела… – поддержала мужа Джеки. – Ничего не случится в твоём агентстве без шефа.

––Ну, если так, не возражаю…

Небольшой двухмоторный "Фокер" мягко коснулся бетонной полосы и, пробежав по ней, плавно погасил скорость. Свернув на рулежную дорожку, ведущую в сектор чартерных рейсов, самолет, наконец, замер. Гул турбин смолк, и в салоне раздался чей–то вздох облегчения.

––Где же реаномобиль? – нервно спросил респектабельный мужчина лет пятидесяти, с нескрываемым волнением всматриваясь в иллюминатор и пытаясь отыскать взглядом встречающих спецрейс. – Ох уж эта русская расхлябанность и непунктуальность…

––Успокойтесь, господин Танненберг, всё будет в порядке, – попыталась ободрить его молодая красивая женщина в белом халате, сидящая у изголовья девушки, пораженной смертельным недугом. Она заботливо и внимательно следила за состоянием своей подопечной на всём пути от клиники в Берлине до аэропорта и потом все три часа перелёта, заставившего всех изрядно понервничать.

Девушка отреагировала на слова врача слабой улыбкой. Она лежала на кровати–каталке, обвешанная датчиками, от которых тянулась паутина разноцветных проводов к сложному медицинскому прибору, на мониторе которого бесстрастно бежали волнистые и ломаные линии, отображающие малейшие изменения в функционировании организма. Болезнь забрала все её силы, и она находилась на волоске от смерти, но в глазах светилась последняя надежда обречённой, цепляющейся за спасительную соломинку.

––Да где же они, чёрт побери! – тихо выругался отец девушки.

––Они уже едут, – сообщил высокий сухощавый мужчина в очках, указав рукой в иллюминатор противоположного борта. – Командир, готовьте трап, – сказал он, вышедшему из кабины, пилоту и, обернувшись к врачу, вежливо попросил. – А вы, доктор Клёнова, подготовьте сопроводительные документы. Сейчас мы подпишем акт, и вы свободны.

––Документы у меня, – ответила Клёнова, – но я должна убедиться, что Катрин благополучно доедет до вашей клиники, господин Раскин. Я несу ответственность за пациентку…

––Ваша миссия закончена, доктор. Согласно контракта вы несёте за неё ответственность только до аэропорта назначения, – сухо напомнил ей Раскин. – Все дальнейшие заботы о Катрин берёт на себя клиника, которую я представляю. Таковы условия контракта, и я не вижу причин для спора.

К самолёту подкатил белый фургон с надписью "Реанимация". Бригада врачей быстро перенесла пациентку из самолёта в машину, но, прежде чем подписать документы, доктор Клёнова лично проверила правильность подключения и работы оборудования. Всё соответствовало требованиям по перевозке таких больных, и она с неохотой и сомнением поставила свои подписи на бумагах. Раскин тоже расписался, вернув ей два экземпляра, и уселся в фургон. Последним садился отец девушки. Он задержался у двери и смущённо сказал доктору:

––Извините, Элен, мы вам очень признательны за всё. Но контракт есть контракт, и мы вынуждены соблюдать все его пункты. В том числе и конфиденциальность. Вы же понимаете, что для Катрин это последний и единственный шанс… В Берлине она могла бы не дождаться подходящего донора…

––Да, я понимаю, – ответила доктор. – Что ж, желаю Катрин и вам удачи. Надеюсь, всё будет хорошо.

Господин Танненберг молча кивнул и сел в машину. Реаномобиль резво тронулся с места и помчался в сторону здания аэропорта, чтобы пройти пограничные и таможенные формальности, а Елена Клёнова ещё долго стояла в растерянности и глубокой задумчивости и смотрела ему вслед, терзаемая сомнениями и смутными тревожными подозрениями…

Вылазка за город на пикник удалась на славу. Максим привёз друзей в тихое и невероятно живописное место с небольшим чистым озером на краю бора, лежащего в подкове невысоких холмов, откуда открывалась захватывающая перспектива на цветущие луга и поля, теряющиеся в сизой дымке у самого горизонта. Джеки была в восторге от этих красот и наслаждалась общением с природой, пока мужчины занимались сугубо мужским делом – разведением костра и приготовлением шашлыков. Потом они долго сидели за накрытой "скатертью–самобранкой", и им было что вспомнить и чем поделиться друг с другом.

В Москву они вернулись вечером, когда на улицах уже зажглись фонари. Доставив подвыпившего друга домой, Алекс и Джеки хотели вызвать для себя такси, но Максим уговорил их задержаться, чтобы вместе выпить кофе и обсудить совместные планы поездки в Тольятти. Все трое давно не были в родном городе и решили ехать вместе, но у Марьина ещё оставались кое–какие незавершенные дела в детективном агентстве, владельцем и руководителем которого он являлся. На правах хозяина Максим пошёл на кухню, чтобы сварить кофе, оставив друзей в гостиной у телевизора. Вскоре послышался звон падающей посуды, и Джеки вызвалась помочь ему. Алексу не хотелось сидеть одному перед "ящиком", но неожиданно в кармане раздалась трель телефона. Это звонил Келер из Мюнхена.

––Добрый вечер, Алекс.

––Привет, Фред.

––Как отдыхаете? У вас всё в порядке?

––Да, всё просто замечательно. Джеки в восторге. Воздух родины и впрямь целебен. Я давно не видел её такой… счастливой и жизнерадостной. Кстати, сегодня мы были за городом вместе с Максом и только что вернулись с пикника. Ей очень понравилось на природе, и она даже вспомнила как выглядят окрестности того городка на Волге, где родилась.

––Вот как? Очень рад за Джеки. Я уверен, что память восстановится… – с искренним удивлением и оптимизмом ответил Келер и с лёгкой тревогой сообщил: – Алекс, звонила твоя дочь…

––Алёнка?! Что–то случилось? – забеспокоился Кленов.

––Точно не знаю, но она была взволнована. Хотела посоветоваться с тобой о чём–то важном. Я сказал, что ты в Москве и дал номер твоего мобильника и телефоны нашего генерального представительства. Кстати, она тоже в Москве, но не надолго. Какие–то срочные служебные дела…

––Срочные дела в Москве?.. У врача?.. И она ничего тебе не объяснила?

––Нет. Сказала только, что завтра возвращается в Берлин, но ей обязательно надо с тобой переговорить.

––Ладно, буду ждать. Спасибо, что предупредил, Фред.

––Не за что… Да, вот ещё что… Макс, наверное, рядом?

––Да. Мы у него дома. Макс и Джеки варят кофе.

––Передай Максу трубку. У меня для него есть информация.

––Да?.. Секретничаете?

––Какие от тебя секреты?.. Макс попросил меня разузнать об одном человеке. Наверное, ведёт какое–то расследование в своём агентстве.

––Ладно, сейчас передам, – ответил Клёнов и направился на кухню, но едва не столкнулся с женой, несущей в руках поднос с дымящимися чашками. – Максим, тебя Фред просит… – сказал он, передавая трубку другу и помогая Джеки расставить чашки на столе.

––Фред? – удивился Максим. – Ах, чёрт, я и забыл!.. Алло, Фред, я слушаю, – сказал он в трубку. – Так… Минутку, сейчас запишу… Да… Как? Отто Брандт? Понятно… Проживает в Нюрнберге?.. Так… Записал… Спасибо, Фред.

Алекс слышал разговор друга и насторожился, когда тот произнес имя этого человека. В памяти Клёнова сразу же всплыло неприятное лицо наглеца, пытавшегося непристойно приставать в самолёте к Жене. Он сдержался от расспросов Максима, и они сели за стол выпить кофе. Потом Джеки отнесла посуду на кухню, а Алекс предложил другу выйти на лоджию покурить.