– И как суп?

– Похлебка, – ответил он, все так же сидя с неестественно прямой спиной. – Хочешь?

Кивнула, прикусив язык, чтобы не спросить «А не отравлено ли?». Свистнула домовому, тот принес еще тарелок и ложек, себе из казана похлебки набрал и умчался в дом – он в этом лесу вообще гость незваный, потому у меня в домике и скрывается.

А вот мне архимаг похлебки налил, тарелку протянул, пристально за каждым движением следя. А едва я за ложку взялась, насмешливо поинтересовался:

– И даже не спросишь отравлено ли?

– Я хотела, – честно призналась рабу, – но решила тебя не обижать.

– Спасибо, добрая госпожа, – едко ответил он.

И видимо обиделся.

Из дома выскользнул домовой за добавкой, поцокал одобрительно, хваля повара, и умчался обратно в избу.

– Твой первый су… в смысле похлебка? – спросила я, осторожно набирая варево в ложку.

Пахло вкусно.

– Практически, – угрюмо ответил архимаг, у которого впереди была в лучшем случае смерть, в худшем безумие… а вообще-то у него впереди была я, и надо было бы ему как-нибудь на это намекнуть.

И вкус у похлебки оказался тоже потрясающим, я даже глаза прикрыла от удовольствия – вкусно. Давно я горячего такого не ела, соскучилась.

– Готовишь ты, – решила, набирая уже пятую или шестую ложку, я кажется, после первой счет потеряла.

Маг мрачно посмотрел на меня, усмехнулся и сказал:

– Ты ведь уже поняла кто я. Повар из меня не лучший будет, я уже лет сорок как не готовил в принципе.

Чуть не подавилась, укоризненно взглянула на него и честно призналась:

– Просто поверь, я готовлю хуже.

Подумала, и призналась еще честнее:

– И ведьма с меня примерно такая же. Никакая в смысле.

Теперь аппетит пропал у мага, а взгляд стал очень, просто очень напряженным.

Подтверждая его худшие предположения, добавила:

– Печать будем снимать.

– Дура,– тихо, но очень отчетливо произнес архимаг.

Пожала плечами, ничуть не отрицая.

Маг же, помолчав, спросил:

– Ты природная ведьма, да?

– Прирожденная, – поправила его.

Он отложил свою тарелку и схватился за голову. Понимаю, я бы на его месте поступила бы примерно так же. Ну или сбежала. Нет, я бы, наверное, сбежала… но у него ни шанса, на мне подчиняющий артефакт.

– И что ты видишь, глядя на меня? – хрипло спросил архимаг, зажмурившись до боли в глазах – я в отражении котелка увидела.

– Беду, несправедливость, боль, – нехотя ответила я.

Он стиснул челюсти, но затем, выпрямился, чем только подчеркнул свою худобу и немощность, и сообщил:

– Эту печать не снять. Поверь, и пытаться не стоит.

– Да, но дура я, еще и неверующая, – отозвалась беззаботно. – И снимем мы ее, серьезно снимем. Я же прирожденная ведьма, так что рано или поздно, но снимем.

Архимаг посмотрел на меня так, что сразу стало ясно, где он видел меня, мою прирожденную магию и в целом мою уверенность, я лучезарно улыбнулась в ответ, сверкнув иллюзорными зелено-желтыми клыками.

И вдруг реальность изменилась!

И я на архимага смотрела, а видела иное. Дорогу, темную, залитую светом наливающейся кровью луны, бегущую женщину с двумя детьми держащимися за юбку матери, да одним в прижатым к груди, мужчин, следующих за ней и падающих одного за другим… И хотя до моего заповедного леса оставалось две версты, решение пришло быстро – взмах рукой и дорога делится на двое, уводя женщину и детей в безопасность, тихий шепот ветра и из своей норы встает леший, а по краям дороги растут-поднимаются лианы с ядовитыми шипами. И пусть не мой лес, не моя заповедная территория, но…

– Что ты творишь? – яростный шепот моего охраняба.

Его я не видела, но протянув руку, сплела пальцы с его сильной ладонью, позволяя увидеть то, что вижу я.

И архимаг мгновенно сориентировавшись, сказал мне то, что уже и так знала:

– Это не твоя территория!

А то я не знаю!

– Слушай, не…– начал был маг.

Хрипло выдохнув, выгнулась всем телом, вливая дыхание заповедного леса в дорогу и ядовитые лианы волной слхлеснулись одна с другой, перекрывая преследователям путь.

– Лесная Ведунья! – послышался крик… знакомый мне крик.

– Не ее территории! – вторил ему тоже кто-то… знакомый.

Я улыбнулась.

Есть яды, что не вредят животным, а вот людям…

– Что же ты делаешь?! – взревел уже практически архимаг.

А по захваченной мной дороге распускались-расцветали источая яд кусты дурмана, росли и наполняли ночь ядом тысячей соцветий, падали с испуганных лошадей преследователи, теряли сознание преследуемые…

И падала на землю я, очень надеясь, что не костер.

***

В себя пришла неожиданно не на земле, что плохо – земля силу дает. А так очнулась я едва дыша, взглянула в синие глаза моего охраняба, и попросила:

– На землю положь.

Мужчина, стоявший со мной на руках, отошел от костра, и аккуратно опустил меня на траву. Отошел на шаг.

Вдох – меня выгнуло дугой, едва не ломая кости, выдох – и занывшая от боли спина касается всей поверхности почвы… боль отпускает. Одна боль. Та, что физическая… а вот другая терзает словно позабытый оголодавший зверь, вырвавшийся из клети… «Не ее территории!»… да, голос я узнала. Не ждала, не гадала, что встретиться доведется, а жизнь вот оно как…

Медленно села, поджав колени к подбородку, обняла посидела, покачиваясь, да и позвала:

– Леший.

Подчиненный мой явился мгновенно – вылез по плечи из земли, на которой сидела, посмотрел вопросительно.

– Какая из изб охотников у нас еще держится кое-как? – спросила сходу.

– Из охотничьих – никакая, – ответил он, – ты ж охотников не жалуешь. Рыбацкие сохранились.

– Где? – уточнила я.

Леший, почесав шишковатый подбородок, вытащил из головы сучок, и нарисовал схему у излучья Зорянки. Указал на третью избу.

Молча кивнув, подозвала снова свою клюку, и едва та прискакала, взялась за нее, да не поднимаясь, оземь ударила – один раз – и заповедная тропа открылась женщине с детьми прямо возле нужной рыбацкой избы. Второй раз – и проход в мой лес закрылся для тех их преследователей, кто еще жив остался… осталось много, оно и не удивительно, с ними был маг. Магистр. Один из лучших магистров королевства. Третий раз удара клюкой заставил проснуться волков.

– Оттащить в охотничьи избы, – приказала я, помечая каждого из раненных защитников хлебной плесенью – она и раны затянет, и меткой станет.

И вот после этого с чистой совестью рухнула обратно на траву – спать и сил набираться.

Сквозь сон услышала сказанное охранябушкой:

– Может… в дом ее?

– Нельзя, – ответил леший. – Она лесная ведунья, ей силу лес дает и земля.

***

Проснулась я от того, что рядом воняло зверски. Воняло так, что глаза резало, и дышать уже не хотелось вовсе. Хотелось сдохнуть не просыпаясь! Но едва я попыталась отвернуться, как запах стал сильнее.

Подавив рвотный позыв, распахнула ресницы и потрясенно посмотрела на охраняба, который держал у моего носа какой-то ужас, в котором явно пребывал экстракт всех ароматов разложения, которые вообще могли бы быть.

– Нюхательных солей у тебя нет, пришлось импровизировать, – сообщил мне раб, все так же невозмутимо травя меня отнюдь не благовонием.

– Все, я проснулась! – заорала не своим голосом.

Даже клюка дернулась с перепугу.

– Точно? – уточнил охраняб, вскинув бровь и не убирая пузырек.

– Да точно-точно! – подскочив, отодвинулась.

И огляделась – вечерело уже. Надо же, почти сутки проспала. Но все равно мало было, после такого оно самое то еще бы поспать.

– Я бы не будил, – ничуть не усовестившись деянием, произнес тощий архимаг, – но у тебя серебряное блюдце с яблоком уже часа два трезвонит, а преследователи там потихоньку лес твой рубят.

– Что? – потрясенно переспросила я.