– Ты так нервный тик заработаешь, юный Гарри, – окликнула лейтенанта Эви.

Он засмеялся:

– Береги голову, Саймон, – крикнул он.

Саймон помахал рукой, но тут же повернулся к Эви.

– Господи, я скучаю по тебе каждую секунду разлуки, – сказал он, уткнувшись в ее шею. – Я не знаю, когда у меня следующая побывка. Ты будешь писать?

– Постоянно, – сказала она. – Думай про вчерашний вечер, когда тебе нужны будут силы. Думай о болтовне, смехе, тепле и своих друзьях. Помни, как ты пел для всех нас и, самое главное, помни обо мне.

Они стояли, прижавшись друг к другу, пока он не вырвался и не укатил на своем велосипеде с опущенной головой и рюкзаком за спиной. Эви смотрела ему вслед, пока он не достиг ворот в конце дорожки и не повернул налево в направлении Истона. Она почувствовала пустоту, ноги налились свинцом. Вдалеке виднелся холм у Корявого дерева, возвышавшийся над фермой Фроггетта, рядом с которой стоял дом ее семьи. Она крепче затянула шаль на плечах, быстро помахала Гарри и Джону Ниву и поспешила назад на кухню.

Джек и Эви пообедали в зале для прислуги вместе со своими мамой и папой, Тимом с Милли и всем остальным персоналом, кроме Роджера, которого, очевидно, занял мистер Оберон, приказав отполировать ботинки, ремни и все кожаное, а также почистить всю одежду в его комнате. Может, его хозяин догадался, что Роджер не пользуется большой популярностью у народа под лестницей?

У них осталось совсем немного индюшатины, но достаточно, чтобы приготовить восхитительный суп, который подали вместе с ячменным хлебом, – с ним Эви и миссис Мур решили поэкспериментировать на тот случай, если пшеница окажется в дефиците. В дополнение шел сыр с домашней сыроварни, маринованные помидоры миссис Грин, а также остатки гуся и ветчины. Жаркое из ягненка передали пациентам вместе с пшеничным хлебом, который они предпочитали. Для двух молодых людей был выполнен специальный заказ. У одного это был омлет, а у другого – печень с беконом. Это была большая удача, потому что они оба не были внесены в списки и учтены, пока Эви не решила навестить их накануне поздно вечером, чтобы поинтересоваться, как она может воодушевить их к проявлению интереса к еде. Сегодня они оба приняли сидячее положение. Это был важный первый шаг.

Волонтеры накрыли столы в зале для прислуги под неусыпным контролем лакея. Мистер Харви попросил Арчи не спешить идти в армию добровольцем, потому что ему требовалась помощь в исполнении обязанностей дворецкого, но как долго он еще сможет оставаться, было неизвестно. Теперь Арчи расставлял на столе пиво, которое передал мистер Оберон, обедавший вместе со своей сестрой и зятем в комнате леди Вероники. Мистер Оберон встретится с Саймоном и Джеком в клубе Истон Майнерс и довезет их до станции в Госфорне на такси старого Теда. Вождение Теда оставляло желать лучшего, но каким-то образом ему удавалось довезти людей туда, куда им было нужно, причем, как правило, без остановок, несмотря на то что такси было катастрофически побитым, а все придорожные ограждения были покрыты следами от столкновений.

Эви и оглянуться не успела, как уже вновь стояла у старого кедра, махая рукой на прощание своему брату, одна, потому что Милли сказала, что не может смотреть на то, как он уходит. Ее мама с папой крепко обняли его на кухне, где он строго-настрого велел им остаться. Тим бежал за ним до самого гаража во дворе, цепляясь за его ногу и плача, пока мама Эви не уняла его и увела обратно, пообещав печенье.

Пока Джек уходил все дальше, повторяя путь Саймона, взваливая походный рюкзак на плечи, Эви тихо его позвала, решив, что он должен унести с собой немного радости, какие-то хорошие воспоминания, которые будут там с ним.

– Джек, пожалуйста, сходи к ручью, ради меня. Очень важно, чтобы ты это сделал. Поверь мне. Тебе нужна красота.

Он повернулся и махнул рукой.

– Красавица, мне нужно к Марту, чтобы рассказать его дяде и маме все, что я знаю о его гибели.

– Обещай, Джек. Сделай это для меня.

Он пожал плечами.

– Для тебя, лапушка, но ты тоже должна туда пойти. Тебе бы пошло на пользу уходить с кухни время от времени.

Он салютовал ей и пошел дальше. Эви побежала за ним и схватила его за руку, ее шаль совсем сползла с плеч. Она быстро проговорила:

– Ты вступил в стрелковый полк Северного Тайна вместе с мистером Обероном, чтобы убить его за то, что он виновен в смерти Джимми, потому что намеренно поставил его на опасный участок шахты, но он все еще с нами?

Он ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз и качая головой:

– У тебя память как у слона – помнишь любую ерунду, что я говорил. Он был таким же простым парнем, как все мы, отправлен управлять шахтой своим ублюдком отцом. У него не было опыта, и он допустил ошибку, позволив эмоциям управлять им, ведь я был членом союза, костью в его горле. Видишь ли, лапушка, он наказал нас за мою подрывную деятельность, ставя всех Форбсов в плохие забои, но ненависть становится привычкой… Это темная и злобная сволочь, которая захватывает все больше места в твоей душе и может… Как бы то ни было, посмотрим. Ты оставила это позади, я вижу это. Кроме того, вокруг взрывается достаточно снарядов, и мне даже не надо вмешиваться.

Она заслонила ему путь.

– Это не ответ.

Он отодвинул ее в сторону:

– Мне надо идти, Эви.

Он остановился и поцеловал ее – его глаза были такими же темными, как волосы, в кожу навсегда въелся уголь, а бровь пересекал синий шрам – и ей было почти невыносимо отпускать его, но она смогла, глядя ему вслед, видя перед собой старый кедр. Он крикнул через плечо:

– Сначала я навещу нашего паренька.

Она кивнула.

– Ну конечно.

Он помахал рукой и пошел дальше, когда услышал ее окрик:

– Я положила кое-что в твою сумку. Посмотри и отправь посылкой, когда будешь во Франции.

Он лишь снова помахал рукой.

Джек чувствовал гравий и снег у себя под ногами и слышал, как Эви добавила:

– Будь осторожен, будь удачлив.

Это шахтерская присказка, но он подумал, что она подходит и для солдата. Он несколько раз глубоко втянул воздух, но единственным, что он мог почувствовать, была Франция. Он дошел до дороги, повернул налево и почти сразу направо, вниз по проселочной дороге, покрытой заиндевевшими лужами и глубокими сугробами вдоль заборов. Ворота покрылись инеем и немного напоминали рождественский торт Эви, если дать волю воображению. Они заскрежетали, когда он открывал их, за ними навалило снега.

Кладбище располагалось через несколько участков от Истерли Холла, но все же находилось в его владениях. Здесь была деревенская церковь протестантов, и его мама ни за что бы не позволила, чтобы Тим нашел вечный покой на церковной земле. Когда настало время похорон, Джек был против хоронить Тимми на земле Брамптона, но где же еще?

Снег почти полностью скрыл множество следов, ведущих к могиле брата Джека. Он добавил к ним свои, зная, что сможет найти место с завязанными глазами. Он дошел до могилы, которую тоже занесло снегом. Он стоял, опустив голову, и, когда нашел в себе силы говорить, произнес:

– Знаешь, паренек, я и забыл, какое тут прекрасное местечко. Тихо. Немного птичьих песен, и весной здесь расцветут фиалки. Тебе это понравится. Это уж точно лучше, чем быть брошенным в эти проклятые братские могилы с кучей других, над которыми не слышно никаких птиц, только грохот чертовой артиллерии. Помнишь, ты сказал, что слышал кукушку в феврале или даже раньше. Просто здоровенный чертов голубь, да? – Он остановился, чувствуя, что его голос дрожит.

Он обернулся и поглядел на церковь, где отслужил погребальную службу и повенчал их с Милли – именно в таком порядке – пастор Мэнтон.

– Ну а что, парень, мне оставалось делать, кроме как жениться на ней, после того как Эви привела ее к нам беременную? Это уж порядком лучше, чем работный дом. Милли назвала его в честь тебя, и это помогло маме, точно говорю. Так что, как я уже сказал, что мне еще оставалось делать, да и какая, к черту, разница? Эх, Тимми, это все какой-то бардак, правда? С твоими оловянными солдатиками было проще, приятель.