Такая сентиментальная чушь, что позже все свои записи без сожаления сжёг, чтобы и следа не осталось. Вдруг однажды стало стыдно за них. Даже испугался за себя, за того ранимого, наивного подростка, каким я был. Как я мог жить и выжить с такими взглядами и мыслями?! Какими всё-таки добродушными и терпимыми ко мне были наши ребята из класса! Я бы сейчас на их месте поднял бы того себя на смех, чтобы урок был на всю жизнь… Вообще, в стихах какая-то патология, ведь в жизни-то мы говорим не в рифму.

Сейчас меня тоже «переполняет», но это уже другое, это серьёзно. Пугающе серьёзно. Похоже на дешёвый детектив, а потому страшит сильнее. «Неужели всё так убого в этом мире? – думал я. – Такие примитивные интриги и провокации унизительны. Кто и зачем помимо моей воли втянул меня в этот сценарий?» И меня услышали! Сценарий был тут же усложнён…

Всё началось пять дней назад. К нам в мастерскую зашёл клиент и попросил зарядить телефон, мол, у него особая зарядка. В общем, его направили в мой закуток, чтобы я что-нибудь придумал. Он мне сразу показался странным. И не только потому, что был каким-то нервным и взвинченным, что он, прежде чем начал говорить, быстро, но внимательно оглядел стены, полки с аппаратурой, ждущей ремонта, и даже потолок. Я тоже взглянул на потолок, по которому вдруг пошли какие-то тени, и это вызвало у него улыбку. Губы у него были влажными, я бы даже сказал, слюнявыми, а глаза мне показались мутными: они были одинакового цвета с его редкими светлыми волосами.

– Ты умеешь слушать? – вдруг спросил он.

Я пожал плечами и спросил в свою очередь, что у него за проблема с зарядкой. Он протянул мне телефон совсем не последней модели, с большими кнопками и довольно большим экраном. Телефон был вроде обычный, но странно тяжёлый.

– Что это? – удивился я.

– А вот теперь слушай, – произнёс он тихо. – Мы тебя выбрали одного из миллионов…

«Старый рекламный трюк», – подумал я. Но потом всё пошло не стандартно.

– Это не рекламный трюк, а я не торговец, – продолжил незнакомец, явно прочитав мои мысли. – И это не совсем телефон. Ты сам разберёшься, только будь осторожнее. Это единственный экземпляр, в мире таких больше нет. За ним охотятся… Оставляю его тебе на хранение, больше некому… У меня есть такой же, – он достал из внутреннего кармана пиджака аппарат в таком же корпусе, – но это муляж… Подержи его в руках, пусть на нём останутся отпечатки твоих пальцев… Никому не говори про это устройство. Спрячь его, забери домой.

Я с недоумением его слушал, не зная, что ответить. Как он и просил, я подержал в руках муляж, такой же тяжёлый, и вдруг подумал, что, оставляя отпечатки своих пальцев, подписываю себе приговор, или, в крайнем случае, заключаю с ним некое соглашение. Эта мысль совершенно чётко отпечаталась во мне, но я не пошёл на попятную.

Уже во весь голос, хитро подмигнув мне, мужчина сказал:

– Жаль, что ничем не смогли мне помочь. Мастера хреновы!

Держа в руках муляж, как он назвал второй аппарат, как бы демонстрируя его окружающим, он пошёл к выходу. Услышав, что приёмщик поднимается со своего скрипящего кресла, я сунул «устройство» на полку под крышкой стола.

– Кто это было? – спросил Иван с сарказмом.

– Мудак какой-то, – ответил я. – Я ещё толком не разглядел гнездо для зарядки, как он вдруг забрал телефон и пошёл… Обычный китайский… Не знаю, что он хотел.

– Да перегрелся на солнце! Сегодня уже не первый такой приходит.

В это время с улицы послышался тупой удар, как будто по жести ударили мешком с песком, и визг тормозов. Мы оба ринулись на улицу и остолбенели.

– Ни хера себе! – воскликнул Иван.

Я почувствовал, как к сердцу подступил холодок. На асфальте перед старенькими «Жигулями» на спине лежал наш странный посетитель, и в его открытых неподвижных мутных глазах как будто отражались облака. Из-под его головы вытекал тоненький красный ручеёк, который… мутнел на солнце. Или мне так показалось. Ручеёк, извиваясь, медленно прокладывал себе путь по асфальту. Так, наверное, когда-то реки проторяли своё русло, пропитывая перед собой землю влагой. В правой откинутой руке у мужчины был зажат тот самый муляж…

– Насмерть, что ли? – спросил я, пугаясь своего голоса.

– Похоже, – ответил Иван.

Почему-то я стал размышлять о том, предвидел ли он свою смерть, было ли в нём нечто такое, что говорило о близком трагическом конце. Мне было интересно именно это. Я впервые общался с человеком в силе и здравии, который через несколько минут после этого расстался с жизнью. Хотелось разгадать, так сказать, тайну жизни и смерти, вечного и бренного.

Стала собираться толпа. Какой-то человек в гражданском начал кричать, чтобы никто к погибшему не приближался. Сам он проверил у него зрачки, пощупал пульс (почему-то подумалось, что подобным же образом определяют, есть ли напряжение в сети) и стал профессионально, как в детективных фильмах, фотографировать место происшествия и труп. Подъехавшей полиции он показал своё удостоверение, и полицейские стали выполнять его команды. Я, конечно же, особо отметил момент, когда этот гражданский, достав носовой платок, вытянул из руки мужчины аппарат, положил его в пластиковый пакет и передал другому гражданскому… Потом подъехала «скорая». Водитель «Жигулей» сокрушался, что-то объясняя полицейскому, то и дело с тоской оглядываясь на труп, втайне надеясь на чудо.

В моей голове лихорадочно вертелась лишь одна мысль, вернее, один вопрос: что делать? Даже Иван заметил, как побледнело у меня лицо, и сказал:

– Да не переживай ты так! Неприятно, конечно, но мы-то тут причём? Кто ж знал, что он вот так. Хоть бы споткнулся у нас на выходе, как другие, задержался бы на несколько секунд…

– Дай закурить, – попросил я у него довольно грубо, и он с готовностью протянул сигарету и зажигалку.

Я уже несколько лет как бросил, а тут вот опять пришлось. Но это помогло снять хоть чуть-чуть напряжение. Сделав несколько затяжек и не почувствовав вкуса дыма, я выбросил сигарету и сказал:

– Не могу на это больше смотреть. – И скрылся в мастерской.

Минут через пять к нам зашёл тот самый гражданский, который был, по всей видимости, из органов. Я не видел его из своего закутка, но понял, что зашёл именно он. Он приказал Ивану закрыть дверь изнутри и никого не впускать.

Скорее, инстинктивно, чем обдумав, я взял аппарат незнакомца и сунул себе в брюки, вернее, в плавки. Только после этого подумал, что поступаю рискованно, что это чревато неприятными разборками с теми самыми органами или ещё с кем-нибудь пострашнее… Органы, полиция, страх – так это было далеко от меня, от моей жизни, и вдруг в одну минуту всё изменилось. Ясно вспомнились слова этого странного мужика: «За ним охотятся». Хотел было достать аппарат обратно, но было уже поздно: в мой закуток заглянул гражданский.

– Сколько вас тут? – спросил он.

– Кажется, двое, – ответил Иван.

– Кажется или двое?

– Двое.

– Встаньте к стене! – приказал гражданский. – Руки за голову!

– А в чём дело? – попытался возмутиться Иван.

– Не зли, – ответил гражданский и стал спрашивать о погибшем, причём ему было известно, что перед гибелью тот заходил к нам.

Тут пришёл наш шеф, потом ещё несколько гражданских, которые стали осматривать помещение мастерской и просматривать видеозапись с камеры наблюдения. Я знал, что обзор камеры был от входной двери до стойки приёмщика, где находился сейф. Мой закуток в этот сектор не входил. Мы так и стояли у стены, только руки нам разрешили опустить. Подробно рассказали о странном посетителе и что ему надо было у нас. Об аппарате, оставленном им у меня, я, разумеется, ничего не сказал. С нас взяли отпечатки пальцев.

– Ты их самих-то обыскивал? – вдруг спросил один из новых гражданских первого пришедшего к нам.

– Нет. Обыщи их сам.

Тот стал водить по нам жёсткими ладонями: подмышки, бока, ноги… А у меня к этому времени почему-то возникла эрекция, к счастью, не полная. Когда этот человек в штатском попытался ощупать мой пах, он натолкнулся на… В общем, он с некоторым испугом и даже с отвращением отдёрнул от меня руки и чуть слышно выматерился. Я покраснел от стыда и извинился.