Кроме него из эскадрильи вернулось только шесть пилотов, и лишь четверо из них сумели сохранить свои звездочки, пусть и не целыми, но достаточно работоспособными, чтобы совершить посадку. Потери, которые понесла эскадрилья Грустинина, не были какими-то экстраординарными, многие эскадрильи вообще не сумели сохранить ни одной машины, а были и такие, от которых просто никого не осталось. Вообще потери землян были ужасны. Как Глеб выяснил из новостей, когда очнулся в госпитале, сражение на орбите длилось без малого двенадцать часов, и в нем приняло участие больше половины всех аэрокосмических сил Земли. И лишь треть пилотов вернулись назад.

Спасательная служба оказалась не готова к подобным нагрузкам. Несмотря на то, что на орбиту было поднято все, что способно было летать, спасти всех они не смогли. Очень многие пилоты, чьи капсулы оказались повреждены так и не дождались помощи. Так что на самом деле Глебу очень повезло еще и в том, что все время в капсуле он провел без сознания, тот хэппи-энд, что произошел с ним, прекрасен в приключенческих фильмах. В реальности же, пилот перенесший подобное приключение, уже вряд ли остался прежним и был бы, по большому счету, надолго, если не навсегда потерян как боевая единица.

Но сражение на орбите стало лишь прелюдией к битве за Луну, продлившейся еще одиннадцать суток. И, к сожалению, потери при штурме Луны оказались даже больше, чем в сражении на орбите. В общей сложности за эти двенадцать дней вооруженные силы лишились почти трех четвертей подготовленных пилотов и больше чем половины кораблей. Таких потерь у землян не было с самого начала войны. Правда, тогда все было значительно хуже.

Эскадрилья Грустинина была пополнена из других частей и трижды летала на штурмовку лунной базы под командованием его зама и ведомого Александра Соболева. Летала, в общем-то, удачно, почти без потерь. Вот только третий вылет оказался печален. Четыре звездочки попали под залп какого-то то ли нового, то ли редкого оружия чужих, больше всего похожего на гравитационную пушку из фантастических романов. Трое пилотов погибли сразу, а Соболева, вернее то, что от него осталось, доставили в госпиталь. Врачи бились за его жизнь уже третьи сутки. И пока что прогноз был не утешителен.

Сам же Глеб отделался сравнительно легко. Не сильное сотрясение мозга, и трещина в двух ребрах, ну и так, по мелочи. Можно сказать, что в рубашке родился. Еще день, от силы два и прощай палата. Будь он гражданским специалистом, так его с такими травмами и вовсе госпитализировать бы не стали.

***

– Так, необходимости держать вас дальше я не вижу. Собирайтесь Грустинин, ваши документы я передаю на выписку – толстенький не молодой доктор, что-то пометил в планшете и сделал попытку встать.

– Благодарю, доктор. Можно вопрос? – остановил его Глеб.

– Да, пожалуйста, только побыстрее – ответил врач и недовольно пожал плечами – Обход.

– Как там Соболев? – спросил Глеб.

Врач помрачнел, вздохнул, но ответил:

– Без изменений. Все данные о его состоянии передаются в часть. Вернетесь, сможете хоть онлайн отслеживать – он встал и быстро вышел из палаты.

Глеб потянулся, сел на кровати и, глянув по сторонам усмехнулся. Интересно, что же именно он должен был собирать? Из всех личных вещей у него был только коммуникатор, и тот условно личный, собственность объединенных вооруженных сил Земли. Даже формы и той не было. Хотя должны были из части прислать, если не забыли. Нужно спуститься на первый этаж и выяснить, а то придется к месту службы без штанов добираться, а для командира эскадрильи это как-то не комильфо. Еще и насчет транспорта ситуацию прояснить. Все-таки Томск это ни разу не близко от Пскова.

Он встал, снова потянулся, сделал пару упражнений, выглянул в окно и, накинув халат, отправился вниз. Больница была старая еще советской постройки с крайне запутанными переходами и вечно ремонтируемыми лифтами, так что путь на первый этаж занял у Глеба минут десять, не меньше. Спустившись, он довольно быстро обнаружил дежурного и выяснил, где находится склад вещей для военнослужащих.

Военный госпиталь в Томске закрыли еще задолго до войны, в две тысячи десятом, а сейчас было как-то не до открытия нового, поэтому для военных выделили часть областной клинической больницы. Обычно эти отделения пустовали, но количество раненых за последние дни было таким, что ими забили все военные госпитали, а часть разместили даже в обычных больницах.

Когда капсулу Грустинина выловили, Томск оказался для него ближайшей точкой, а почему сюда же доставили Соболева, было для Глеба абсолютной загадкой. Может тоже оказался ближе всего, а может и по какой другой причине. Во всяком случае, выяснять этот вопрос у медиков было безнадежным занятием, а подобным Грустинин старался не заниматься, нервы дороже.

То ли дежурный неправильно объяснил дорогу, то ли Глеб не так его понял, но поиски затянулись. Наконец отчаявшись, он поймал в коридоре медсестричку, которая немного поохав, повздыхав и выразительно поглядев на часы на коммуникаторе, все же согласилась его отвести. К удивлению Глеба, нужное место оказалось буквально в двадцати метрах, и весь поход занял времени меньше, чем уговоры сестры довести его туда. На складе обнаружился молодой парень, который не стал тянуть резину и буквально через тридцать секунд Глеб стал обладателем новенькой формы, небольшого чемоданчика с замком, закодированным под его отпечаток пальца, и проездных документов на гравилет до Пскова.

Нагруженный всем этим, Грустинин немного поколебавшись, возвращаться ли в палату, решил, что туалет поблизости устроит его для переодевания ничуть не меньше. Через пять минут одетый в новенькую форму, он уже совершенно не напоминал пациента, в результате чего был пару раз остановлен бдительным медперсоналом, с вопросами к кому это он собрался в неурочное время и откуда у него взялся больничный халат. Все это отняло прилично времени, но наконец, избавившись от больничных вещей, получив на руки документы и разблокировав коммуникатор, он покинул больницу и вышел на улицу.

Все-таки, то, что уже давно стало нормой для армии, до гражданской жизни только добиралось. Глеб около минуты крутил головой пытаясь обнаружить электрокар, после чего осознав свою ошибку, плюнул и решил воспользоваться общественным транспортом. Автобусная остановка находилась поблизости, пока он шел, его коммуникатор связался с местной информсетью и составил оптимальный маршрут, с учетом графика движения транспорта.

Автобусы в Томске были уже новые, на автономных генераторах и управлялись городской сетью, видать сказывалась близость к новой столице, а вот во Пскове таких еще не было. В смысле беспилотных, на автономное питание общественный транспорт перевели повсеместно еще года четыре назад. В Томске Глебу бывать еще не приходилось, поэтому он с интересом разглядывал город.

Автобус долго петлял по старому городу, пока, наконец, не довез Грустинина до улицы Пушкина, где у него была пересадка. Ждать долго не пришлось, меньше чем через минуту Глеб продолжил путешествие, все так же наслаждаясь видами города. Только когда автобус добрался до Московского тракта, стало понятно, что в предыдущей войне не было тыла. Значительный участок города между трактом и рекой был полностью уничтожен, стерт в пыль. Но либо здесь не было высотных зданий, либо что более вероятно, пыль еще до превращения в глину большей частью снесло в реку, а может люди уже просто все расчистили, в любом случае здесь не было серьезных селевых наносов, только волнистая растрескавшаяся глиняная пустошь.

Часть пострадавшей территории уже более-менее привели в порядок. Там глина была покрыта специально разработанным полуорганическим составом-удобрением, связывавшим ее и предотвращавшим пылевые бури, а уже на нем были высажены саженцы деревьев и кустарник. Но встречались и места, до которых у людей еще не дошли руки.

Автобус добрался до, чудом, а вернее самоотверженностью и храбростью летчиков и ракетчиков, сохраненного моста через Томь и, набрав скорость, направился в недавно отстроенный гравипорт.