Недоверчиво посмотрел на него купец. Но законы гостеприимства не позволяли прогнать заблудившегося от костра, и купец, хлопнув по плечу одного из работников, сказал.

  - Данила! Покорми гостя. Там ещё каша осталась в котелке. Да давайте спать, завтра в дорогу раненько. И ты Серёнька, не рассусоливай, а спать ложись.

  Крикнул он сыну. И отошёл в сторонку, позвав второго работника.

  Но Серёнька не слушал отца. Уж очень он любил послушать истории, и поговорить с новыми людьми. Дёрнул он работника за рукав и спрашивает.

  - Данила. Как думаешь, расскажет гость о себе или нет.

  Данила пожал плечами и ответил.

  - Так ить, барин. Не спросишь, не узнаешь.

  Посмотрел он в след гостю и всё же подошёл к богато одетому парню.

  - Чего ж ты так опростоволосился, что отбился от свиты. Ты ж наверно принц?

  Гость, принимая от Данилы глиняную плошку с мясной кашей, рассмеялся.

  - Нет! Я не принц. И надеюсь, никогда не подамся в короли, или властители. Слишком большая ответственность. Я простой паж. Но я очень хочу стать капитаном охраны короля. Это хоть и небольшой чин, но самый почётный в королевстве.

  Серёнька, почувствовав расположение гостя к беседе, весь подобрался и продолжил расспросы.

  - Так кто же твой король, что ты готов за него жизнью рисковать?

  Данила, махнул на молодого барина рукой и полушутя рявкнул.

  - Отстань от гостя! От-жеш любопытный. Дай человеку поесть спокойно. Потом поспрошаешь.

  Гость хмыкнул.

  - Ничего, ничего. Я и сам не прочь поговорить. Двое суток плутал, сам с собой говорил. Я паж Любиля третьего. Любит он в этих краях поохотиться. А опростоволосился я просто. Ветку не заметил. Меня из седла и выбило. Хорошо жив остался. До сих пор рёбра саднят. Конь в запале погони ускакал за свитой, а я отлежался и пошёл в ту сторону, куда свита ускакала, но видимо ошибся. Вот и заблудился.

  Гость приступил к еде, а Серёнька продолжал любопытствовать.

  - А зовут то тебя как?

  Гость сквозь набитый кашей рот проговорил.

  - А как и шебя - Шерёгой.

  Проглотив кашу, добавил.

  - В свите Серым прозвали. Люблю я этот цвет.

  И запихнул в рот полную ложку ароматной каши. Больше, пока гость ел, Серёнька его не беспокоил. А сам подумал - "Во как, целый паж, а зовут по-простому. Как и меня!"

  После того как поел гость, долго говорили они. Много случаев из своей жизни рассказали. Даже успели понравиться друг другу. Такая яркая и искренняя беседа получилась. Что сделаешь молодёжь. Пока старый купец не рявкнул на сына.

  - Хватит лясы точить. Завтра с подводы падать будешь. Привязывать придётся. Спать немедленно!

  И хлопцы разошлись. Серёнька на свою лежанку, а гость завернулся в свой тёплый плащ и устроился на нагретой за день Глазом Яара скале. Тамарис уже высоко поднялась.

  Проснулся Серёнька от металлического звона и громкого говора. Говорил отец.

  - Отойди Данила, не лезь!

  Данила отвечал.

  - Негоже хозяин гостя живота лишать. Хлеб мы с ним преломили над костром.

  Отец ответил смешком.

  - Хлеб преломлял ты. А мы с Хомой издалёк смотрели.

  Последовал удар и Данила покатился по оголённой скале к кромке озера. Но Серёнька уже догадался, что отец с Хомой задумали убить гостя и стрелой метнулся к ним.

  - Стой отец. Плохое ты задумал.

  Он увидел, что отец достал саблю из ножен а Хома держит гостя сзади, не давая достать своё оружие. Тогда он кинулся на Хому и попытался оторвать руку того от захвата, что бы помочь гостю высвободиться. Но услышал слова отца.

  - Ах ты паршивец!

  Серёнька почувствовал, как на его голову опустилось что-то тяжёлое. Руки ослабели и опустились, а на глаза полилось что-то горячее и липкое. Ноги подогнулись, и он упал на холодный камень. В голове грохнуло болью, а перед глазами заплясали искры. Видеть он ничего не видел, но слышал хорошо.

  Хома крякнул и тонко застонал. А гость каким-то изменившимся голосом произнёс.

  - Ты купец зашёл слишком далеко. Даже собственного сына готов убить ради наживы. Для тебя не стал препятствием преломлённый над костром хлеб. Но твой сын, твоя родная кровь!?

  От этого голоса всё застыло внутри. Но старый купец ничего не слушал.

  - Жёнка ещё нарожает. А этот, слюнтяй и здохлик. Вечно норовит поперёк батьки в пекло.

  Гость разразился оглушительным смехом. В смехе том чудились и завывания неведомых чудовищ, и свист ветра и шёпот мёртвых, и много чего ещё не менее страшного. И Серёнька начал проваливаться в темноту, но всё-же успел услышать страшный голос гостя.

  - Так отправляйся в пекло первый, он тебе мешать больше не будет.

  Очнулся Серёнька, когда Глаз Яара был уже высоко. Данила хлопотал возле костра, А гость сидел на камне выступающем над озером. Плащ, шляпа и камзол лежали возле костра. Из-под камзола выглядывала рукоять меча, а с другой стороны выглядывал обнажённый клинок с красивым, толи деревянным, толи каменным узором. Отца нигде не было видно. Хомы тоже не было.