- А теперь, Евгений, сообщу тебе и я кое-что - озабочено начал он, глядя сквозь меня: -По данным агентурной разведки...- он выразительно постучал пальцем по лежащей перед ним на столе папке с никогда невиданным мною грифом секретности на корешке.

   - Это дело привлекло там,- он многозначительно глянул мне в глаза, подчёркивая важность сказанного: - Огромное внимание, и не только разведорганов. Достаточно сказать, что ими ни когда ещё не использовался столь высокий уровень секретности, как на сей раз.

   Тон его слов был озабочен, похоже было, что он рассуждает в слух сам с собой, пытаясь осмыслить всю парадоксальность возникшей ситуации:

   - Надеюсь, ты обратил внимание на самую раннюю дату, указанную в перехваченных донесениях? И на вчерашнюю, когда об этом стало известно нам. У них, по крайней мере, шестимесячное превосходство. Расходы по обеспечению столь высокого уровня секретности им удалось полностью оправдать.- Анатолий Иванович не пытался скрыть собственного расстройства:

   - И что очень странно... Они уверены, что дорвались до наших секретов. Именно об этом говорят агентурные данные нашей разведки.

   Он в вялом жесте развёл ладони, удивлённо улыбаясь:

   - И всё бы нормально, да только мы об этих собственных "секретах" не имеем представления. По сути дела мы сами сейчас оказались в роли разведки и нуждаемся в информации о происходящих событиях. На сегодня мы не имеем и сотой доли того, что имеют они.

   Поднявшись, он подошёл к окну и продолжил, вглядываясь наружу, но в голосе его не осталось и следа от сквозившей до этого растерянности:

   - Не сегодня-завтра придет из Центра большая группа оперативников, во главе с генералом, мы, вероятно, будем приданы им. - Он повернулся ко мне и скривил губы в недовольной гримасе:

   - Это, наверное, будет отличной практикой для тебя, но я буду настаивать на самостоятельном расследовании.

   Я вскочил: - Прошу вас зачислить меня к вам в группу.

   Анатолий Иванович улыбнулся: - Спасибо, Женя, учтём ваше пожелание. - и, взглянув на часы, добавил: - А сейчас, я думаю, тебе есть смысл сходить на встречу в лесничество. Хоть сейчас и начало двенадцатого, но что будет после обеда? Генерал - человек действия, шутить любит, но шутки его специфические.

   ------------- ""------------------

   - Если вы к Ерёменко, то он ещё не вернулся с перерыва.- доброжелательно улыбнулась мне, взглянув поверх очков, старушка вахтёрша, оторвавшись от вязания. Мне осталось только поблагодарить её, что и сделал, устраиваясь в одно из кресел у стены, украшенной множеством красочных плакатов, пропагандирующих пользу охраны лесов.

   У Ерёменко, конечно же, прежде всего о кордоне 44-32 и об обходчике, и об исчезновении вверенного ему участка леса и озера. Не смотря на серьёзность ситуации, я не мог удержаться от улыбки, представив заросшую буйной растительностью физиономию обходчика вдруг обнаружившего пропажу. Интересно, что же он там нашёл, на месте пропажи? Лужу, что ли?

   Входные двери хлопали всё чаще и чаще, по мере того как стрелки часов приближались к часу дня, пропуская возвращающихся с обеденного перерыва сотрудников лесничества. И вот в вестибюль вошёл, улыбаясь, высокий парень в накинутом на плечи чёрном овчинном полушубке, придерживая дверь, он пропустил двух девушек, которые, смеясь, отряхивались от снега. Старушка вахтёрша окликнула его и указала в мою сторону. Что-то, тихо сказав девушкам, сразу прекратившим смех, он направился ко мне, а я поднялся ему на встречу.

   - Ещё раз здравствуйте, - приветствовал он меня: - Ведь мы, насколько я помню, договаривались встретиться в четырнадцать, а сейчас? - Он улыбнулся, как бы извиняясь за своё невольное опоздание.

   - Извините за столь ранний приход, к сожалению, время сейчас слишком дорого, особенно в рабочее время.

   Он сдержано улыбнулся, оценив мой далеко не блестящий мой каламбур, и жестом пригласил за собой в глубь коридора.

   В небольшом кабинете, куда он привёл меня, занимая всю его середину, стояли впритык друг к другу четыре письменных стола, почти не оставляя свободного места. А то место, что оставалось ещё вдоль стен, загромождали старинные книжные шкафы, заваленные под самый потолок пухлыми папками с выцветшими обложками. В промежутке между шкафами, на стене весела, раскрашенная в зелёное, карта-схема лесных угодьев области. Я, не сдержав любопытства, сразу же протиснулся между стульями и столами, к ней, надеясь отыскать этот странный кордон. А Ерёменко зашуршал бумагами у себя за столом:

   - И так, вас и вашу фирму интересуют сообщения Клима Фомича, не скрою, после вашего звонка, я таки отыскал его сообщения. Клим Фомич - человек весьма серьёзный, сорок с лишком лет одинокой жизни в лесу кого хочь отучат от глупых шуток. Но в последнее время, по мнению наших доморощенных остряков, он здорово поднаторел в юморе.

   Замолчав, он полез в тумбочку стола, я же отвернулся от схемы, поняв, что без его помощи кордона на ней не отыщу.

   - Извините, найти не могу, перед обедом специально отложил один, весьма характерный документ. Ага... Вот.

   Он достал тетрадный листок с неуклюже теснящимися на нём огромными буквами и, прежде чем начать читать, почему-то насторожённо взглянул на меня:

   - Вот послушайте один из его "шедевров", направленных к нам - он повертел листок, разыскивая дату. А я вдруг понял, что мне в нем не нравится, скорее, настораживает,- игра, он явно переигрывал, стараясь показать своё более чем юмористическое отношение к этим сообщениям. Что-то здесь не так, и то, как ни кто в лесничестве не хотел со мной говорить, отпасовывая к другим, и непрерывное шутовство Ерёменко, которым он явно хочет, что-то прикрыть, но вот что?

   - Ага..- продолжил он :- Пятнадцатого июня сего года. И так, читаю...

   Он многозначительно взглянул на меня: - "Заявление, с четырнадцатого мая, мною захвиксированы вбытки, щез распадок и озеро Изумрудное по сегодня найти не могу, сообщите милиции".