Лейтенант прибыл по звонку Михалыча минут десять назад.

– Гена, хотел бы тебе рассказать, но только ты не поверишь. – Честно ответил Михалыч, он сидел в майке на стуле возле холодильника, ваткой с йодом прижигал ранку на лбу. Предвидя неминуемые вопросы, решил все объяснить сам, но так, чтобы Гена все понял без лишних слов.

– Геннадий, официальная версия такая. Мои недоброжелатели воспользовались моей временной слабостью в связи с утратой отца, пробрались сюда вместе с трупом папы, чтобы оказать на меня определенное воздействие с целью ограбления и захвата секретных сведений, в общем как-то так. – Закончил он свое нескладное объяснение.

– Евгений Михайлович, так деньги не взяли? Вон они в комнате на столике лежат. – Удивился нестыковке летеха.

– Гена, я тебя прошу, тебе оно надо? Это мои разборки, лишние вопросы влияют на карьерный рост. – Михалыч осадил излишне любопытного сотрудника.

– Понял, товарищ генерал. – Коротко ответил тот, угрюмо кивнув в подтверждение, что основная мысль до него дошла, Михалыч продолжил.

– Гена, давай зови Сережу, вместе возьмите отца, приведите его в порядок, не знаю где, но достаньте новый гроб, только приличный, положите его туда уже на кладбище, чтобы без лишних глаз. Прежде на разведку на кладбище кого-нибудь из своих проверенных пошли, если что, пусть приберутся. Гена, короче, мне ли тебя учить, до утра чтобы все было красиво. И чтобы тихо все. Ты понял? Задача ясна, товарищ лейтенант? – Спросил Михалыч, замолчал.

– Так точно, товарищ генерал-полковник! – Тихо отрапортовал подчиненный в ответ, добавил. – Евгений Михалыч, они что душили вас? – Он указал рукой на Михалыча горло, оно было все синее с фиолетовой полоской вокруг.

– Гена, ну послушай, какая разница, это я повеситься хотел! – Он горько пошутил, продолжил. – Я же сказал это мои дела, вот ключ от квартиры, я сейчас приведу себя в порядок и отлучусь, а вы тут сами орудуйте. С утра доложишь мне, деньги со столика возьмете столько, сколько вам нужно. – Он встал со стула, потер шею, действительно, от прикосновений она ощутимо болела.

Гена вздохнул от масштаба задания, достал телефон, чтобы позвонить своему другу и напарнику.

– Алло? Валентин Иванович, слышишь меня? – Михалыч звонил своему коллеге из Новосибирска, генерал-майору ФСБ Ковальскому Валентину Ивановичу. Он находился в своем рабочем кабинете с заклеенным пластырем лбом и в белом шарфике поверх военного кителя, шея поднывала, постоянно хотелось кашлянуть.

– Да, Жень, привет, отлично слышу! Что-то случилось? Звонишь в такую рань? – Слышался в трубке сонный голос коллеги. Михалыч бросил взгляд на настенные часы, стрелки показывали, пять.

– Иваныч, прости, дорогой. Тут такое дело и оно не терпит отлагательств, подробности сообщить не могу, сам понимаешь, мне нужна от тебя одна услуга, так сказать конфиденциально, а за мной не заржавеет, ты меня знаешь. – На том конце повисла секундная пауза, Валентин Иванович прикидывал выгоду, от того, что он поможет в личной просьбе своему коллеге.

– Что от меня требуется, Жень? – После раздумий спросил тот серьезно.

– Валя, я попал! – Сердечно признался Михалыч, потом продолжил. – Я в такой ситуации, что просто капец, реально безвыходной, куда ни кинь, везде тупик, просто не знаю, что предпринять, на тебя, Валь, у меня теперь одна надежда. – Он замолчал.

– Так, Женя, успокойся, тебе что угрожают? Твоей семье? – Заволновался Валентин Иванович, продолжил. – Не волнуйся, везде есть выход, какие у тебя проблемы? Разрулим, с нашими-то ресурсами, кто наехал? Амеры? Немцы? Наши? – В телефоне возникла пауза.

– Нет, Валя, тут другое, не хочу тебя впутывать, хватит этого горя мне одному. Нечего тебе в это вмешиваться, слишком опасно. Тут такое, помнишь недели две назад я к тебе заезжал за одной интересной штуковиной? Такой золотой брусочек с кристаллами наверху? – Спросил Михалыч.

– Да, Жень, конечно. – Отозвался Валентин Иванович, продолжил. – Он у нас проходил по странному делу Вячеслава Самойлова, ночного санитара нашей городской психиатрической больницы. Запутанное дело, я же тебе рассказывал о нем, там Самойлов убил ножом свою семью и родителей. Потом уверял, что сделать это его заставил некий демон. Потом Самойлов просил его спрятать в камеру от преследователя с того света.

– А ты куда брусок дел? Неужели не сдал? – Валентин Иванович замолчал, догадался, продолжил. – Знаешь, я ведь тоже подумывал эту штуку у себя оставить, ведь это целое состояние! Но Жень, она слишком чужеродная, неестественная для нашего мира, нехорошая история за ней, понимаешь, от нее веет смертью, прости, что раньше не сказал. – Валентин Иванович замолчал.

– Это линза! – Тихо сказал Михалыч.

– Что? Какая линза? – Смутился Валентин Иванович.

– Не знаю, но так ее назвал владелец, ну по крайней мере я склонен предполагать, что эта вещица его.

– Постой, ты видел хозяина? – Спросил Иванович.

– В какой-то мере да. –Уклончиво ответил Евгений Михайлович.

– Что значит в какой-то-мере, Жень?

– Валентин, послушай, подробности рассказать не могу, по крайней мере пока, потом все узнаешь. Прости, мне нужно, чтобы ты выяснил одну вещь.

– Говори какую? – Чуть раздраженно спросил Валентин Иванович, он был слегка рассержен внезапной скрытностью товарища.

– Валя, мне нужно узнать от тебя информацию. Помнишь, ты мне говорил про психа, который дал Самойлову этот золотой брусок с кристаллами, линзу, потом он исчез, якобы сбежал?

– Да, помню, Жень. – Отозвался Валентин Иванович уже поспокойней.

– А помнишь, когда я уже уходил, ты мне про паренька вслед сказал, что он прямо из камеры исчез, еще про конец света сказал?

– Ну да, помню, а что?

– Слушай, перешли мне личные дела этих двух человек, только срочно по электронке, они очень нужны мне.

– Ты понимаешь о чем просишь? Это засекреченная информация. – Предупредил его Валентин.

– Да, Валь, понимаю, но другого выхода у меня нет. – Он замолчал, ждал ответа.

– Ладно, Жень, только ради тебя. – Вздохнул на том конце Валентин Иванович.

– Жди, в течении часа пришлю. Если сильно прижучит, обращайся, помогу, как смогу. Ладно, пока, звони. – Валентин Иванович положил трубку.

Михалыч остался в одиночестве, повисла томительная пауза. На лбу неприятно жгла ранка, напоминая о кошмарном ночном происшествии, кожа вокруг нее припухла, слегка пульсировала болью.

Зазвонил телефон. На том конце оказался Гена, сообщил, что они с напарником все сделали, что уже все хорошо, что на все про все ушло полторы тысячи долларов. Михалыч про себя отметил, что Гена приврал где-то на триста, но заострять не стал, понимал, какую работу пришлось выполнять парням. На душе стало как-то более-менее спокойно, хотя все равно внутри вовсю звонил тревожный колокольчик. Поблагодарив парней, отправил их отдыхать, дал обоим по три дня отгула. Сам полез проверять почту. В новых письмах нашел то, что ему было нужно, мысленно поблагодарил Валентина. Затем сделал пару звонков в Москву своим однокашникам, которые заседали в высших кабинетах, напомнил о своих услугах, оказанных им. Попросил теперь об услуге с их стороны. Переслал им личные дела людей, которыми интересовался.

Справившись, Михалыч откинулся на кресле, закурил сигарету, пока курил, размышлял. «Осталось только подождать, пока наша могущественная контора доберется до этих двух, вычислит и доставит их ко мне на беседу. Если все получится, то ответ как выбраться из этой удручающей ситуации кроется в одном из них, а может сразу в обоих», – думал он, еще раз затянулся, только сейчас заметил, как он чертовски устал. Взял телефон, позвонил супруге, сказал, что у него все хорошо, предупредил, что дома будет к ужину. Положил трубку на стол, тяжело вздохнул, потушил окурок о пепельницу, встал со стула, направился вздремнуть в соседнюю комнату своего кабинета. Там стоял роскошный черный диван с обивкой из мягкой лайковой кожи, как раз для таких случаев. На диване можно было передремать, когда обстоятельства не позволяли оставить рабочий пост. Он поплотнее закрыл шторы, улегся поудобнее, укрывшись мягким ангоровым пледом, быстро провалился в зыбкий тревожный сон.