Породистый дал ему возможность вдоволь потешиться, не менее трёх, четырёх двухсотпятидесятипатронных лент пропустил взмокший от усердия Чертище через раскалённый пулемёт, прежде чем с помоста донеслось:
- Хватит! Орёл! А ну поди сюда, я тебе лично всё рыло грязью обляпаю!
Чертище, отбросив дымящийся пулемёт, на карачках, подобострастно хихикая, подполз к помосту, где Породистый снисходительно оскалившись, зачерпнув с полу жижи, небрежно ляпнул тому в рожу. Толпа завистливо взвыла.
- А теперь прочь, скоты! - заорал Породистый истошно, дико перекосив морду. Толпа с таким энтузиазмом кинулась исполнять его приказ, что раздавили не менее десятка чертей только в одном проходе. Каждый из них разыгрывал роль старательного исполнителя и выталкивал окружающих и пинками, и подзатыльнами, зрелище было не для слабонервных. Но зал очистили довольно быстро, утащив и несчастных, пострадавших во время всех этих демонстраций.
-А! Каково, Жека? Какую речугу толкнул! А мысль-то, мыслища!- забегал он по залу, потирая довольно руки и хихикая: - И удумал же? Ну, даю, ну и сукин сын! А если и вправду осушить? - хлопнул он, задумавшись кулаком по ладони: - Абсурд конечно! Но порода млеет! - и громко загоготал: - Но каков я! Ой, не могу! - смеясь, перекатывался он по помосту с боку на бок и дрыгал в воздухе ногами: - Болото осушить! Ой, держите меня! Ой, не могу!
Глава 10
Заражённый его смехом заулыбался и я, сам не понимая чему, а он зашёлся:
- Да мы без этого болота сразу все передохнем! Да мы без этой грязи,- не мы! - орал он во всю мощь своей огромной глотки, швыряя во все стороны грязью, всё вокруг покрывающей.
С ужасом я смотрел на него и думал: "Да что же это со мной происходит?" Нормальная жизнь уже казалась мне таким далёким светлым сном, навевая слёзы... Я уже привык к этой всепоглощающей вездесущей грузи, к этим свиным рылам вокруг, осторожно я ощупал свой нос.
- Знаешь чем я подлинно велик, Женя? - успокоившись, с грустью спросил Породистый.
- Чем же? - вежливо поддержал беседу я, довольный ревизией собственного носа.
- Тем, что понимаю идиотическую глупость собственных идей. - тяжело вздохнул он: - А вот как только перестану понимать это - превращусь в самого тривиального тирана - уверую в свою непогрешимость... - с неподдельной грустью в голосе добавил он, подозрительно оглядевшись вокруг, добавил: - Боюсь я, Женя, боюсь... - потряс он головой: - Боюсь сдуреть здесь полностью, превратиться в самовлюблённого царька, навеки утонуть в треклятом этом болоте.
Схватив меня за плечо, подтянул ближе и зашептал на ухо, ожигая горячим дыханием: - Вот думаю выбрать моментик и свалить... Знаю я тут одно местечко и с Главарём уже переговорил. - невольно передёрнул он плечами, что-то вспоминая, и испугано обернулся: - Серьёзный мужик...- и тут же прикрыв рот ладонью, скрабезно захихикал, стреляя бегающими глазами по сторонам: - Во... Там житуха... Почище твоей Русалки, и уж не чета Козочке...
Он взгрустнул, усаживаясь на помосте и свешивая ноги вниз: - Только туда так просто, танком не подъедешь, чего-то надо, что бы попасть туда? А вот чего?- почесал он озабоченно свой затылок: - Намекают, мол, с головой должно что-то случится...? Или в голове..? Главарь тот только улыбается... Бры...- передернул Породистый плечами, вспоминая улыбку Главаря: - А подручный, что с ним был, начал было объяснять, да и сам запутался. А, знаешь что? - он рывком спрыгнул с помоста и, схватив меня за руку повлёк за собой в тёмную глубину помещения: - А я тебе чёто покажу!
Ни с чем не сравним был этом наш путь по проходам внутри горы оружия. Шли мы узкими коридорами, со стенами, топорщащимися различными деталями раздавленных машин, оружия, какой-то проволокой, кабелями и тросами. Да и на коридоры эти проходы были похожи так же, как настоящие пещеры с их сталактитами и сталагмитами, поэтому приходилось следовать за Породистым, петляя, вслед за их причудливыми изгибами, подниматься и спускаться, спрыгивать в неглубокие колодцы, перебираясь с уровня на уровень, цепляясь везде за торчащее из стен угловатое железо, и натыкаясь повсюду на обитателей этих коридоров. То они вповалку лежали у стен, где позволяла это ширина этих пещерных проходов. То их храп и сонные стоны доносились из мрака ниш и ответвлений. Толпились они и на стыках коридоров, в царящем сумраке трудно было разглядеть их лица, неясными тенями мелькали они в зловонном, наполненном запахом перегорелого машинного масла и давно немытого жилья воздухе.
Породистый, не обращая на них ни малейшего внимания, бесцеремонно расталкивал, я почти бежал за ним, боясь отстать и потеряться в страшном этом лабиринте, и лишь краем уха улавливая недовольное бурчание, вызываемое толчками и пинками, щедро раздаваемыми Породистым. С пронзительным визгом с усилием открывались медленно под могучим напором Породистого зловещие округлые крышки люков, изредка перегораживающие эти проходы. Проскакивая вслед за Породистым через эти люки, я сначала не уловил смысла белых пятен среди бурых потёков ржавчины на поверхности люков, только потом понял, что вся их поверхность густо изрисована мелом. Внимание моё привлекла чётко наведенная мелом надпись - "Скоро уж, Породистый, обломаем мы тебе рога!".
"Ни чего себе!" - подумал я, карабкаясь за ним по торчащим из стенок обломкам, куда-то вверх. "Не так уж тебя здесь и любят!". Я начал внимательнее приглядываться к надписям и рисункам, а они покрывали, чуть ли не любой гладкий участок стенки, а уж поверхность люков с угрожающе торчащими рогами задвижек, были покрыты им сверху донизу, тут же были и мастерски выполненные рисунки, на которых Породистый весьма выразительно корчился в предсмертных муках. Ни в каком кошмарном сне не возможно увидеть более изуверских пыток, чем те, что терпел Породистый на этих рисунках. С невольным ужасом, остановившись, рассматривал я их.
- Да чего ты там возишься. - Породистый нетерпеливо стучал пятой, остановившись за люком в ожидании меня: - Скорее, чёго ты там увидал?
- Да вот. - я кивнул на поверхность только что пройденного им люка, исписанную проклятьями по его адресу.
- А...- пренебрежительно протянул он, не обращая внимания на надписи и рисунки, увлекая меня за собой по открывшемуся за люком коридору, тускло освещённому желто-красным светом небрежно прицепленных по стене лампочек.
