Алекс направился к лейтенанту, словно почувствовав в том человека, который может ответить на уместные и естественные вопросы, но возле заборов ему тоже догадались задать вопрос:

– Куда вы идете? – невзрачный человек в скверно сшитом сером костюме смотрел на гостя милицейскими глазами.

– Хочу посмотреть площадь.

– Сегодня нельзя.

– Я просто гуляю.

– Гуляйте в другую сторону.

– А что здесь происходит?

– Я позову старшего.

Серый, видимо, не специалист по диалогам, исчез, чтобы появиться через минуту в сопровождении другого и тоже серого человека.

– Что вам нужно на площади? – начал второй серый подготовленным голосом.

– Кто-то собирается напасть на город? – вопросом на вопрос ответил Алекс.

– Вы кто?

– Я иностранец, приехал издалека.

– Минуточку.

Второй серый также растворился. В этот раз пауза оказалась длиннее, зато третий появившийся не только был прилично одет, но и оказался человеком дела:

– Документы предъявите.

Алекс открыл рот, но третий, глядя в предъявленную бумагу, сказал тоном, не допускающим возражений:

– Сюда нельзя.

– Я не понимаю почему.

Человек поднял голову, и Алексу наконец-то хоть кто-то улыбнулся.

– Не надо ничего понимать. Мы вас задерживаем, до выяснения обстоятельств.

Его поручили испуганному человеку с пистолетом, потом еще дважды передали из рук в руки. Новые знакомые принимали задержанного неохотно, как будто он был испорченный просроченный товар, за который не выручишь много.

Случайно или намеренно, но сложная операция была проведена таким образом, что желание иностранца исполнилось. Он был дважды проведен через всю площадь и рассмотрел вблизи возводимые укрепления. Прямо посреди площади из огромных камней выстроили стену высотой в два человеческих роста. Перед стеной, метров за двадцать, лежали кучи из более мелких камней. Возле стены сколачивали деревянную площадку, похожую на крохотную сцену, на которую вели три ступеньки.

В конце концов кто-то догадался его отпустить, повернув лицом в сторону гостиницы и легонько подтолкнув.

На обратном пути Алекс недоумевал и сожалел, что доставил столько волнений милым людям, которых он отвлек от срочных приготовлений. Он испытывал к ним благодарность за то, что, несмотря на очевидные проблемы, они сумели скоординироваться так, чтобы удовлетворить его, в сущности, праздное любопытство.

– Кто там? – послышалось откуда-то из глубины.

– Это я, – Алекс стоял в холле гостиницы, пытаясь понять, откуда доносится приглушенный голос. – Вы где?

– Идите на звук.

Он зашел за стойку регистрации и заглянул в приоткрытую дверь позади. Там оказалась узкая вытянутая кухня со столешницей, шкафчиками и мойкой вдоль длинной стены, освещенная слабым электрическим светом и без единого окна.

– Я здесь, – сказал голос ближе.

Алекс прошел через кухню и увидел с другого торца завешенный тряпкой дверной проем, а за ним похожую на шкаф комнату, подсвеченную, вопреки обыкновению, не сверху, а из-под ног.

– Осторожнее, не сломайте голову, – предупредил голос снизу.

Алекс заглянул в квадратное отверстие в полу.

– Залезайте, – сказал хозяин гостиницы. – Мне нужна помощь.

Он с трудом протиснулся по узким ступенькам и оказался в низком тускло освещенном погребе.

– Вы не знаете, что происходит в городе? На площади войска, все огорожено, строят танковые укрепления. На нас что, напали?

– Кому мы нужны, – махнул рукой хозяин гостиницы. – К празднику несогласия готовятся. Посмотрите, что на банке с маринованными опятами написано. Им лет десять, не меньше.

– Ничего не написано, эта слизь на грибы не похожа. Несогласия? Кого с кем?

– Сейчас уже никого и ни с кем. Пережиток. Все, что выбрасывать, ставьте на пол наверх. Проверьте верхнюю полку, особенно соленые огурцы. Мне кажется, запах от них.

– От огурцов точно, – согласился Алекс. – Но не только от них.

В низком сыром полумраке им обоим приходилось стоять неудобно пригнувшись. Касаться макушкой холодного деревянного потолка было как-то не по себе.

– Раньше, – пояснил хозяин гостиницы, – лет сорок назад, были несогласные с драконом. Сначала дракон запретил им собираться. Затем приказал до крови прикусить языки. Потом жег и пытал. Но их становилось не меньше, а наоборот. Эх, огурцы жалко, столько труда!

– Что тут жалеть, посмотрите, лишай в банках.

Хозяин гостиницы щурился, разглядывая банку с огурцами.

– Глаза стали ни к черту, хорошо, что вы пришли. Выкидывайте. Ну вот, тогда в мудрости своей дракон выделил специальный день, когда можно было совершенно безнаказанно выйти на площадь и говорить все, что думаешь. Сам дракон в этот день улетал подальше, чтобы не сорваться и не спалить все к черту.

– Как интересно, – задумался Алекс, – не ожидал такого от дракона. Должно быть, в результате начались волнения.

– Да, но не те, о которых вы подумали. Возмутились мирные и давно на все согласные горожане. Они обратились к дракону с просьбой разрешить возражать несогласным. Сзади вас вино, осторожней, не смахните на пол.

По периметру квадратного погреба в несколько этажей были выстроены полки, а одна из стен была целиком закрыта покрытыми пятнами пушистой белой плесени бутылками. От взгляда в эту сторону щекотало в носу.

– Справедливо, – согласился он. – Если ты не согласен, будь готов к тому, что и с тобой могут быть не согласны.

– Дракон тоже согласился. На площадь привезли камни. Если тебе не нравится выступающий, берешь камень и – раз! – в лоб.

Увлекшись рассказом, хозяин гостиницы чуть не разбил подвешенную на толстом проводе под потолком белую без плафона лампочку. Тени на земляных стенах зашатались.

– Так нельзя!

– Вы не видели этот театр абсурда! Сами бы первый камень схватили.

– Сомневаюсь. Что так возмутило горожан?

– Сам факт. Ну ладно, ты дракон. У тебя свое мнение. Но если ты человек, с какой стати? Чем ты лучше других?

Алекс озадаченно смотрел на хозяина гостиницы, хотелось думать, что тот шутит, но в тусклом освещении нельзя было сказать наверняка.

– Сами виноваты. Говорили, что дракон ограничен в своей мудрости и не имеет права на несправедливости. Что желтоглаз, одноголов и похож на журавля. Что подсуден за грехи. Что период бессмертия дракона надо ограничить двенадцатью годами, что бы это ни значило.

– Подождите, я правильно понял, что дракон натравил жителей города друг на друга?

– Никто никого не натравливал. Дракона в городе не было. Вы про оторванцев когда-нибудь слышали?

– Нет, не слышал.

– Ну, еще услышите. Вот как раз тогда они появились, с них все и началось. Что-то мы с вами разошлись сегодня. Вылезайте наверх, и так уже половину погреба уговорили меня выкинуть.

Алекс словно не слышал собеседника.

– Не понимаю. Почему одни люди кидали камни в других?

– Для упрощения объяснений. Не сильно. Вы зря возмущаетесь. А то мы договоримся до того, что детей нельзя ремнем наказывать. Вылезайте.

Они поднялись наверх и прошли через кухню, оставляя на полу земляные следы.

– Послушайте, – вздохнул Алекс, растирая затекшую шею и щурясь от яркого солнечного света, заливающего холл, – завтра в городе будет праздник, во время которого одни люди будут кидать в других камни. Я ничего не перепутал?

– Все перепутали, – замахал руками хозяин. – Мы же не оторванцы какие-то. Будет семейный праздник, люди будут гулять, радоваться жизни, веселиться. Камни покидают, но ни в кого не попадут. Несогласных теперь днем с огнем не найти. Спасибо мудрости дракона, не зря говорят: одна голова хорошо, а три – совершенство.

– Странные у вас обычаи.

– Людям нужно выпускать пар. Разнесут стену, и легче станет. Сами попробуйте. Если до весны останетесь, будем жечь чучело на масленицу, удивитесь еще больше.

Алекс почти физически ощутил, как внутри него прорастают душевные сорняки. Попытки вникнуть в городские нравы отражались волнами головной боли, сердце колотилось, спина и шея промокали внезапным холодным потом. Опытный в подобных делах хозяин гостиницы подмигнул и предложил буквально на минуточку вернуться в винный подвал.