- Уже едут, не надо муниципалов. Скоро будут сами.

   У меня уже от тона его засосало под ложечкой, в такой панике я своего начальника ещё не видел. Мне не надо было уточнять, кто едет, и так всё было ясно.

   Но произошло всё не так, как мы ожидали. Уже через час мы, доставленные тремя могучими вертолётами в Крутую Балку, выставляли оцепление. А специалисты техотдела измеряли и обставляли стойками с датчиками и приборами и только что не вылизывали "утюг". Вслед за мной его начали называть все, мой доморощенный термин уже замелькал коё-где и в официальных протоколах осмотра.

   Странное впечатление произвела на меня вся эта суета. Казалось, в Агентстве были готовы и даже ждали моего рапорта. И, получив его, начали действовать по заранее разработанному плану. Настолько оперативно и продуманно всё было организовано. Каждый чётко знал свои обязанности, и только мы, сотрудники филиала, оказались без дела и использовались к нашей досаде, на побегушках, не понимая происходящего.

   Вертолёты своими огромными роторами подняли в ельнике изрядный ветер, свист их турбин и хлопанье лопастей изрядно всех доставало, пока кто-то из начальства не сообразил их отправить.

   Но шума от этого меньше не стало, по проселку стали подъезжать, недовольно ворча моторами и завывая шестернями, тяжелые армейские вездеходы.

   На трейлере подтянули оранжевый мощный бульдозер, который проложил широкую просеку от просёлка до самого "утюга", им же попытались сдвинуть и сам "утюг". Но, взревев двигателем, бульдозер начал буксовать, выбрасывая рывками из-под себя пласты перегноя. Сверкающая сталь его ножа так и не коснулась бархатисто-чёрного бока "утюга". Но зато ближайшая к "утюгу" заполированная до блеска поверхность ножа вдруг затуманилась и начала на глазах тускнеть, покрываясь грубыми струпьями бурой ржавчины. Это обеспокоило начальство, дали команду и бульдозер отогнали чуть в сторону.

   Оставшись не у дел, я подошёл к группе офицеров из городского отдела Агентства, собравшихся у "утюга".

   Подполковник, по-моему, из оперативного отдела, рассматривая "утюг", хмуро сказал:

   - Надо бы привести Шторма или Анатолия Ивановича, возможно, они знакомы с этой штуковиной.

   Капитан Никаноров известный зубоскал, ухмыльнулся:

   - Отдел знатоков нечистой силы.

   Но окружающим офицерам было не до шуток, и своей неуместной шуткой он вызвал только осуждающие взгляды. Настроение, господствующее среди офицеров, приближалось к паническому. Виновно ли в этом было излучаемое "утюгом" поле или так действовала сама встреча с непостижимым.

   Володька Никаноров прославился далеко за пределами городского отделения, его неуёмное чувство юмора сделало его изрядным пугалом, ни кто не хотел попасть к нему на язычок. Но начальству это так же не всегда нравится, внушая сомнение в серьёзности. А несерьёзное отношение к делу начальство не прощает, оно обожает предельную серьёзность в отношении к любому своему поручению. Так и остался Володька на вторых ролях в любой операции, вот и сейчас подполковник, он был здесь старшим, кивнул Володьке:

   - Володя, вызывай вертолёт, и что бы через час Шторм был здесь.

   Володька крутнулся на каблуках, чуть не упал, увязнув в толстом слое хвои, побежал к развёрнутому невдалеке пункту связи, вызывать вертолёт. А мы пошли к просеке, где стояло уже несколько штабных автобусов и устроились на лёгких алюминиевых стульях. Как я понял из обсуждения, главной проблемой было наличие экипажа в "утюге", а так же исполнение программы тестов.

   Лагерь постепенно обживался, в стороне, где не было помех для радиопередачи и приёма, была уже развёрнута мощная дивизионная радиостанция.

   Кстати, свою потерянную радиостанцию я нашёл почти сразу по прибытию, ни кто не обратил внимания на эту деталь.

   У дороги уже развернули и установили несколько палаток, прибыло ещё несколько штабных автобусов.

   Масштабы организации меня поражала - даже воинское подразделение, не менее батальона, осуществляло прочёсывание и оцепление района, развернув невдалеке походные кухни.

   Вдруг от штабного автобуса донеслось:

  -- Капитана Сидорова, срочно к начштаба.

   Я, удивившись, что был не забыт в этой кутерьме, направился к автобусу, где получил от незнакомого лейтенанта, сидящего в окружении компьютеров, несколько листов бумаги с просьбой, как можно подробней описать свою встречу с "утюгом", начиная с первого о нём упоминания.

   Я уселся за соседний свободный столик и принялся за рапорт, хорошенько взвешивая возможные последствия от каждого своего слова. Провозился я, поэтому довольно долго, и после множества правок, отдал листки с моим "рассказом" лейтенанту, который, оторвавшись от телефона и стопки бумаги на столе, насупившись, перечитал и, попросив проставить дату, время, и расписаться, кивком отпустил меня, вновь хватаясь за телефон.

   Выйдя из автобуса, я услыхал над головой хлопанье вертолётных лопастей - возвратился Никаноров с Евгением Штормом, я не сразу узнал его в растерянном парне в штатском. Всю зиму каждый день мы начинали с изучения фотографии его и Анатолия Ивановича, после их исчезновения.

   Володька с Женей быстро направились просекой, проложенной бульдозером к "утюгу", я поспешил за ними.

   Возле "утюга" трудно было протолкаться, оранжевой глыбой нависал над ним уже всеми позабытый бульдозер. Трещали на весь ельник мотоэлектростанции, питая развёрнутый телецентр и радаров. На расчищенных площадках развёрнутые радиолокационные станции непрерывно ощупывали чуткими чашами своих антенн окружающее пространство. Даже зенитный ракетный комплекс малого радиуса действия был развернут и ворочал своими остроносыми ракетами. Настоящее столпотворение...

   Но внимание всех сразу же привлёк Евгений Шторм, увидев "утюг", он сначала замер на месте, шепча что-то одними губами. Он уже не отводил взгляда от "утюга" и почти не обращал внимания на вопросы, которыми засыпали, его окружающие специалисты. Только досадливо поморщился и рассеянно, весь увлечённый "утюгом", сказал: