- Что легче убить знакомого человека, чем того, кого ты не знаешь.

  - О чём ты?

  - Ты боишься убивать Алонцо. Но чтобы не убивать Мартина, ты готов застрелить меня. Потому что меня ты знаешь, а Алонцо - нет. Странно, да?

  - Думаешь, я боюсь убивать?! - крикнул Альварес.

  Сильверадо вытащил руку из кармана, потёр порезы от бритья на подбородке, и взял дрожащий в руках Альвареса револьвер - не забыв придержать курок вилкой между большим и указательным пальцем.

  Тот обескуражено посмотрел на Сильверадо.

  - Беги на склад и передай: Алонцо Мартин не доживёт до вечера. - Сильверадо убрал револьвер в карман куртки. Револьвер был длинный, и весь в кармане не поместился, рукоятка нелепо торчала. - И вытащи эту дурацкую розу!

  Здание городского совета был пуст, и шаги Сильверадо гулко отдавались по отделанным мрамором коридорам. Дверь в кабинет была приоткрыта. Сильверадо замер на секунду перед ней, размышляя, потом толкнул обшитое бархатом полотно и вошёл.

  Алонцо Мартин, казалось, спал. На совершенно чистом столе перед ним было только две вещи - песочные часы и старинный дуэльный пистолет. Почувствовав тень, возникшую в дверном проёме Алонцо приоткрыл глаза.

  - Я могу успеть взять пистолет и выстрелить, - сказал он.

  - А я не дорожу этим карманом, - возразил Сильверадо.

  Алонцо перевернул песочные часы, и кварцевые зёрна струйкой потекли в нижнюю колбу.

  - Я не прошу много времени, - сказал он. - Лишь пока сыпется песок. Присядете?

  - Глупо быть вежливым в такой ситуации, - сказал Сильверадо. - Вы хотели поговорить?

  - Да, - Алонцо снова прикрыл глаза.

  Кварцевые зёрна уже выросли в небольшой холмик.

  - Ты пришёл убивать меня один?

  - Да. Остальные... у них нет оружия.

  - И только-то? В моё время мы обошлись бы булыжниками. Думаешь, я действительно виновен в том, в чём меня обвиняют?

  Сильверадо, не отрывая взгляд от Алонцо и пистолета отошёл к двери и запер её. Сдвинул стул, чтобы сесть справа от Мартина, чтобы тому было неудобно разворачиваться с пистолетом и сел.

  - Вас ни в чём не обвиняют. Просто революции нужны жертвы - иначе она не поверит в себя. Ей нужны павшие герои и получившие воздаяние предатели.

  - Так теперь говорят?

  - Нет. Но так думают. Вряд ли отдавая себе в этом отчёт. Стаду нужна кровь волка, чтобы поверить в его смерть. Но овцы неспособны на убийство.

  - Значит, волк пришёл к волку, - Алонцо хрипло рассмеялся. - Один русский сказал - революцию придумывают романтики, делают фанатики, а плодами её пользуются подлецы.

  - В таком случае, я подлец, - сказал Сильверадо, взглянув на часы.

  - Не терпится? - усмехнулся Алонцо, перехватив взгляд Сильверадо. Тт покачал головой.- Приятно говорить с человеком, знающим свою сущность. Он не прячется за трескучими фразами, - Мартин закашлялся. - Надеюсь, ты не думаешь, что я остался из героизма? Когда началась заваруха, я выполз из под капельницы дома, оделся и приполз сюда. Так что я... тоже подлец.

  - Мне всё равно, - Сильверадо пожал плечами.

  - Раз так... как подлец подлецу, не кривя душой, - можешь мне рассказать, зачем ты влез в это дело? Ты ведь презираешь толпу, верно?

  Сильверадо левой рукой вытащил из кармана спичку. Сунул в рот, пожевал, выплюнул.

  - Я презираю вас, - наконец сказал он. - Революционеров. Нет, не за слова - я сам мастер слов. Не оратор, нет. Я писал речи для партии. И я буду писать их дальше - из вашего кресла.

  Сильверадо нахмурился, подбирая слова. Они ускользали от мысли, но постепенно низались в ожерелье речи.

  - Мне двадцать пять. Пятнадцать лет назад, сеньор, вы сделали революцию и опрокинули нашу страну вверх тормашками - вот как эти песочные часы. Оказались наверху. Перестроили общество, стали строить свой долбаный капитализм - понимаете, сеньор? - слово сеньор было налито сарказмом, что чугунная гиря. -

  Вы - это интеллектуалы. Я вами восхищался, сеньор. Какие мудрые слова вы говорили!

  Но вы разрушили общество, сеньор. Вы создали в нём место для себя, со своими красивыми идеями. Потом идеи стали общими фразами, и перестали привлекать и вас, и народ. Но вы, по крайней мере, нашли своё место в этой жизни. Редакторы газет и журналов, торговцы, политики, - верно?

  Вы забыли о нас. Да, сеньор, каждый за себя, каждый умирает и побеждает в одиночку и всего достигает сам - я восхищался вашей философией. Человек представляет собой лишь то, что он сам может из себя вылепить. Так, сеньор?

  Я вырос, я стал учителем. Мне платят четыреста песо в месяц. На эти деньги нельзя выжить, я был обузой на шее у родителей. В мою сторону не смотрела ни одна девушка, понимаете? Я не умею торговать, сеньор, и не хочу грузить ящики в лавке колониальных товаров. Я не для этого учился, верно, сеньор?

  И я сказал себе - мне не нравится тот мир, который вы мне нарисовали. Я не умею торговать - но я умею учить. И я начал рисовать другой мир людям. Мир, в котором сеньоры они - и я. Я создал себе другой мир - и вам в нём места нет. Просто не предусмотрено.

  Сиьверадо оборвал свои слова. Песок пересыпался весь.