Посланники, как всегда, появились внезапно. В тяжелой задумчивости Демиург сидел на ступенях нисходящей лестницы. Золотистые лучи света гладили теплый мрамор у его ног, а дальше все растворялась в клубящейся дымке Великого предела. И вдруг перед ним, сметая багряные завитки опавших листьев, закружились два огненных вихря. По мере того, как движение замедлялось, все яснее проступали контуры крылатых фигур. Подобно каплям и из одного ручья, посланники не отличались друг от друга. Безупречно красивые правильные лица, сложенные за спиной сверкающие крылья, ниспадающие огненными струями складки одежды. Однако, Демиургу показалось, что один из ангелов, материализовавшись, все еще продолжает пропускать свет, а лицо и фигура второго приобрели темный оттенок.

   Поднявшись, Демиург шагнул навстречу посланцам. На их лицах он уже читал слова приговора.

   - Ты должен уничтожить седьмое творение! Решение принято! - безжалостно провозгласил темный посланник. Но в голосе светлого проскользнули нотки сочувствия:

   - Знаем, как тебе тяжело это сделать,но надо выполнить волю Совета.

   Понимая, что вряд ли сможет что-то изменить, Демиург сделал отчаянную попытку спасти свое детище. Подбирая слова в защиту, он чувствовал, как его переполняет любовь. Точно также там, в неудачно сотворенном им мире, некоторые матери любили своих безнадежно больных от рождения детей. Любили, вопреки здравому смыслу, куда сильнее, чем здоровых и сильных отпрысков. Отголоски этой нелепой любви рокотали в его сердце, заставляя отстаивать безнадежное.

   - Мы знаем, каким ты замыслил этот мир! - перебил Демиурга темный посланник - Шесть твоих предыдущих творений были безупречны. Но потом ты решил превзойти совершенство и потерпел неудачу. Смирись и выполни волю Совета!

   - Тебя ценят, как великого творца, и верят, что в дальнейшем ты исправишь ошибки - вторил ему светлый двойник.

   - Мои предыдущие творения были совершенны, но они были скучны! - не сдержавшись, крикнул Демиург.

   - Осторожней! Ты встаешь на путь Проклятого!

   Демиург так и не понял, прозвучало предупреждение из уст темного посланника, или просто яркой вспышкой пронеслось в сознании.

   - Я прошу дать отсрочку! Вы обязаны передать это Совету, - произнес Демиург, хватаясь за последнюю возможность. Темный посланник не удостоил его ответом. Лицо его превратилось в застывшую мраморную маску.

   - Мы передадим просьбу. Но вряд ли это что-то изменит. - с сочувствием произнес светлый, и снова над ступенями закружились вихревые воронки. А потом в приоткрывшемся на миг портале он увидел сверкающие россыпи галактик и две кометы, разрезающие огненными хвостами черноту неба.

   Сгибаясь под тяжестью предстоящего решения, Демиург вернулся к дворцу. В это время, материализуя его мысли, на крышу опустилась тяжелая свинцовая туча. Быстро поглотив фронтоны, сизый туман по верхушкам колон заструился вниз, где в предсмертном отчаянии еще метались лучи света. Не желая видеть, как они задохнутся в холодных объятиях тумана, Демиург вошел во дворец. Тьма окутала верхние окна центральной залы, однако семь гигантских светильников не давали ей проникнуть внутрь дворца. Шесть из них освещали подножья величественных статуй, каждая воплощала один из его миров. Седьмой пьедестал пока был пуст. Подойдя к сиротливо мерцавшему светильнику, Демиург вспомнил, каким грандиозным мыслился символ последнего творения. И тут же он представил, как сам, исполняя волю Совета, погасит этот огонь.

   " Они ведь там даже не успеют понять, что произошло!"

   Вдруг ему показалось, что светильник начал меркнуть. Потом черная тень, отделившись от пламени, стала приобретать хорошо знакомые ему уродливые очертания. Расплывчатая отвергающая все каноны гармонии фигура заградила мохнатой спиной языки огня. Венчала ее несоразмерно большая голова с несимметричными чертами лица и жестокой надменной усмешкой.

   - Ну что, любимчик Совета, хорошо было побывать в моей шкуре?! - произнес насмешливый голос.

   - Оставь свою шкуру себе! А я проклинаю день и час когда согласился дать тебе убежище, - гневно бросил ему Демиург. Ответом был омерзительный холодный смех:

   - Всегда забавлялся ханжеством таких как ты. Наверное, воображаешь себя благодетелем, а ведь просто хотел использовать мой талант. Тебе надоело лепить пресные, одинаково счастливые мирки. Захотелось чего-то острого, яркого. Гнев и любовь, красота и уродство. Все в смешение, все на грани...А может, хотел помериться со мной силой? Думал, наше совместное творение само добровольно придет под твою власть. Так что же, признай свое поражение!

   - Мы оба потерпели поражение! Творение придется уничтожить.

   В ответ снова смех:

   - Так посыпай голову пеплом! Скорби о трудах своих. Скорби о своих любимых созданиях. С меня же хватит радости победы над тобой.

   Молния, разорвав неподвижный воздух, ударила в место, где только что стоял Проклятый. Однако, со свойственным ему проворством, он успел отскочить и скрыться в толщине стен. Задыхаясь от гнева, Демиург покинул дворец. Стычка неожиданно придала ему силы и желание бороться. Колонны дворца все еще были окутаны туманом. Однако, свет смог прорвать свинцовое облако, и проблески его победивших лучей рождали удивительную красоту, недостижимую при ясной погоде.

   " На грани, в смешении! Вот она истинная красота, вот оно совершенство!"

   Именно так и был задуман его седьмой мир. Но что-то не получилось. Красота, совершенство, любовь сверкали в нем яркими вкраплениями драгоценных камней, но все это тонуло в пучине бесконечных страданий. Мир с непонятным упорством возвращался под власть Проклятого.

   Остановившись на лестнице, Демиург снова присел на мраморную ступень, еще хранившую тепло золотых лучей. Он думал, как мало осталось у него времени. Посланники уже донесли его просьбу. Через два три дня новый совет, и тогда уже окончательное решение. За это время там внизу успеет пройти двадцать веков. Может чуточку больше, но все равно он не сможет ничего изменить. Слишком медленно поднимаются нужные всходы. Слишком быстро прорастают плевелы.

   Рядом послышались стук копыт. Красавец олень, склонив величественные рога, лизнул руку своего создателя. И тут же откуда-то из тумана грациозным прыжком появился лев. Встряхнув золотой гривой, он потерся о ногу Демиурга, потом по-кошачьи клубком свернулся у оленьих копыт. В нижнем мире такая встреча неизбежно бы обернулась чьей-то смертью. Лев должен был пожрать оленя, а его жертва либо спасаться бегством, либо проткнуть нападавшего рогами.