2 февраля 1967 года

Недавно я вдоволь насмеялся. Когда позавчера я нес вахту у радиостанции, сержант Паулсон задумал подкрасться в палатку, чтобы застать меня спящим. Я услышал, как он крадется, и выглянул из палатки. Паулсон как полз по земле, так и застыл. Я понял, что он хотел поймать меня, и не удержался, чтобы громко не расхохотаться. Паулсон был настолько посрамлен, что ему ничего не оставалось, как встать и уйти прочь. Ну и сволочь же он. Всегда говорит мне, что негры лентяи, не хотят помогать друг другу и тому подобную чепуху. Я сказал ему, что он дурак.

Все белые здесь такие. Но я все же думаю, что теперь кое-что изменится. Особенно здесь, где каждый хочет выжить. Однако для "господина Белого" это, кажется, не имеет никакого значения. Все негры во взводе начинают жаловаться и роптать, но, по-моему, недостаточно. Командир взвода лейтенант Олден обычно зовет нас, негров: "Эй, вы". Зерман, этот еврей из Нью-Йорка, кажется, тоже недоволен этим, но ему и самому нелегко. Сержант Гоулас поворачивает, куда ветер дует. Иногда он поступает по-человечески. Но бывает, что он относится к нам, неграм, как к грязным животным. Что за чертовщина! Может быть, на него давят?

Еще десять месяцев этой сволочной службы. Эти белые изводят меня больше, чем "чарли". Я многое усвоил здесь. Белые хорошие "преподаватели".

7 февраля 1967 года

Зловещее предзнаменование: Паулсон говорит, что я обрабатываю данные для стрельбы недостаточно быстро. Надо готовиться к службе не на транспортере.

9 февраля 1967 года

Полетел со своего хорошего места на бронетранспортере. Прекрасный сержант Паулсон нанес еще один удар. Он сообщил мне эту новость с улыбкой. Теперь я - передовой наблюдатель Паркс, приписанный к бронетранспортеру управления огнем первого взвода. При выполнении боевой задачи наш взвод сходит с бронетранспортера и преследует "чарли" пешим способом. Я должен нести на себе проклятую радиотелефонную станцию с антенной, которая представляет собой отличную цель для противника. Эти обязанности должен выполнять сержант, но Паулсон и не думает повышать меня. Сволочь он поганая.

12 февраля 1967 года

Это патрулирование на передовой линии действительно опасное дело. Тут надо быть смелым и выносливым. Вчера нам пришлось пройти шесть километров по рисовым полям. Я чертовски намучился, но зато потерял немного в весе - это хорошо. Прошлые две недели наша рота была придана пехотному батальону. Плохо, когда нас придают кому-нибудь, потому что с нами делают все, что им вздумается. Пехотный командир страшно не любит механизированные группы. Он заставляет нас вылезать из бронетранспортеров по самым незначительным предлогам. Мы выполняли всего два боевых задания, а устали как черти. Сегодня прибыла остальная часть нашего батальона, она сменит нас, и мы немного отдохнем.

Вполне вероятно, что в ближайшее время нас направят на охрану дороги. Это прекрасная работа. Все, что от нас требуется, - это обеспечить безопасное движение по дороге и держать города и селения открытыми. Ходят также слухи, что нас, возможно, направят в район базы Фокстрот для поддержки пехотного батальона. Слухи, слухи и слухи. Армия только ими и живет.

13 февраля 1967 года

Иногда любознательность полезна. Вчера я просто так, чтобы провести время, бродил около ротной канцелярии и разговорился с писарем о том, как вырваться отсюда без того, чтобы попасть на губу или быть отправленным на носилках. Он разыскал какое-то наставление, и мы нашли в нем статью, в которой говорится: "Если солдату осталось служить менее девяноста дней и если он принят официально признанным колледжем, он может быть уволен раньше, так, чтобы начать занятия со своим классом". В качестве доказательства требуется всего-навсего письмо о приеме. Стало быть, мне нужен такой колледж, который написал бы письмо о том, что я принят. Сообщил об этом отцу.

15 февраля 1967 года

Сегодня был вынужден несколько раз укрываться от свистящих пуль. И это не так уж просто. Мы были в маленьком городке, недалеко от Май-Тхо. Я создал себе репутацию героя тем, что немного пострелял по вьетконговским снайперам. Познакомился с хорошенькой девушкой. Она обещает каждую неделю стирать мое белье. Это неплохо, конечно, но я заплачу ей за это.

18 февраля 1967 года

Слухи оправдались. Мы на базе Фокстрот и снова участвуем в небольших операциях. Здесь тоже трудно. Мы всегда стремимся отогнать "чарли" пораньше, поэтому встаем в четыре тридцать и выезжаем. Когда наши бронетранспортеры движутся в этот ранний час, как какие-то бесформенные звери в предрассветной мгле, становится жутко. Все кругом кажется искаженным.

С началом февраля дождливый сезон здесь прекращается. Сейчас уже жарко и сухо. Дома, наверное, уже навалило много снегу. Хорошо им там. Снег дает пищу для размышлений. Получил очаровательное поздравление с днем святого Валентина и любовное письмо от девушки по имени Диди. Я ее не знаю. Мой адрес дал ей отец.

19 февраля 1967 года

Недавно у нас убило несколько человек, главным образом пулями снайперов. Большинство жертв - результат неосмотрительности самих ребят. Не удосуживались укрываться в небезопасных районах. Таких, которые соблюдали бы эту предосторожность во всех случаях, у нас нет, но я по крайней мере стремлюсь к этому.

Я не пренебрегаю опытом, полученным в течение последних двух месяцев. Здесь всегда надо быть начеку. Позавчера, когда над головой свистели пули, я очень боялся, но сдержал свои чувства. Я только один раз вылез из укрытия без надобности. На мое счастье, "чарли" не ожидали в эту минуту появления цели. Больше я такой оплошности не допущу.

Пока мы выезжаем из лагеря только для проведения дневных операций, на ночь возвращаемся на базу. Но я слышал, что подготавливается крупная операция южнее Сайгона и мы не возвратимся на базу в течение нескольких дней, а может быть, и недель.

22 февраля 1967 года

Сегодня около двух часов ночи противник атаковал деревню в нескольких милях от базы. Мы быстро сели в машины и выехали, стреляя во все стороны. Но противник ожидал нас и открыл сильный ответный огонь. Некоторое время положение было напряженным. "Чарли" упорно сопротивлялись и продолжали нажимать на нас, несмотря на то что с нашей стороны против них действовало около тридцати машин. Кругом свистели снаряды, мины и пули. Шум стоял невероятный. Каждый выкрикивал какие-то приказания, которые никто не выполнял. Визжа и плача, бежали вьетнамские жители, они то и дело падали на землю, пытаясь прикрыть собой своих детей. Некоторые вьетнамцы собирались в группы и протягивали руки к небесам в безмолвной молитве. Я большую часть времени разговаривал по радиотелефону с бронетранспортером управления огнем. Потом нашего белого артиллериста ранило в руку. Я заменил его у орудия и начал стрелять по дереву, на котором сидели три снайпера. Должно быть, я попал в них, оттуда больше не стреляли. Это показалось мне даже забавным, но только после того, как стрельба прекратилась. Вся эта кутерьма продолжалась около получаса, но мне показалось, что прошел целый год.

24 февраля 1967 года

Вчера была еще одна операция по прочесыванию местности. Мы вели поиск в лесной полосе, в которой оказалась вьетконговская деревушка. "Чарли" поблизости не было, но в деревне остались семьи солдат противника, поэтому обстрел деревни минометами оказался невозможным. Было очень жарко, а нам пришлось много ходить пешком, так как пробираться на бронетранспортерах было невозможно. Когда мы прочесывали деревню с заряженными винтовками, дети бежали к своим матерям и плача цеплялись за них. У меня больше нет терпения ждать, когда прекратится эта кровавая война. Время тянется очень медленно. Каждый день мы выезжаем на поиск, чтобы убивать и убивать. Если мы никого не находим и не убиваем, наступает разочарование. Смерть, которую я повседневно наблюдаю, ужасна. Надеюсь, что со временем это выветрится из моей памяти.

26 февраля 1967 года